– И рождаются же такие уроды!

Остальные зрители засмеялись и стали о чём-то переговариваться друг с другом. Микроцефалка добродушно смотрела на собравшихся людей и улыбалась. Улыбка её выражала безумную беспричинную радость, и она тоже начала смеяться вместе со зрителями, поддавшись всеобщему веселью. Ей было невдомёк, что она и есть причина этого веселья.

– Гы… Го… Га… Гу… – пыталась что-то произнести микроцефалка.

Смех затих, зрители внимательно слушали, что пытается сказать фрик, но поняв, что её речи полностью лишены смысла, ими овладела новая, ещё более сильная волна смеха.

– Вот же умора! Ха-ха-ха! – сказал толстый мужчина, стоящий рядом с микроцефалкой.

– Ой, не могу! Ха-ха-ха! – смеялась женщина в широкополой соломенной шляпе и розовом платье.

Ведущий стоял и наблюдал за зрителями, и потом, наконец, произнёс:

– Ладно, это ещё не все сюрпризы, – он попытался вернуть микроцефалку на место. – Кыш, кыш, тебе говорят!.. Что ж, дамы и господа, идём дальше. Сейчас вы увидите самого волосатого человека на Земле! Встречайте человека-волка!

Он опять повторил свой волшебный жест. Теперь зрители созерцали очень волосатого мужчину. Густые волосы росли по всему его телу, и сразу было непонятно, человек это или обезьяна.

– Фу-у-у-у-у! – протянула какая-то женщина.

Глаза человека-волка наполнились яростью. Ведущий явно стал нервничать и приготовился закрыть занавеску.

– Сейчас ты у меня… – вырвалось у человека-волка, он обращался к той самой женщине, которая так не лестно отозвалась о его внешности. Он сжал дрожащую от злости руку в кулак и пригрозил им всем зрителям. – Все вы у меня… – продолжал говорить человек-волк, но он всё же сдержал себя, и фраза так и осталась незаконченной. Через несколько секунд человек-волк скрылся за шторой.

– Простите, дамы и господа, за этот неприятный инцидент, – виноватым тоном сказал ведущий, – такое иногда случается… Ну а за следующей занавеской скрывается человек, который родился без… рук!

Зрители увидели следующего фрика. Одежда на нём была странной, на ней полностью отсутствовали рукава, но они не были нужны этому человеку, как было сказано выше, он был безруким. Зрители как-то холодно встретили этого урода, наверное, потому что он являлся вполне стандартным фриком, таким же, как и бородатая женщина, и такие были практически в каждом цирке.

– Что ж, дамы и господа, гляжу, вас не очень впечатлил наш безрукий Лари, – сказал ведущий, – но следующие две сестры вас точно удивят. Вы наверняка видели уже сиамских близнецов, но таких, могу поспорить, вы точно не встречали.

С этими словами занавеска исчезла, и одна зрительница невольно вскрикнула. Зрители смотрели на женщину, у которой прямо через живот проходило тело другой женщины. Её сестра являлась, словно ненужным вечно мешающим отростком, она неуклюже свисала вниз так, что её руки и кончики длинных волос дотягивались до пола.

– Боже! Боже! – прошептала всё та же испугавшаяся зрительница.

– Да, иногда люди рождаются вот с такими уродствами, – говорил ведущий. – И спрашивается после этого, а хотели ли они появиться на этот свет? Желали ли они такой жизни, наполненной страданиями?

Оставив свои вопросы риторическими, ведущий медленно закрыл штору.

– Ну и напоследок, дамы и господа, я оставил вам самого страшного нашего фрика. Если наш Лари родился только без рук, то следующий человек был рождён вообще без конечностей! Встречайте нашу гордость, человека-червя!

Когда последняя занавеска оказалась открытой, зрители невольно ахнули. У следующего фрика полностью отсутствовали ноги и руки. Это было, несомненно, верхом уродства.

– Какой ужас, правда? – послышался шёпот одного из зрителей.

– Да, – последовал ответ. – Подумать только этот человек совершенно не способен жить нормальной жизнью, не способен ни ходить, ни есть самостоятельно, ни что-либо делать.

Зрители внимательно разглядывали безрукого и безногого инвалида. Когда у тебя отсутствуют ноги и руки, ты просто существуешь и всё, на большее ты не способен. Представьте хоть на мгновение, что у вас нет больше конечностей, как бы тогда вы стали жить? Если вы, скажем, художник или музыкант, чем вам тогда рисовать и чем играть на музыкальном инструменте? Достаточно только представить это, чтобы ощутить, как страшно не иметь рук и ног.

– Я бы посмотрел, как он живёт. Такие, наверняка, очень часто самоубийства совершают, хотя им, наверное, даже убить-то себя сложно, – продолжал шептать всё тот же зритель.

– Да, таким не позавидуешь, – говорил его собеседник.

Пока несчастного человека-червя обсуждали, он внимательно оглядывал всех собравшихся. Его глаза были невероятно грустными, в них читалось явное разочарование в жизни. Когда его взгляд встречался с взглядом какого-нибудь зрителя, то тот тут же отводил глаза и смотрел куда-то в сторону.

– К сожалению, дамы и господа, я вынужден вам сообщить, что встреча наша подходит к концу, – вымолвил ведущий, закрывая последнюю занавеску, – до свидания.

Зрители стали расходится. По ним было видно, что фрик-шоу их поразило, и ведущий с улыбкой на лице провожал гостей.

Солнце уже начало клонится к западу, чтобы где-то у берегов далёкой Калифорнии, словно в постель, погрузиться в воды Тихого океана. Посетители цирка постепенно уходили по домам, но ветер до сих пор разносил запах лошадей вперемешку с запахом леденцов, до сих пор под высокий купол цирка взлетали акробаты, до сих пор клоуны брызгали зрителей водой, а силачи поднимали тяжёлые штанги. День подходил к концу, а в цирке продолжали кипеть эмоции.

Ещё одна толпа собралась рядом с наспех построенным зданием для фрик-шоу, последние на сегодня зрители так же смеялись над несчастными уродами, показывали на них пальцами, как, впрочем, и все сегодняшние посетители. Фрики ещё целый час стояли на своих пьедесталах, словно загнанные в клетку дикие звери, и с нетерпением ждали окончания своей пытки и наступления ночи, когда они смогут хоть на короткое время забыть о своём уродстве.

Поздним вечером, когда все уже спали, в одном фургоне до сих пор горел свет. Это был фургон бородатой женщины Джо и безрукого Лари. Бывало они засиживались допоздна вместе с другими фриками, обсуждая прошедшее шоу или свою тяжёлую жизнь.

Джо в это время сидела у окна и любовалась ночным пейзажем. В окно видно было, что соседние фургоны уже погрузились в сон. Полумесяц освещал их своим призрачным белым светом. Прямо к окну подлетел светлячок, и Джо коснулась холодного стекла, пытаясь остановить маленького гостя.

Все в цирке звали её Джо, но по правде говоря, ей не очень нравилось, когда к ней так обращались, но эта маленькая форма её имени так к ней прижилась, что все уже забыли, какое у неё полное имя. Говорили, якобы, её зовут Джоанна, но, возможно, что и Джозефина, кто знает. Все знали, родители Джо переехали в штаты из Европы, но где они сейчас никто не мог сказать, и на этом, к сожалению, вся биография Джо, известная общественности, заканчивалась.

Рядом с ней сидел Лари, или как она любила называть его, «котик Лари». Он хотел сейчас обнять Джо, но, увы, из-за неимения того, чем обнимают, это было невозможно. Лари любил Джо всем сердцем. В первый раз они встретились здесь, в цирке Голдмена, и Лари вскоре понял, что любит Джо. Сколько препятствий преодолела уже их любовь: над ними смеялись, всячески издевались – но ничто не было способно разрушить прочную связь между ними. Лари думал, что, возможно, люди привыкли любить в человеке только его внешность, а он любил в Джо её душу.

– Котик Лари, смотри светлячок. В первый раз за лето вижу это насекомое, – сказала Джо, показывая на светлячка.

– Угу, – выдал Лари и тоже уставился в окно.

Хоть шёл не первый год их совместной жизни, нужно заметить, что эта пара вызывала немалое удивление со стороны других артистов. Дело в том, что Джо и Лари сильно отличались друг от друга по характеру.