— Хорошо, Верховная Мудрая, я подожду.

Светящийся голубой шар медленно вращался в чёрной пустоте.

Пятого и шестого декабря 1941 года в снегах под Москвой началось контрнаступление советских войск, означавшее окончательный крах блицкрига, а седьмого декабря самолёты с шести японских авианосцев атаковали главную базу Тихоокеанского флота США на Гавайях — Жемчужную Гавань.

Война стала поистине мировой, втянув в свою дышащую огнём и смердящую трупами сферу почти всю поверхность Третьей планеты системы Жёлтой звезды.

Однако на вопрос «Зачем понадобилось Японии нападение на Пёрл-Харбор?» нет вразумительного ответа. Автор и идейный вдохновитель это плана, Главнокомандующий Объединённым флотом адмирал Исороку Ямамото погиб в апреле 1943 года над Соломоновыми островами, когда самолёт с его штабом угодил в засаду, устроенную воспользовавшимися данными радиоперехвата американскими истребителями; не пережили войну командовавший ударным авианосным соединением вице-адмирал Чуичи Нагумо и почти все высшие офицеры, так или иначе посвящённые в тайны этой операции и в ней участвовавшие. Немногие уцелевшие, стоя перед разными дотошными послевоенными следственными комиссиями, недоумённо пожимали плечами: действительно, а зачем?

Для Островной Империи не было никакой необходимости начинать войну со Страной-между-Океанами. Действительно, жёсткие американские экономические санкции затрудняли дыхание молодого и хищного растущего организма Империи, но Япония вполне могла решить свои экономические проблемы изощрёнными дипломатическими путями, не прибегая к очень рискованному для неё военному пути разрешения конфликта. Уж кто-кто, а Ямамото, проживший в Соединённых Штатах много лет, лучше других представлял себе чудовищную экономическую мощь этой страны.

Японцы могли просто обойти Филиппины, не связываясь с американцами, и захватить богатейшие сырьевые ресурсы Индонезии, а заодно прибрать к рукам французские колонии в Индокитае — ведь и Франция, и Нидерланды уже были растоптаны Гитлером: имущество осталось без наследника. И опыт соответствующий имелся: ещё в четырнадцатом году Япония решительно захапала под шумок германские владения на Тихом океане и тут же практически закончила для себя Первую Мировую войну, приобретя желаемое ценой ничтожных потерь.

Вооружённого столкновения с Великобританией генералы и адмиралы Страны Восходящего Солнца тоже не слишком опасались. У британского льва, зализывавшего полученные в Европе раны и живущего в ожидании стремительного прыжка «Морского льва»[7] через Английский Канал, не было сил драться за Сингапур и Малайю (так, кстати, и получилось: английский флот на Дальнем Востоке быстро и бесславно погиб в самом начале 1942 года, а Сингапур пал). Но Америка — это совсем другое дело.

Однако здесь на руку самураям играли господствующие в высших властных кругах США изоляционистские настроения. «Ваши проблемы нас не касаются, и идите вы все с ними к чёрту в задницу!» — с таким мнением Конгресса ничего не мог поделать даже умный и дальновидный президент Франклин Делано Рузвельт, несмотря на весь свой огромный к этому времени авторитет. Не стала бы Америка чересчур уж нервно реагировать на поползновения Островной Империи, пока они затрагивали только интересы Англии и прочих европейцев, но не самих американцев. Конечно, если все эти поползновения были бы соответствующим образом оформлены, — но ведь восточной дипломатии не занимать тысячелетнего опыта коварства и искусства тонкой интриги.

А чего реально добилась Япония своим столь эффектным внешне внезапным нападением на Пёрл-Харбор? Потопили несколько старых линкоров (а корабли этого класса уже превратились в символ военно-морской мощи, не более того) и сожгли на аэродромах пару сотен самолётов (такое количество боевых машин производил один-единственный авиазавод в США в течение месяца). Ладно бы, если под удар попали бы драгоценные авианосцы (те самые, которые чуть позже подбили глаз Императорскому флоту в Коралловом море и расквасили ему морду у Мидуэя), но их в момент атаки в Пёрл-Харборе не было. Японцы об этом своевременно узнали, но атаку, тем не менее, не отменили.

Единственным осязаемым результатом Пёрл-Харбора была волна возмущения, прокатившаяся по всей Америке. Национальная гордость, оскорблённая пёрл-харборской пощёчиной, требовала немедленного отмщения «подлым азиатам». Политика изоляционизма скончалась в одночасье, и конгрессмены аплодисментами встретили президента Рузвельта и его речь — стоя!

Япония проиграла войну в тот самый миг, когда первые бомбы и авиаторпеды «вэлов» и «кейтов» отделились от держателей в небе над Пёрл-Харбором — всё остальное было всего лишь долгой агонией. Заодно смертный приговор был подписан и Германии: полусоюз США и Великобритании сделался союзом настоящим. Не зря Гитлер крайне осторожно вёл себя по отношению к американским кораблям в Атлантике — он боялся войны с заокеанским монстром и не хотел этой войны.

Единственным разумным шагом для Островной Империи — если вступление в войну вообще можно считать разумным деянием — было бы нападение на Советский Союз. Квантунская армия сидела в окопах в ожидании приказа, а исконный противник истекал кровью на Западе, отчаянно отбиваясь от Гитлера. Война на дальневосточных границах России фактически уже шла, то затухая до уровня пограничных перестрелок, то разгораясь до масштабов Хасана и Халхин-Гола. А сейчас, когда враг связан по рукам и ногам германским вторжением, самое время довершить начатое ещё в русско-японскую и заодно поквитаться за недавние поражения! Но Япония не напала…

Сталин снял с Дальнего Востока десятки дивизий (на этот раз наитие не подвело вождя, да и выхода у него другого попросту не было — реальная угроза с Запада была куда грознее гипотетической с Востока), и этот Запасный полк решил исход битвы под Москвой. А Япония так и не напала, хотя была связана с фашистской Германией так называемым Антикоминтерновским пактом, и являлась фактическим союзником Третьего Рейха. Вместо этого Островная Империя провела самоубийственную акцию против Пёрл-Харбора, втянув в войну Америку и тем самым непоправимо изменив баланс сил далеко не в пользу стран Оси.

В сорок пятом, в тот день, когда вторая атомная бомба сожгла Нагасаки, советские войска — в полном соответствии с постулатом «Хочешь победить — нападай!» — перешли границу и всего за пару недель превратили миллионную Квантунскую армию в толпу военнопленных. Возможно, тогда правители Островной Империи и пожалели о том, что они сделали и чего не сделали в конце сорок первого, но было уже поздно: Время необратимо.

— Пора немного подкорректировать ход событий — в допустимой мере. Главного мы достигли: Империя Всех Морей и Страна-между-Океанами, несмотря на всю неприязнь, которую они в равной мере испытывают к обоим Драконам, стали союзниками Красного. Исход Большой войны можно считать предрешённым. А чрезмерного усиления Островной Империи следует избегать.

— Разве это имеет какое-то значение?

— Да. Островитяне обречены на поражение — они союзники Противопоставленных, а количество жертв среди Носителей Разума на Третьей будет тем меньшим, чем быстрее Островная Империя будет разгромлена. Мы Хранители Жизни.

— Господин адмирал, это «дивэстейторы» — палубные торпедоносцы. Это значит… — Минору Гэнда, блестящий штабной офицер, всегда хранивший невозмутимость, сейчас выглядел растерянным.

— Это значит, что наша разведка ошиблась, — медленно произнёс вице-адмирал Чуичи Нагумо, следя за падающим в волны горящим самолётом. — Американские авианосцы здесь, и не один, а минимум два. А то и все три, — добавил он, — вон их сколько налетело…