«Неужели она догадалась, что она больше не является единственной женщиной в моих мыслях и в моем сердце?» Донелу с трудом удавалось сохранить равновесие. Он боролся с упорным нисходящим потоком, грозившим снести его на открытую площадку за пожарной станцией. Ему нужно было сделать еще один круг. Раскат грома снова оглушил его. Хлынул ливень, и юноша моментально вымок до нитки. В следующее мгновение он почувствовал, что очередная молния собирается ударить прямо в него, и из последних сил протянул ларан вовне — отклонить удар, направить его в другое место…

Вспыхнула молния, и Донел камнем полетел вниз, лишь чудом подхватив течение, которое могло вынести его на самый край открытой площадки за пожарной станцией. А если он промахнется, то перелетит на другую сторону, нелепо кувыркаясь со сломанными крыльями, и разобьется. В полубессознательном состоянии Донел заметил, как кто-то бежит к тому месту, где он может приземлиться. Голова моталась из стороны в сторону. Ноги коснулись земли; Рената подхватила юношу и прижала к себе за секунду до того, как момент его движения сбил ее с ног, и они вместе упали.

Усталая и потрясенная, Рената прижимала к своей груди голову потерявшего сознание Донела, Его лицо было холодным от дождя, и на какой-то ужасный миг лерони показалось, что он мертв, но потом, она ощутила теплоту его дыхания на своих губах, и мир снова вернулся к ней.

«Теперь я знаю, что такое „любить“. Не видеть перед собой ничего, кроме одного… держать его в своих объятиях и сознавать, что если бы он умер, то мне стало бы незачем жить…»

Она начала расстегивать ремни летного снаряжения, высвобождая Донела из-под чудесным образом уцелевшего планера. Но тут Деллерей открыл глаза, привлек Ренату к себе, их губы встретились. Наступила тишина. Кайрил с Эллертом подошли к ним, но влюбленные не замечали их. Они поняли, что отныне и навеки принадлежат друг другу.

Рената знала, что до конца ее жизни ничто в ее воспоминаниях не сравнится в великолепии с этим сезоном. В Хеллерах стоял разгар лета, и с нею рядом был Донел. Они летали вместе на планерах над горными долинами, перепархивая от одного пика к другому, прятались под скалами от коротких летних гроз или лежали в каньонах, подолгу наблюдая за движением облаков в небе.

День за днем Дорилис все лучше управляла своим странным даром, и Рената стала проявлять больший оптимизм во взглядах на будущее. Может быть, все обойдется. Возможно, Дорилис не суждено родить ребенка — во всяком случае, девочку, — зато она сумеет безболезненно пережить критический период. Подхваченная бурным потоком своей любви, Рената тем не менее понимала, что она не вправе лишить Дорилис этого обещания, этой надежды.

«А я-то смеялась над Кассандрой! Милосердная Аварра, какой же я была молодой и невежественной!»

В один из длинных, прозрачных летних вечеров они лежали на траве в небольшой лощине, глядя на башни замка Алдаран и небо над ними, где Дорилис парила и кружилась в восходящих воздушных потоках в компании подростков из замка.

— Я далеко не новичок в полетах на планере, но никогда не умел управлять ветрами, сестра, — заметил Донел. — Да я бы никогда и не осмелился на такое. Ни один из парней даже наполовину не сравнится с ней в сноровке.

— Никто из них не обладает ее даром. — Рената, глядя в синее небо, сморгнула нежданные слезы. Иногда в это первое и последнее лето их любви ей казалось, что Дорилис стала ее ребенком, дочерью, которой у нее никогда не будет. Они с Донелом могли учить ее всему, что знали, но самое главное — они могли любить ее.

Донел наклонился быстрым движением и поцеловал лерони, а затем нежно провел кончиками пальцев по ее ресницам.

— Ты плачешь, любимая?

Рената покачала головой:

— Я слишком долго смотрела в небо, наблюдая за ней.

— Как странно. — Донел взял ее руки в свои и поцеловал изящные, длинные пальцы. — Я никогда не думал…

Его голос дрогнул и замер, но они находились в таком тесном контакте, что Рената могла прочесть мысли: «Я никогда не думал, что любовь придет ко мне так. Я знал, что когда-нибудь, рано или поздно, мой приемный отец найдет мне подходящую жену. Я должен набраться храбрости и сказать ему…» Донел не мог себе представить, как сможет пойти наперекор обычаям. Неужели он сможет войти в кабинет приемного отца и заявить: «Я не стал ждать, пока вы найдете мне невесту; вот женщина, на которой я хочу жениться»? Скорее всего, дом Микел разгневается на него или, хуже того, обвинит в случившемся Ренату.

«Но если бы он знал, что без Ренаты для меня не будет счастья…» Донел спрашивал себя: а может ли старый лорд вообще знать, что такое любовь? Оба законных брака лорда Алдарана надлежащим образом устроили родственники. Мог ли он иметь хотя бы отдаленное представление о сильнейшем чувстве, способном подхватить двоих и унести в неизвестность, даже помимо их желания? Донела обдало порывом холодного ветра, и он вздрогнул, услышав отдаленное бормотание грома, похожее на ворчливое предупреждение.

— Нет, — сказала Рената. — Она превосходно разбирается в воздушных течениях, и ей не угрожает опасность. Смотри, все мальчишки теперь следуют за ней!

Девушка указала на планеры, кружившие на крыльях ветра, словно птицы над высокими утесами за замком Алдаран.

— Пошли, любимая. Солнце скоро сядет, а на закате ветер крепчает. Нам пора присоединиться к остальным.

Руки Донела дрожали, когда он помогал ей застегнуть ремни летного снаряжения.

— Из всех вещей, которые мы разделили с тобой, Донел, это, наверное, самая чудесная, — прошептала Рената. — Я не знаю, выпадало ли какой-нибудь женщине Хеллеров такое счастье полета!

В пурпурных лучах предзакатного солнца Донел увидел слезинку, блеснувшую на ресницах. Но Рената не открыла своих мыслей. Раскинув крылья планера, она побежала вниз по склону, поймала восходящий поток и взмыла вверх, удаляясь от него. Вскоре он догнал ее, и они полетели бок о бок.

Позже тем же вечером, пожелав Дорилис спокойной ночи, лорд Алдаран жестом попросил Эллерта и Ренату остаться с ним. В зале играла музыка. Некоторые из придворных танцевали под мелодичные звуки арф, но когда дом Микел развернул письмо, которое держал в руках, его лицо стало хмурым и озабоченным.

— Взгляните-ка. Я послал гонца к Сторнам для начала переговоров о браке их сына с Дорилис. В прошлом году они только об этом и твердили, но сейчас я получил от них лишь формальный ответ. Они пишут, что поскольку Дорилис еще слишком молода, то, возможно, нам следует вернуться к этому вопросу, когда она достигнет совершеннолетия. Хотелось бы мне знать…

— Дорилис дважды была обручена, и оба ее нареченных вскоре после этого погибли, — с непривычной для него резкостью сказал Донел. — Дорилис умна, красива и получит в приданое замок Алдаран, но было бы удивительно, если бы люди не заметили, что те, кто ищет ее руки, долго не живут.

— На вашем месте, лорд Алдаран, я бы подождал с дальнейшими помыслами о браке, пока Дорилис не вступит в пору зрелости и не освободится от угрозы пороговой болезни, — добавил Эллерт.

— Эллерт, предвидел ли ты… — У лорда Алдарана перехватило дыхание. — Умрет ли она от пороговой болезни, как мои дети от первого брака?

— Я не видел ничего подобного, — твердо ответил Хастур.

В последнее время он всеми силами старался как можно меньше заглядывать в будущее. Теперь ему казалось, что он не видит там ничего, кроме горя и несчастий, большинство из которых нельзя было привязать к определенному месту или времени. Снова и снова он видел замок Алдаран в осаде, град стрел, воинов, сошедшихся в смертельной схватке, ослепительные вспышки молний, бьющих в каменную цитадель… Эллерт старался возводить баррикады в своем сознании, ибо большая часть видений, судя по всему, была мрачной иллюзией, вызванной к жизни подспудным страхом.

— Дар предвидения здесь бесполезен, мой лорд. Хотя я могу видеть сотню различных вариантов будущего, не следует забывать о том, что лишь один из них может осуществиться. Но если бы смерть Дорилис от пороговой болезни была неизбежной, то эта картина постоянно возвращалась бы ко мне, свидетельствуя о неотвратимости этого события. Однако повторяю: я не видел ничего подобного.