Атомные подводные лодки оказалась самыми эффективными противолодочными кораблями, далеко превосходя по своим боевым возможностям — прежде всего по продолжительности пребывания под водой, а также по скорости и маневренности — современные им дизель-электрические подлодки, составлявшие большую часть многочисленного подводного флота Советского Союза.
«Меч-рыба» села на хвост «К-129» ещё в Авачинском заливе и шла за ней неотступно, ведя скрытое слежение и удерживаясь в её так называемых кормовых теневых секторах (курсовой угол 150-180-210 градусов) на малошумных скоростях малых ходов.
…Старпому не очень нравилась принятая среди командиров лодок-охотников (и заслужившая молчаливое одобрение начальства) практика сближения с сопровождаемой целью на опасно близкую дистанцию (вплоть до подныривания под неё — с особым шиком!). Океан — это не прерии Дикого Запада, а ракеты — не патроны в шестизарядном кольте. Кроме того, лихой ковбой рискует в основном всего лишь своей собственной шкурой — пара шальных выстрелов вряд ли приведут к Третьей Мировой, а вот когда в стволах водородные пули…
Однако чиф благоразумно держал своё мнение при себе: деньги (и хорошие деньги!) и карьера — вещи тоже очень серьёзные и весьма значимые. Да и сейчас, когда русская субмарина, подвсплыв на перископную глубину, заряжает свои аккумуляторные батареи, она шумит так, что в радиусе ста миль глохнет вся рыба. Все посторонние звуки заглушаются грохотом работающих дизелей, так что практически исключено, что русские обнаружат в пассивном режиме прослушивания почти неслышной змеёй стелющуюся в глубине «Меч-рыбу».
…Удар стал полной неожиданностью для всех находившихся в центральном посту американской Attack Submarine — в отсеках скрежетало, трещало, лопалось. Чувствуя катящийся от желудка к горлу липкий спазматический ком, старпом почти физически ощутил трёхмильную пропасть под ногами. Им не надо трёх миль, обшивка лодки лопнет под чудовищным давлением воды гораздо раньше, едва будет пройдена предельная глубина погружения. Наверно, так и было на «Трешере» в шестьдесят третьем. Доигрались…
Появился дифферент на нос — что-то очень большое со скрежетом перемещалось по корпусу «Меч-рыбы» от рубки к носовой оконечности. Профессиональный моряк-подводник, старпом понял, что происходит: тяжёлое (без малого две тысячи тонн) тело смертельно раненой русской подлодки, разрубленное топорообразной рубкой Attack Submarine, соскальзывало с палубы «Меч-рыбы», неотвратимо падая в ждущие объятия холодной глубины.
— Продуть балласт! Аварийное всплытие! В отсеках: осмотреться и доложить! — командир «Меч-рыбы» тоже был хорошим подводником, и действовал он быстро и правильно. Разбираться (и докладывать в штаб) будем потом…
Когда командир и его старший помощник выбрались на верхнюю палубу, на которую лениво заплёскивали невысокие волны, то первое, что они увидели — это смятое и искорёженное ограждение боевой рубки. На воде же не было видно ни единого обломка — ни следа от только что разыгравшейся здесь трагедии.
— Если бы в кабине сидел водитель, его пришлось бы выскребать оттуда чайными ложками, — нервно пошутил командир, осматривая повреждения. — И вообще, чиф, нам чертовски повезло: воткнись мы им в борт носом, да среагируй на такое невежливое обхождение наши дремлющие в торпедных аппаратах малютки, мы всем экипажем уже составили бы компанию этим парням…
Старпом не ответил — шутить ему почему-то совсем не хотелось. К солёному дыханию океана примешивался резкий запах солярки — кровь убитой ими субмарины широко растеклась по поверхности, выглаживая гребни волн.
— Это было непреднамеренное столкновение, — командир щёлкнул зажигалкой, — акустики прозевали резкое и неожиданное изменение курса цели. Дьявол их дёрнул… И ещё, коммандер Бакли, — добавил он официальным тоном, вглядываясь в тёмное лицо своего помощника, — это война! Самая настоящая война, что бы там не болтали политики в крахмальных воротничках! Уничтожен враг — у Советов стало на одну гадину с ядовитыми зубами меньше. Ты не был в Нью-Йорке в октябре шестьдесят второго, во время Карибского кризиса, нет? А я был! Мы сидели с Нэнси на кушетке, в тёмной квартире и смотрели в окно… Сидели обнявшись и ждали, что вот-вот за окном вырастет этот проклятый гриб, убивающий всё живое! Врагу своему не пожелаю… Так что, чиф…
— Точно такой же гриб мог бы вырасти здесь, кэптен Галлахер, — ответил тот, глядя на фосфоресцирующую воду, взбаламученную винтами «Меч-рыбы», — если бы их малютки обиделись на то, что мы столь бесцеремонно их потревожили. Наше счастье…
— Сэр, из штаба флота! — с этими словами вынырнувший из рубочного люка радист протянул командиру листок бумаги. Тот пробежал глазами колонки цифр с расшифровкой и снова повернулся к старпому.
— Быстро же они там… сообразили. Приготовится к погружению! Следуем в Йокосуку, для аварийно-косметического ремонта. Будем припудривать синяки, Бакли, и замазывать их тональным кремом… Да, ещё, — всему экипажу предписано сделать подписку о неразглашении: без этого ни одна живая душа с борта не сойдёт. Займись этим, Бакли. И внимательнее в отсеках — вдруг по дороге ещё где-нибудь проявятся последствия нашего поцелуя с русской красоткой…
* * *
— Знаешь, Джеф, мне ещё не доводилось встречать День Независимости в таких необычных условиях. Хорошо ещё, что наша с тобой работа начнётся только после того, как наш «Гломар» абсолютно точно займёт своё место над тем, что лежит там, на глубине в пять тысяч сто восемьдесят метров. Так что сегодня мы можем даже позволить себе немного выпить. Пошли ко мне — у меня есть пиво! — и коллега дружески хлопнул Джозефа по плечу.
Четвёртого июля 1974 года специально спроектированное и построенное судно, названное в честь Говарда Хьюза, миллиардера и авантюриста (именно он — его энергия и его деньги — и превратил этот поистине фантастический проект в реальность), прибыло в намеченный район в 750 милях северо-западнее Гавайских островов. Ещё несколько дней потребовалось для того, чтобы вывести «Эксплорер» в заданную точку, выверенную по спутниковой навигационной системе. И тогда комплекс невиданных по мощности, сложности и уникальности механизмов, скрытый от посторонних глаз обводами корпуса и надстройкой корабля, пришёл в движение. Финальный этап операции «Дженифер» начался.
С самого начала постройки «Хьюз Гломар Эксплорер» была запущена официальная — для печати и, естественно, для дезинформации потенциального противника — версия назначения судна: проведение подводных буровых работ на глубоководном материковом шельфе и подъём со дна морского тяжеловесных конкреций, содержащих полезные ископаемые. Внешний вид «Эксплорера» на тщательно отобранных для опубликования фотографиях этой версии вполне соответствовал, и дезинформация удалась. На самом же деле цель создания этого уникального плавучего инженерного сооружения была одна-единственная — вытащить из океанских глубин только одну «тяжеловесную конкрецию»: останки «К-129» вместе с её «полезными ископаемыми» (ракетами и торпедами с их ядерными боевыми частями). «Геологов» из Пентагона очень интересовали эти «полезные ископаемые»…
Глаза Джозефа (когда-то его звали Юзефом) Камински не отрывались от экрана монитора. В «комнате призраков» — в центральном посту управления всей операцией, куда вход был разрешён немногим, — висела напряжённая тишина, лишь тихо пощёлкивали реле в пультах, да мягко урчала система кондиционирования воздуха.
Створки дна заполненного водой «лунного бассейна» — двухсотфутовой прорези в центральной части «Хьюз Гломар» — медленно разошлись в стороны. Гигантская клешня — захват, управляемый гидроцилиндрами, — поползла вниз. Система обеспечивала непрерывную подачу трубных 60-футовых секций со стеллажа: как только предыдущая труба уходила в воду до определённого уровня, к ней пристыковывалась следующая. Нажатие кнопки — тормоз отпущен. И снова стальная колонна уходит вниз, а к месту сочленения уже подаётся очередное колено. И так каждые десять минут: «Эксплорер» тянул и тянул свою всё удлиняющуюся исполинскую руку с железными пальцами к тёмному океанскому дну, на котором покоился изуродованный расчленённый труп «К-129».
