– Но, мой цветочек…

– Ты хочешь поссориться, Тильман?

Лоретта злорадно отметила про себя, что розы на щеках Адельгейды и впрямь отцвели – если вообще когда-то расцветали. Щеки невесты Тильмана были бледны и безжизненны, как прошлогодние травы ранней весной.

Тильман поник головою и понуро побрел вслед за своею нареченной.

– Эй! – заорала Лоретта вслед. – А как же справедливость? Ты обещал мне помочь! А как же мы добьемся, чтобы моя мать признала меня?

Тиль сокрушенно пожал плечами.

– Извини, – шепнул он Лоретте, виновато стрельнув глазом в прямую спину удалявшейся Адельгейды. – Ничего не получится.

И он затрусил вслед за своей несгибаемой, холодной как мороженое невестой. Лоретта в сердцах плюнула им вслед и отправилась на поиски госпожи Розы.

Госпожа Роза нашлась в овощном ряду придирчиво выбирающей репу. Лоретта настигла ее со спины, так что госпожа Роза даже охнуть не успела.

– Ну, – сказала ей грозная Лоретта. – Что будем делать?

На публике и без господина Клопса госпожа Роза растерялась. Лоретта пожалела ее и утащила в ближайший темный переулок. Госпожа Роза дрожала всем телом и прижималась к стене.

– Пойми ты меня, – шептала она. – Муж меня прогонит, если все узнает. Ты выставишь меня на всеобщий позор.

– Мамо, – сказала ей на это Лоретта. – Ну неужели вы меня ни капельки не любите?

Госпожа Роза залилась слезами. Лоретта еще раз ее пожалела.

– Хорошо, – сказала она. – Где мой отец?

– Да откуда мне-то знать, – рыдала госпожа Роза.

– Мамо, – угрожающе сказала Лоретта. – Ежели вы мне сей же секунд не скажете, где мой папаша, я начну на весь город КРИЧАТЬ, КАК ВЫ МЕНЯ БРОСИЛИ И ПРИЗНАВАТЬ НЕ ХОТИТЕ, КАКАЯ Я НЕСЧАСТНАЯ СИРОТА!!!!!!!!!!!!

– Не-надо-не-надо-не-надо! – взмолилась несчастная госпожа Роза, едва не падая на колени перед Лореттой. – Не знаю я, где он, богом клянусь не знаю! Он Босоногий брат, шел в свой монастырь, а к нам постучал, потому что испугался грозы! Ночью пришел, утром ушел, откуда мне знать куда он делся! Отпусти ты меня бога ради!

Лоретта вздохнула. Занимался дождь. Его капли смешивались со слезами перепуганной госпожи Розы и пропитывали гладкие черные волосы Лоретты.

– Ну вас, мамо, – устало сказала она. – Живите вы себе как знаете.

С утра у Лоретты во рту побывало только яблочко, которым угостил ее Тильман, и теперь она страшно устала и проголодалась. Пошарив в районе пояса в поисках кошелька, Лоретта обнаружила, что он куда-то подевался – вместе со всеми ее деньгами. То ли она обронила его, поскользнувшись на капустном листе, то ли в рыночной толпе его свистнули. Настал Лореттин предел: села она на землю возле какого-то дома и заплакала.

– Почему ты печалишься, странная малютка в наряде Певчих дроздов?

Лоретта подняла зареванное лицо. Над ней склонилась румяная старушка в сильно потрепанной, но опрятной одежде. Лоретта посвятила ее в свою проблему.

– Ай-яй, – покачала головой старушка. – Постой-ка. А не тебя ли я видела давеча у Розиного дома?.. Стало быть, ты утверждаешь, что Роза приходится тебе матерью?

– Приходится. Она бросила меня, когда я была совсем маленькой.

– Откуда тебе это известно?

Лоретта вкратце ознакомила старушку с этой частью своей биографии, но та была столь полна сочувствия, что Лоретта продолжила историю и сама не заметила, как сболтнула про монастырь проповедников. Спохватившись, Лоретта немедленно пожалела об этом, но ее собеседница вроде бы пропустила название монастыря мимо ушей.

– Вот, значит, как… Нехорошо с ее стороны. Но ты ведь знаешь, что родить вне брака это позор на всю жизнь. А у Розы муж и дети. Ей никак нельзя было признавать тебя перед всеми.

– А мне-то что, – буркнула Лоретта, утирая слезы рукавом.

– Пойдем-ка со мной, – сказала старушка. – Меня зовут госпожа Клара, а тебя?

Госпожа Клара повела Лоретту через рынок, затем парой вонючих улочек, и они остановились перед зданием, над дверями которого висела вывеска с изображением миски. У дверей здания уже выстроилась очередь.

– Я тут живу, – сказала госпожа Клара. – Это приют для бедных, устроенный нашим богоспасаемым магистратом. Тут можно бесплатно поесть. Правда, это только для жителей города, но полагаю, тебе не откажут.

– А почему у вас нет своего дома?

Лоретта и госпожа Клара медленно продвигались вперед вместе с очередью. Из дверей густо пахло вареной капустой. Публика в очереди была весьма пестрой: как совершенно опустившиеся нищие в драных лохмотьях, грязно ругавшиеся и больше походившие на огромных отвратительных насекомых, нежели на людей, так и люди вроде госпожи Клары: одетые хоть и скромно, но чисто, и державшиеся с достоинством. Сам двор, правда, ни глаз, ни обоняние не радовал: тут и там валялись кучи мусора и отбросов, шныряли крысы, а у стены крепко спало нечто, что издалека можно было принять на вонючую кучу тряпья, но на поверку оказавшееся человеком.

Госпожа Клара усмехнулась.

– Мне пришлось продать свой дом, чтобы откупиться от церкви. Меня поймали на незаконном колдовстве. Ничего серьезного доказать не смогли, но пеню пришлось заплатить. И вот я здесь. Уже много лет. Но я привыкла. Наш добрый город не оставил меня на улице. В конце концов, что бы я делала одна в своем домике? Тут хотя б другие люди узнают, что померла. А там лежала бы неделю, пока кто-то учует.

Лоретта содрогнулась.

– Ужас какой. А детей у вас нету?

– Нету, милая, нету. Так я была увлечена своим делом, что не до детей.

Вслед за другими людьми Лоретта и госпожа Клара вошли в просторный зал с каменными стенами, заставленный длинными столами и лавками. Еще на одном столе, поменьше, находилась огромная кострюля, из которой похлебку разливала по мискам не кто иная, как… Адельгейда.

– Снова ты, – на высокомерном лице Адельгейды не отразилось никаких чувств, хотя явно она была Лоретте не рада. – Отойди. Еда только для жителей города.

– Она со мной, – сказала госпожа Клара.

– Ну и что? Хоть с самим бургомистром. Ей не положено.

– Милая, разве городу убудет от одной лишь миски еды?

– Не положено! – процедила Адельгейда, протягивая похлебку госпоже Кларе и пронзая взором Лоретту. – Отойди, не задерживай очередь.

Госпожа Клара придвинулась поближе к Адельгейде.

– Милая, ты помнишь, почему я здесь оказалась? – задушевно спросила она.

– А это здесь при чем?

– При том, что я не растеряла своих навыков. Ты же, как я помню, собираешься замуж…

– Угрожаете? – прошипела Адельгейда. – Пожалуюсь городской страже, и вас упекут теперь уже навсегда!

– Жалуйся, – добродушно согласилась госпожа Клара. – Только я заранее скажу, что ты против меня настроена, и слушать тебя не станут. А больше ты свидетелей не найдешь. Я живу себе тихонько, ничем таким не занимаюсь. Вяжу шапочки для бедных детишек, перешиваю платья для их матерей, тружусь на благо города. Да и недолго мне осталась, старая я уже. Церковь может найти себе для жарки кого посочнее да помоложе.

Поджав губы так, что они практически исчезли с ее лица, Адельгейда со всего размаху шлепнула Лоретте варева и отвернулась, давая понять, что разговор завершен.

– Эй, тут одна жижа! – возмутилась Лоретта, но госпожа Клара уже подталкивала ее прочь.

– Терпеть ее не могу, – когда они уселись за стол, прошептала госпожа Клара.

– Правда? – обрадовалась Лоретта. – Я тоже!

В этот момент она поняла, что обрела в госпоже Кларе верного друга, который смотрит на жизнь так же, как и она.

– А то. Делает вид, что вся из себя такая благочестивая, нас кормит, сирот привечает, а сама ненавидит все это как Враг знает кто.

– Вот мне тоже так показалось, – с жаром поддержала Лоретта. – Стерва!

– Стерва и есть.

Некоторое время они ели в молчании. Лоретта стремилась насытиться, и хотя капустное варево было не бог весть каким нажористым и вкусным, свежее и горячее, оно в компании с ломтем хлеба по крайней мере утоляло голод. Один вопрос не давал Лоретте покоя и, поерзав, она все же решилась его задать.