Он застегнул портупею поверх армейского кителя, подошел к кровати, наклонился и поцеловал ее. Эмма обвила руками его шею. Мгновение спустя он осторожно снял с себя ее руки.

– Я должен идти, моя сладость.

– Могу ли я узнать, куда ты направляешься? – спросила Эмма, игриво сощурив глаза. – Такой гладко выбритый, начищенный до блеска и благоухающий? Имейте в виду, майор Макгилл, если у вас намечено свидание с другой женщиной, я выцарапаю вам глаза! И ей тоже! Клянусь, что я это сделаю.

Он усмехнулся и шутливо щелкнул ее по кончику носа.

– О, сердце тигра, прячущееся в женской груди!

– Балуетесь стишками, майор?

– Должен сознаться, украденными у Шекспира. „Генрих VI”.

Пол поцеловал кончики ее пальцев. Внезапно пожатие его руки окрепло, глаза пронизывающе смотрели на Эмму.

– А если ты осмелишься даже взглянуть на другого, я убью тебя! – Он выпрямился. – Будь хорошей девочкой и веди себя хорошо. Я скоро вернусь.

После его ухода, Эмма занялась телефонными разговорами со своим секретарем в универмаге и домоправительницей, поспешившей заверить ее, что в Йоркшире за время ее отсутствия все было в полном порядке. Успокоенная тем, что ничего не произошло со времени ее вчерашнего звонка и все находится под контролем, она потом позвонила Фрэнку в редакцию „Кроникл”.

– Великий Боже! Никак медведь в лесу сдох, – воскликнул Фрэнк, услышав в трубке ее голос. – Неужели он ослабил свою хватку настолько, что тебе удалось позвонить мне? – Он расхохотался. – Я шучу. На самом деле я рад за тебя.

– Ох, Фрэнк, я так счастлива, что не могу сама в это поверить! Но только ты ошибся. На самом деле это я на часок выпустила Пола из своих тисков.

– М-да, я вижу! Должен заметить, что он действительно хорош для тебя, я еще никогда не слышал тебя такой. Но почему ты не рассказала мне, кто он такой на самом деле?

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что он – единственный сын и вообще единственный ребенок ни кого другого, как Брюса Макгилла, миллионера и одного из самых могущественных людей в Австралии. Полагаю, ты знаешь, что Пол – наследник гигантского состояния, громадного овцеводческого ранчо, рудников, копей, угольных шахт и Бог знает чего еще.

– Он говорил, что его семья имеет разнообразные деловые интересы. Но откуда ты столько знаешь о нем?

– На днях я виделся с Долли Моустен, и она немало рассказала мне о Поле…

– Что еще она тебе наговорила? – подозрительно спросила Эмма. Ее сердце тревожно забилось.

– Ничего. Она просто заметила, что семейство Макгиллов очень богато и влиятельно. А что случилось? Мне показалось, что ты встревожена.

– Вовсе нет, – рассмеялась Эмма. – А как ты поживаешь, Фрэнк? У тебя все в порядке, дорогой? – поинтересовалась она, быстро меняя тему разговора.

– У меня все отлично. Но, боюсь, ты позвонила в неудобное время, Эмма. Я больше не могу сейчас говорить с тобой, я должен идти на заседание редакции. Ты можешь позвонить завтра, дорогая, и мы поболтаем побольше?

– Конечно.

– Тогда, будь здорова. Привет Полу. До свидания.

– До свидания, Фрэнк.

Эмма положила телефонную трубку и с задумчивым видом осталась сидеть, глядя на аппарат. Беспокойные мысли метались у нее в голове, пока она размышляла о семействе Макгиллов, а если точнее, о загадочной миссис Пол Макгилл, его жене, о которой он ни разу больше не вспоминал, а она – не осмеливалась расспрашивать, да и не желала о ней знать. Но теперь Эмму снедало любопытство. Как она, интересно, выглядит? Красива ли она? Сколько ей лет? Почему их брак оказался несчастливым? Есть ли у них дети? Почему Пол не разводится с нею, столько лет живя отдельно? Эмма закрыла глаза, стараясь освободиться от этих вопросов, так мучавших ее. Она не собирается открывать „ящик Пандоры”. Когда-нибудь он сам все ей расскажет, Эмма была уверена в этом, ну а сейчас она не желает знать ничего, что могло омрачить то недолгое время, которое осталось им пробыть вместе. Такое бесценное время!

Эмма взглянула на часы, стоявшие на каминной полке, и к своему удивлению обнаружила, что Пол отсутствует уже больше двух часов. Сейчас была уже половина шестого. Внезапная, неподдающаяся логическому объяснению паника охватила ее. Она была скорее интуитивной, но, тем не менее, ее нервозность нарастала, и с необыкновенной ясностью ее озарило, что Пол буквально через считанные дни покинет ее. Он старательно избегал разговоров о дате своего отъезда. Тогда, в Йоркшире, он сказал ей, что их время уходит. „Не ушло ли оно теперь?” – с острой грустью спрашивала она себя.

Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, Эмма направилась в ванную комнату и сосредоточенно занялась своим туалетом. Она приняла горячую ванну, насухо растерлась полотенцем, спрыснула себя духами и вернулась в спальню. Она облачилась в длинное серо-голубое домашнее платье из панбархата, фасон которого сама придумала для себя и в котором так нравилась Полу. Платье было сшито в так называемом французском стиле „ампир”, с высоко расположенной талией, тесным корсажем, с длинными рукавами, и широкими складками спадало вниз до пола от квадратной кокетки. Она расчесала свои длинные волосы и оставила их распущенными, как больше всего любил Пол. Слегка подкрасив губы и вдев изумрудные серьги в уши, Эмма перешла в гостиную, где села дожидаться Пола.

К семи часам волнение охватило ее полностью, и первоначальное беспокойство перешло в настоящий страх. Куда он пропал? Может быть, он попал в аварию? Она сжала руки в кулаки, каждый мускул ее тела судорожно напрягся. А потом она инстинктивно поняла все: Пол поехал в Военное министерство за своим назначением. Она была уверена, что в этом все дело. Война! Почти забытая ими, пока они жили в ослеплении от своих чувств. Его могут убить! Он может никогда не вернуться… Она в ужасе закрыла лицо ладонями.

– Вот и я, моя сладкая, – сказал он, проходя через дверь, соединявшую их номера.

Эмма уронила руки, вскочила с места и бросилась бегом к нему. Ее лицо вытянулось.

– Я уже думала, с тобой что-то случилось! – вскричала она, ухватив его за отвороты шинели.

– Со мной ничего не может случиться, – уверил он – У меня есть ангел-хранитель. В любом случае, время еще не вышло. Мне отпущено еще немало лет, чтобы провести их с тобой. Ты ведь не забыла, что ты моя судьба. А моя судьба еще далеко не исчерпана, любовь моя.

Ее сердце забилось спокойнее. Она взглянула на него, улыбнулась и оттолкнула от себя.

– Твоя шинель промокла насквозь, – сказала Эмма. – Тебе лучше скинуть с себя всю одежду, чтобы ты не простудился до смерти.

Его глаза заблестели от смеха.

– О, это лучшее предложение из всех, что мне довелось слышать за последние четыре часа, мадам. – Он многозначительно подмигнул ей.

– Ты прекрасно понимаешь, что я имела в виду, негодник!

– Надеюсь, что понял тебя правильно. Дай мне всего десять минут. Я заказал обед на девять часов, а бутылка шампанского уже охлаждается у меня в номере. Извини меня, мой ангел, я вернусь сию минуту, – крикнул он через плечо.

Когда Пол вернулся, он уже переоделся в гражданское платье. На нем были белая шелковая рубашка, черные шерстяные брюки и шелковый жилет в красно-черную полоску под смокинг. Он выглядел чрезвычайно элегантно с ведерком со льдом для шампанского, которое поставил на комод.

– Думаю, что оно достаточно охладилось, – сказал Пол, откупоривая бутылку „Дом Периньон”.

Эмма снова с тревогой разглядывала его. Точно так же, как Пол всегда следил за каждым ее движением, она сейчас сосредоточенно смотрела на него и видела его будто впервые. Казалось бы в каждой, отдельно взятой его черте не было ничего особенного, но взятые все вместе, они ясно говорили: вот настоящий мужчина. И она неизменно подчинялась его властной манере, которую он так любил в шутку напускать на себя.

Пол уловил обращенный на него пристальный взгляд Эммы, и его губы раздвинулись в довольной улыбке. Он подошел к ней и протянул бокал шампанского.