В моем городе воздух — цвета прозрачного молока. Это твои льются струйки. Ты делаешь выставку «Женское мочеиспускание». Под лозунгом: Больше в Москве туалетов для баб. Это ты крупным планом позируешь на мочеиспускательных фотографиях. Твоя нижняя половина. Катя — сердце мое! Я тебя рыщу. Я затолкал в машину весь этот несвежий человеческий фарш, чтобы что? чтобы зачем? чтобы найти тебя.

С перебитым носом ты куда? делась? в черных колготках.

Патриарх всея Руси благословляет тебя расписывать Елоховский собор. Московская архитектура, московская живопись, московские нравы достигли высокого уровня. Мостовая морщится у тебя под ногами. Андрей Рублев в юбке в легкий горошек сбежал. Сил на то, чтобы дать точный адрес, у тебя не нашлось.

Московское население активно участвует во всех событиях. Среди монахов тебя не оказалось. Я знаю, что в конце концов ты окажешься под черными колготками мужчиной. Ты обещаешь подарить мне свои иконы.

Ты обещаешь подарить мне свои картины 2 на 2, где много кошек, русалок с волосатой грудью и бас-гитаристов, чтобы я завесил ими всю мою квартиру. На Солянке твоя новая выставка: присесть и пописать в ведро. С помощью туалетного приспособления «ёршик» ты окропляешь мочой всех собравшихся конкретных подонков. Ты писаешь в ведро через черно-красные трусы, чтобы не брызгало. Встаешь, снимаешь трусы, надеваешь на голову устроителю весь этот траур, в узких очках. Все обрадованно начинают щелкать, из новых, светских и желтых, газет. Приезжаем: где она? Как, уже уехала? Прямо так конкретно и уехала? Одна? Куда? К патриарху? Косой, где Катя? Она от меня сбежала в метро. Куда? Я разворачиваю широким жестом поверхностный план Москвы.

Москва-река в своем левом городском изгибе похожа на удивленный пенис при прерванном коитусе, в правом — профиль лысого победоносного мэра со вздернутым носом. Все улицы переименованы, проехать никуда невозможно. Давай-ка, мать, в метро! Москва является крупнейшим арсеналом и складом продовольствия. Пребывание в Москве гибельно для войск Наполеона. Почему бой за сортиры ограничен исключительно мочеиспускательной темой? Канализация не врет. Царский указ 1714 года о запрещении возводить каменные строения где бы то ни было, кроме Санкт-Петербурга, приостановил строительство Москвы практически навсегда.

Длинная Танька читает в метро «Философию в будуаре». У нее новый френд: Джеймс Джойс.

Меня вырастил Сталин. В честь 800-летия Москвы я родился в коммунальной квартире на Можайском шоссе. Мое рождение ознаменовалось различными чудесами. В Москве в одну ночь выросли без всякой человеческой помощи семь красавцев высотных домов: Университет на Ленинских горах, гостиница Украина, Министерство Иностранных Дел на Смоленской и некоторые другие здания. Руководители партии и правительства признали целесообразным провести в стране денежную реформу и, посетив меня на Можайском шоссе, подарили мне много новых денег с изображением самих себя. История не знает выходных дней, Катя. Я лишился невинности в полтора года. Москва не любит затяжного полета девственников. Я запускал пятаки на орбиту в метро на станции «Маяковская». Я знаю, о чем говорю. Меня лишила невинности трехлетняя троюродная сестра Лена во время игры под диваном. Мы тогда переехали жить под диван на улицу Горького.

Я долго не говорил. Даже «мама» не говорил. По Благовещенскому переулку мимо комиссионного магазина с маленькими окошками шли строем милиционеры в баню. Я яростно закричал: почему так много милиционеров?! Будущий помощник Брежнева считал, что это было начало моей диссиды.

Наш шофер Коля сделал предложение нашей домработнице Марусе. Она, беззубая, закрыла мне глаза. Мы проехали мимо дорожно-транспортного происшествия. Оказалось, однако, что он женат. Мы расстреляли его у Кремлевской стены. Не жалею об этом. Это вписывалось тогда в нравы наивно-жестокого времени. Маруся отщипывала хлеб и ела. Не отщипывай, — сказал ей Коля.

С ласковыми почестями он там же и похоронен. Москва — крупнейший научный центр СССР. После отмены крепостного права, несмотря на общий рост, снижался удельный вес текстильной промышленности. Матрешки — японское изобретение.

Мой папа — генерал и старьевщик. У него шинель мышиного цвета. За ним бегают дворовые мальчишки и дразнят немцем.

122-ая средняя школа не раз являлась мне неподалеку от Пушкинской площади, в Палашевском переулке, где в старые времена жили палачи, на месте кладбища. Во дворе моей школы было много человеческих костей и черепов. Черепами мы играли в футбол, а костями дрались. На вопрос, сколько времени, моя бабушка всегда отвечала не знаю.

Мы бросились на Солянку с длинной Танькой. Ты сказала, что выставка будет на Солянке. Мы ходили по Солянке и кричали: Катя, Катя! Кто взял трубку? Кто хрипел с бодуна, что ты никуда не поедешь? Потом пришла зареванная: моя любовница умерла! С перламутровыми руками. Смеешься, кашляешь. Говоришь: здравствуйте. Ну, вот и познакомились. С любовничком — бас-гитаристом.

Хулиганы моего детства останавливали меня в Трехпрудном переулке и говорили: «Попрыгай!» Если я не прыгал, они меня били. Если я прыгал и в карманах звенела мелочь, они отнимали у меня мелочь. Я решил дружить с хулиганами.

Мы ходили с соседом на Красную Пресню поздно вечером смотреть бандитский район. Там всегда было жутко и что-то горело.

Космонавты, сказала мне Катя, обязаны быть охуительно красивы. Мой друг-одноклассник, хулиган Коля, убил человека ножом, когда лез на голубятню, чтобы украсть белых голубей. Я очень удивился, когда его после убийства не стали пускать в нашу бандитскую школу учиться дальше.

Хулиган Коля пришел ко мне домой и стал просить жвачку. Я дал ему подушечку французского клея, и он долго не мог раскрыть рот.

В Москве более-менее тридцать четыре театра, из них четыре детских. В театре Маяковского на представлении «Гамлета» ко мне в четырнадцать лет пристал педераст. Я сидел ни жив, ни мертв.

А кто ездил по утрам на завод? В Марьину рощу на 13-ом желто-синем тупорыле. Кто верил в рабочий класс? Катя, я так далек был от рабочего класса, что верил в него.

Не зря Нью-Йорк, по-русски, ОН, Москва — ОНА. Москва до сих пор горизонтальный женский город, где Кремль, влагалище все еще секретной, загадочной власти, оброс кольцом бульваров. Концентрический, круглый, как бублик, город. Москва раскинулась широко на постели русской равнины, в сонливой истоме, лежит себе, ковыряет в носу, со своими куполами-грудями-маковками. В ней доминируют женская истеричность, женские очереди, в ней женщин видно больше, чем мужчин. Город бабьей энергии, бабьих коммунальных ссор, охов-вздохов, паники, и московская походка — бабья, шаркающая.

Разностороннюю культурно-просветительскую работу среди трудящихся столицы ведут 226 клубов, домов и дворцов культуры, а также свыше 3 тысяч красных уголков.

Москва — Третий Рим. Политическая теория обосновывает всемирно-историческое значение столицы Русского государства как политического и церковного центра. Изложена псковским монахом Филофеем в характерной для средневекового мышления религиозной форме. Исторической преемницей Римской и Византийской империй, павших из-за уклонения от истинной веры, является Московская Русь: «Два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не бысти», — шепнула мне Катя.

Длинная Танька под утро бежит по квартире блевать в туалет, поскользнувшись, сломала три ребра. Как удивительны замыслы тела! Когда она сломала три ребра, она совсем забыла, зачем она бежала в туалет и больше об этом не вспоминала, только ахала и сердилась.

Ты вышла брать машину, чтобы ехать домой. И когда ты села в машину, подвернулся попутчик, и говорит: мне тоже в Теплый стан. И тогда я тебя перебил и сказал: а вы разговаривали по дороге? — И ты мне что сказала? — Нет. — И тогда я сказал: — Надо было разговаривать. И тогда, на Окружной дороге, он схватил тебя за волосы и стал тыкать тебя в свой мерзкий хуй и говорить: соси! соси! А потом они тебя выкинули из машины и засунули тебе в 1989 году грязь и глину в попу и в женские органы, и ты потом все это отмывала с помощью друзей шампанским, потому что шампанское хорошо все это дезинфицирует, а потом они тебя переехали своей Волгой и уехали, думая, что тебя больше нет. А еще тебе, как на грех, после изнасилования, с разбитым носом, попались дети в лифте, и они тоже сказали: соси нам! И ты стала хохотать и сказала: вы сначала научитесь пить водку, а потом уже приставайте к женщинам! И они тебя стали жутко пиздеть.