Рената содрогнулась, и Эллерт машинально погладил ее руку.

— Готовить клингфайр — слишком трудное занятие, — пожаловалась Ариэлла. — Придумали бы какое-нибудь оружие получше! Сначала нам придется добывать из земли красную руду, потом атом за атомом отделять активное вещество и очищать при высокой температуре, а это опасно. Когда я последний раз работала с клингфайром, один из стеклянных сосудов взорвался; к счастью, я была в защитном костюме, и все же…

Она протянула руку и показала розовый, уже зарубцевавшийся шрам округлой формы и оставшееся углубление в плоти.

— Всего лишь крошечная частица, однако она проникла почти до кости, и ее пришлось вырезать с мясом.

Корин поднял руку девушки к своим губам и поцеловал ее.

— Ты носишь почетную отметину войны, пречиоза[18]. Немногие женщины имеют такие шрамы. Но я продолжаю свой рассказ. Недавно я изобрел сосуды для клингфайра, которым не страшно никакое тепло. Мы наложили на них связующее заклятье, так что они ни за что не разлетятся на куски. Даже если они треснут, связующее заклятье будет удерживать их форму.

— Как это получается? — спросила Мира.

— Все очень просто. — Корин улыбнулся. — С помощью матрикса ты устанавливаешь структуру вещества таким образом, что оно не может принять новую форму. Оно может потрескаться, содержимое может просочиться наружу, но не разлететься в стороны. Даже если сосуд разобьется, а это практически невозможно, его куски плавно опустятся на землю. К сожалению, мы еще не можем полностью контролировать гравитацию, но и это уже большое достижение. Когда работаешь с матриксом девятого уровня, как при очищении клингфайра, требуется минимум девять человек плюс техник, а еще лучше — другой Хранитель, удерживающий связующее заклятье на сосуде. Интересно, — добавил он, взглянув на Эллерта, — смог бы ты стать Хранителем после надлежащей тренировки?

— Я не имею подобных намерений, — сухо ответил юноша.

— Однако в этом случае тебе не нужно было бы отправляться на войну, — откровенно заметил Корин. — Если ты чувствуешь себя виноватым, то вспомни, что здесь ты можешь принести больше пользы, а у всех нас шрамы. Вот, посмотри, — он протянул руку, показав глубокие, давно зажившие ожоги, — я принял на себя отраженный удар матрикса, когда у техника дрогнула воля. Матрикс был словно живой раскаленный огонь. Я подумал, что он сожжет мне руки до костей, как клингфайр. А что касается страданий… что ж, нам приходится страдать, работая днем и ночью в кругах из девяти человек. И наши женщины страдают не меньше.

Ариэлла покраснела, когда мужчины, стоявшие вокруг, дружно рассмеялись. Все поняли намек: главным побочным эффектом работы с матриксом для мужчин были длительные периоды импотенции. Увидев застывшую улыбку на лице Эллерта, Корин захихикал:

— Возможно, нам всем не мешало бы стать монахами и научиться терпеть это наравне с холодом и голодом. Эллерт, расскажи нам о своем приключении. Я слышал, что по пути из Неварсина вас атаковали клингфайром, но ты сумел отклонить снаряд, так что он взорвался на некотором расстоянии.

Эллерт восстановил как мог полузабытое происшествие. Хранитель кивнул с серьезным видом:

— Я думал о таком снаряде, собираясь сделать его чрезвычайно хрупким и наполнить либо клингфайром, либо обычной горючей смесью. У меня есть устройство, которое может поджечь целый лес, так что противнику придется бросить войска на борьбу с огнем. А еще у меня есть оружие, похожее на серьги, которые делают наши ремесленники. По нему можно бить хоть кузнечным молотом, и оно не взорвется. Его также нельзя взорвать на расстоянии, как ты сделал с клингфайром, нацеленным на твоего отца. Ничто, ничто не взорвет его, кроме детонирующих мыслей того, кто владеет секретом. Я не жалею, что перемирие нарушено. Нужно же где-то испытать новое оружие!

— Лучше бы оно навсегда осталось неиспытанным, — с невольной дрожью пробормотал Эллерт.

— Слышу речи монаха, — весело сказал Барак. — Через пару лет ты избавишься от этой чепухи, друг мой. Эти узурпаторы из Риденоу, хлынувшие в наш Домен, многочисленны и плодовиты. У некоторых отцов по шесть-семь сыновей, и все как на подбор задиристые и жадные до новых земель. Из семерых сыновей моего отца двое умерли в младенчестве, а еще один — от пороговой болезни в ранней юности. Однако, сдается мне, иметь много сыновей еще хуже. Либо тебе приходится делить поместье, чтобы дать каждому хоть малую толику, либо младшие отпрыски уходят покорять огнем и мечом чужие земли, как эти Риденоу.

Корин улыбнулся, но в улыбке не было веселья.

— Верно, — согласился он. — Один сын так необходим, что родители готовы пойти на все, лишь бы он выжил. Но если выживают двое, то это уже многовато. Я был младшим сыном, и мой брат весьма доволен моим положением Хранителя — по его мнению, я всего лишь жалкий технарь, не принимающий участия в великих событиях нашего времени. Твой брат более благосклонен к тебе, Эллерт. По крайней мере, он разрешил тебе вступить в брак.

— Да, — согласился Хастур. — Но я поклялся поддержать его право на престол, если что-нибудь произойдет с королем Регисом, да будет долгим его царствование!

— Его царствование было уже слишком долгим, — заметил Хранитель из другого круга, присоединившийся к беседе. — Но я не ожидаю ничего хорошего от того времени, когда твой брат и принц Феликс начнут бороться за трон. Война с Риденоу сама по себе уже достаточное зло, но война между братьями в Домене Хастуров будет гораздо худшим злом.

— Я слышал, что принц Феликс — эммаска, — бросил Барак. — Не думаю, что он будет бороться за корону. Яйцу камня не одолеть!

— Что ж, пока жив старый король, он в безопасности, — задумчиво произнес Корин. — Но впоследствии его разоблачение — лишь вопрос времени. Интересно, кого они подкупили, чтобы объявить Феликса наследником? Не исключено, Эллерт, что тебе привалило изрядное счастье: ведь твой брат настолько нуждается в твоей поддержке, что нашел тебе жену, причем умную и очаровательную.

— Кажется, я совсем недавно видел ее, — сказал другой Хранитель. — Но теперь она ушла.

Эллерт огляделся по сторонам, охваченный недобрым предчувствием. Группа молодых женщин из Башни танцевала в дальнем конце большого зала; ему казалось, что Кассандра находится среди них. Юноша снова увидел ее мертвой в своих объятиях, но отделался от этого образа, как от иллюзии, рожденной страхом и тревогой.

— Возможно, она поднялась к себе. Рената просила ее оставаться в постели, и я удивился, когда она спустилась к нам сегодня вечером.

— Но в комнате ее нет, — заметила Рената, подойдя к ним. — Куда она могла уйти, Эллерт? Я зашла спросить, не хочет ли она приступить к обучению, но похоже, ее вообще нет в Башне.

— Милосердная Аварра! — Внезапно калейдоскопические образы будущего снова нахлынули на Эллерта, и он понял, куда ушла Кассандра. Без единого слова повернулся спиной к мужчинам и побежал по коридорам к силовому полю, прикрывавшему вход в Башню Хали.

Огромное пурпурное солнце висело, словно живой огонь, над дальними холмами, окутывая озеро призрачным пламенем.

«Кассандра видела меня вместе с Ренатой. Я не прикоснулся к ее руке, хотя она плакала, однако поцеловал Ренату у нее на глазах. Это был дружеский жест, каким утешают сестру, — ведь я могу прикасаться к Ренате, не чувствуя любви и вины перед нею. Но Кассандра все видела и не понимала…»

Эллерт звал жену, но вокруг слышался лишь тихий шелест облачных волн. Он сбросил плащ и пустился бегом. У самой кромки берега увидел две маленькие сандалии с высокими каблуками — не сброшенные в спешке, но заботливо поставленные рядом, словно девушка стояла здесь в глубоком раздумье. Эллерт скинул сапоги и нырнул в озеро.

Странные облачные воды обволокли его — тусклые, слабо мерцающие. Он вдохнул туман, явственно ощущая прилив сил, странную восторженность, которая всегда приходила на первых порах. Юноша мог видеть довольно отчетливо, как сквозь тонкую утреннюю дымку. Сияющие существа — рыбы или птицы? — скользили мимо. Их тела, светящиеся оранжевым или зеленоватым, напоминали разноцветные огни, вспыхивавшие за сомкнутыми веками, когда ему давали дозу кириана, снадобья, раскрывавшего сознание.