Свадебный прием состоялся в саду в Пеннистоун-ройял, л двигаясь в толпе членов своей семьи, друзей и многочисленных гостей, Эмма снова и снова повторяла про себя, как ей повезло, что она дожила до такого важного дня в жизни как Эмили, так и ее самой. Погода стояла божественная. С ослепительно голубого неба ярко сияло золотое солнце. Оглядевшись вокруг, Эмма решила, что никогда еще ее сад не выглядел таким чарующе красивым, никогда еще столько цветов не оживляли своим многоцветьем свежую зелень травы и деревьев. В тот день у Эммы были обострены все чувства, и она смотрела на красоту окружающего мира и на сновавших вокруг людей еще более проницательными, чем всегда, глазами. Мельчайшие вещи вдруг обрели новую значимость и важность, и на какой-то миг Эмму переполнило чувство неведомого ей доселе спокойствия и умиротворения.

Сидя за чашкой чая и наблюдая за танцующей молодежью, Эмма думала о своей трудной жизни, о борьбе, которую ей довелось вести, о боли и печалях, что выпали на ее долю, о потерях и поражениях, которые она испытала. И вдруг все это показалось ей совсем несущественным. «Я такая счастливая, – пробормотала она. – Счастливее многих. Я знала великую любовь, имела добрых и преданных друзей, добилась ошеломляющего успеха, составила гигантское состояние и всю свою жизнь наслаждалась крепким здоровьем. И, что важнее всего, у меня есть внуки и внучки, которые любят меня, заботятся обо мне в мои преклонные годы. О да, я очень счастлива, что у меня есть все это».

Пять недель спустя, в конце июля, Эмма испытала похожие чувства, когда ее внук женился на Маргарет Рейнольдс. Мэгги тоже была очаровательна, элегантна и грациозна в своем строгом платье из темно-кремового атласа с высоким воротом, длинными узкими рукавами и изящной юбкой с длинным шлейфом. К ней Мэгги надела атласную шляпку без полей, украшенную мелким жемчугом и фатой из брюссельских кружев. Замечательная июньская погода продержалась до июльской церемонии в Рипонском соборе и до приема в парке величественного старого дома Эммы.

Как-то в воскресенье, примерно через неделю после второй свадьбы, Эмма и Пола вышли погулять по саду Пеннистоун-ройял. Вдруг Эмма сказала:

– Спасибо, что вытащила меня из депрессии после смерти Блэки. Иначе я не дожила бы до двух таких радостных дней и не увидела бы, как Эмили вышла за Уинстона, а Сэнди женился на Мэгги. – Она задорно подмигнула Поле и добавила: – Теперь, если повезет, я могу дождаться, когда в самом недалеком будущем в моей семье появится еще парочка новых правнуков.

– Обязательно дождешься, бабушка, – воскликнула Пола, улыбнувшись ей в ответ. – Я сама об этом позабочусь.

Эмма взяла Полу под руку, и они вместе не спеша побрели по Аллее Рододендронов. Через некоторое время Эмма тихо произнесла:

– Я рада, что Джим вернулся из больницы как раз вовремя, чтобы успеть, по крайней мере, на свадьбу Александра.

– И я тоже, бабушка, – ровным тоном ответила Пола. – И он гораздо лучше себя чувствует. Бедный Джим – он испытал такое глубокое падение, после которого остается только подниматься вверх.

– Да, дорогая, будем надеяться. – После короткого колебания Эмма продолжила: – Я пыталась поговорить с ним насчет его нервного срыва, чтобы выяснить причину случившегося. Но, боюсь, он не очень откровенен. Я права?

– Да. Похоже, он не может говорить об этом, даже со мной. Я решила, что лучше не давить на него. Уверена, он станет откровеннее попозже. – Пола вздохнула. – У Джима какие-то странности. Доктор Хэдли рассказал мне, что психиатр в больнице тоже оказался в некотором затруднении. Очевидно, он так и не смог добраться до истоков его болезненного состояния.

Эмма ничего не ответила, и они молча пошли дальше и наконец уселись на скамеечку на вершине холма. Эмма глядела вперед, все еще думая о Джиме. Выражение ее лица стало печальным – она гадала, почему он так замкнулся в себе и даже не смог раскрыться перед врачом, который мог бы помочь ему.

Пола присмотрелась к бабушке и спросила:

– О чем ты задумалась? Ты вдруг так помрачнела.

– Так, пустяки, – пробормотала Эмма – Я рада, что Джим поехал в мой дом на юге Франции вместе с Дэзи и Дэвидом. Думаю, отдых очень пойдет ему на пользу. Солнце, свежий воздух, активный образ жизни, много хорошей еды и сон всегда делают чудеса. Когда он вернется в конце августа, он сможет приступить к работе в газете – Не дожидаясь ответа, Эмма с любопытством посмотрела на Полу. – Ведь правда? Ты ничего от меня не скрываешь, милая?

– Нет-нет, что ты? – Воскликнула та, отвлекаясь от собственных тревожных мыслей. – Я, как и ты, счастлива, что он согласился поехать отдыхать с моими родителями.

– Странно, что он не настоял, чтобы ты поехала с ним, – заметила Эмма, с большим интересом взглянув на внучку.

– Я обещала Джиму, что приеду к ним на недельку в середине августа, если ты не против. Вообще-то, я надеялась, что и ты составишь мне компанию.

– Ну нет, я больше не путешественница. Я останусь здесь и буду присматривать за моими правнуками. – Эмма помолчала и добавила, словно мимоходом. – Я бы хотела, чтобы ты осталась в Пеннистоун-ройял. Если Джим согласится и захочет жить здесь, разумеется. Дом такой большой и мне в нем покажется пусто без крошки Эмили. – Эмма расхохоталась. – Пожалуй, надо перестать так ее называть, да? В конце концов, она теперь замужняя дама.

– И ни на миг не забывает об этом, – со смехом подхватила Пола. – Я бы хотела, чтобы мы жили здесь с тобой, бабушка. Я поговорю с Джимом при встрече. – Пола едва удержалась, чтобы не рассказать Эмме о своем твердом решении поговорить с Джимом о разводе. Но, искоса взглянув на бабушку, она передумала. Зачем тревожить ее? Гораздо лучше сперва самой решить вопрос с мужем.

Жарким днем в конце августа Эмма сидела за столом своего кабинета в универмаге Лидса и проверяла для Полы список проданных товаров. Совершенно неожиданно у нее возникло чувство, что она не одна в комнате. Эмма быстро вскинула голову и посмотрела на открытую дверь, ведущую в кабинет Полы, ожидая увидеть в проеме фигуру внучки. Полы там не было.

– Так. У меня начинаются галлюцинации, – вслух сказала Эмма и усмехнулась. «А теперь я еще говорю сама с собой, – подумала она. – Надеюсь, я не становлюсь слабоумной. Вот это я уже не перенесу».

Она отложила ручку и с отвращением уставилась на листок цифрами. Ей совершенно не хотелось работать. Эмма взглянула на часы. Почти пять. Примерно в это время Пола отправлялась в инспекционный обход какого-нибудь этажа универмага. Возможно, сейчас она встречается с Эмили в обувном салоне «Райн-Дельман». Когда Эмили в первой половине дня позвонила ей в офис, она сказала что-то о покупке обуви.

Довольная улыбка тронула уголки губ Эммы, за секунду до этого сжатых самым решительным образом. Сегодня вечером, как обычно по пятницам, они устраивают девичник в Пеннистоун-ройял. Бабушка, две ее внучки и Мерри О'Нил.

Эмма откинулась на спинку кресла, предвкушая предстоящий вечер, но вдруг зажмурилась от невыносимо яркого света, который неожиданно хлынул в окна.

– Какое яркое солнце, просто ослепительное, – пробормотала она себе под нос, поднялась из-за стола и пересела на диван.

Эмма зажмурилась, пытаясь спастись от заполнившего комнату резкого, неестественного света. Но он, казалось, проникал сквозь тонкую кожу ее старых век, и тогда она открыла глаза. «Просто ослепляет, – снова пронеслось у нее в голове. – Надо попросить Полу зашторить здесь окна. В такой солнечный день тут прямо-таки невыносимо».

Эмма вернулась, чтобы укрыться от нестерпимого свечения. Ее взгляд упал на фотографии в рамках, стоявшие на столике около дивана. Серебро, медь и стекло словно полыхали огнем, отражая заполнившее кабинет сияние, И любимые лица смотрели на нее с карточки с нетерпением, словно звали ее. Да, в последнее время они действительно часто звали ее… Лаура и Блэки, братья Уинстон и Фрэнк. И Пол. Ее дорогой Пол. Вот уже несколько дней их образы так ярко ожили в ее воображении, их голоса так звонко и отчетливо звучали в ее голове, что они казались Эмме реальными, живущими до сих пор на этом свете.