— Но вы, конечно, не собираетесь отдать им Мелию, — предположил я.

— Нет, я собираюсь их убить.

— В одиночку?

Его белые зубы сверкнули.

— Нет, — сказал он. — Я же говорил, что не мщу один.

Здесь все было так, как описывал Поведа, несмотря на прошедшие годы. Вот поваленный забор, возле которого я был раньше, и надпись «Нет прохода». Вот ямы — некоторые замаскированы растительностью, другие настолько огромные, что в них лежат целые деревья, упавшие туда. Мы шли около пяти минут, когда я почувствовал в воздухе резкий химический запах, который и поначалу показался очень неприятным, а, когда мы подошли ближе к яме, он начал раздирать ноздри и вызывал слезотечение. Всякий мусор был навален на земле, и ни ветерка, чтобы хоть немного развеять эту вонь. Здесь стояли остовы деревьев; их стволы, серые и безжизненные, отбрасывали тонкие тени на известковые плиты. Сама яма была около двадцати футов шириной и такая глубокая, что ее дно исчезало в темноте. Корни и сухая трава, свисающие по краям, тянулись вглубь, в тень.

Двое стояли у дальнего края ямы, заглядывая в глубину: один — Эрл-младший, второй — Киттим. Киттим первым почувствовал наше приближение, несмотря на сгущающиеся сумерки. Его лицо казалось бледным, даже когда мы остановились и взглянули на них с другого края ямы. Киттим едва взглянул на меня и обратил все свое внимание на Терезия.

— Вы узнаете его? — спросил он младшего Ларуза.

Эрл-младший покачал головой. Киттим, по-видимому, был недоволен его ответом, тем, что не получил точной информации, чтобы оценить ситуацию.

— Кто вы такой? — спросил он.

— Меня зовут Терезий.

— Вы убили Марианну Ларуз?

— Нет, не я. Я убил остальных, и я видел, как Фостер прилаживает шланг к выхлопному отверстию своей машины, а затем протаскивает его в окно. Но я не убивал девушку из семьи Ларузов.

— Тогда кто это сделал?

Она была рядом. Я знал, что она здесь, чувствовал ее присутствие. Мне показалось, что Ларуз это тоже почувствовал, потому что я заметил, как его голова вдруг дернулась назад, как у раненого оленя. Его взгляд начал блуждать по деревьям, выискивая источник своего беспокойства.

— Я задал вопрос, — настаивал Киттим. — Кто убил ее?

Трое вооруженных людей появились из зарослей с обеих сторон от нас. Терезий тотчас бросил пистолет на землю, но я знал, что в его планы не входило отступать далеко от этого места. Двоих из этих людей я не знал. Третьим был Эллиот.

— Ты, кажется, не удивлен, что видишь меня, Чарли? — сказал он.

— Меня трудно чем-то удивить, Эллиот.

— Даже возвращением старого друга с того света?

— У меня было ощущение, что ты вскоре вернешься, — я слишком устал, чтобы демонстрировать свою злость. — Кровь в машине была милой деталью. Как ты собираешься объяснить свое воскресение? Чудом?

— Мы все подвергались угрозам со стороны какого-то бешеного негритоса, я сделал, то, что сделал, чтобы скрыться. В чем ты собираешься меня обвинить? В том, что полиция зря потратила время? В фальсификации самоубийства?

— Ты убил, Эллиот. Ты привел людей к смерти. Ты взял на поруки Атиса только для того, чтобы твои друзья смогли подвергнуть его пыткам и выяснить, что он знает.

Он вздрогнул:

— Твоя вина, Чарли. Если бы ты лучше делал свое дело и заставил его все рассказать, он, может, был бы сейчас жив.

Я содрогнулся. Он попал в самую точку, но я не собирался в одиночку нести вину за смерть Атиса Джонса.

— А Синглтоны? Что ты сделал, Эллиот? Ты сидел с ними на кухне, попивая их лимонад, и поджидал своих дружков, которые пришли и убили их, пока единственный человек, который смог бы их защитить, был в душе. Старик сказал, что на него напали оборотни, а полиция решила, что он имел в виду Атиса, пока не оказалось, что мальчишка умер под пытками. Но это был ты. Ты был оборотнем. Вы все были оборотнями. Посмотри, что в тебе осталось от самого себя, Эллиот, что от вас осталось. Посмотрите, во что вы превратились.

Эллиот вздрогнул.

— У меня не было выбора. Мобли все выболтал Бо-уэну по пьянке — правда, он в этом так и не признался — так что у Боуэна появилось кое-что против всех нас. Он воспользовался этим, чтобы заставить меня вызвать тебя сюда. Ну, а потом все это, — незанятой рукой он сделал жест, очерчивающий круг, имея в виду яму перед нами, топи, убитых мужчин, память об изнасилованных девушках, — все это стало происходить. Ты был хорош, Чарли, я должен это признать. Можно сказать, это ты привел нас всех к тому месту, где мы теперь. Ты сойдешь в могилу с чувством выполненного долга.

— Достаточно, — оборвал его Киттим. — Заставьте черномазого рассказать нам все, что он знает, и покончим с этим.

Эллиот поднял свой пистолет, указывая сначала на Терезия, потом на меня.

— Тебе надо было прийти на топи одному, Чарли.

Я улыбнулся ему:

— Прости, не смог.

В это мгновение пуля угодила Нортону прямо в переносицу и отбросила его голову назад с такой силой, что я, кажется, услышал, как хрустнула его черепная коробка. Люди по обе стороны от него почти не имели шанса среагировать: они тоже упали. Лишь Ларуз стоял, застыв от удивления. Но тут Киттим поднял свой пистолет, и я почувствовал, как Терезий толкает меня на землю. Раздались выстрелы — теплая кровь залила мне глаза. Я поднял голову вверх и заметил удивленное выражение лица Терезия перед тем, как он упал в яму, и глубоко внизу раздался громкий всплеск.

Я поднял его брошенный револьвер и побежал к кустам, ожидая, что один из выстрелов Киттима сразит меня в любой момент, но он в это время тоже пытался убежать. Я заметил краем глаза, как Ларуз скрывается за деревьями, а потом он исчез из вида.

Но только на минуту.

Он вновь появился, медленно пятясь от чего-то, находившегося среди деревьев. Я увидел, как она приближается к нему, облаченная в легкую ткань, — единственную одежду, которую могла носить, не испытывая мучительной боли.

Голову Мелии не покрывал капюшон. На черепе не было волос, все черты ее лица деформировались, словно слились в одно пятно, не имеющее ничего общего с прежней красотой. Только глаза оставались прежними, они сверкали из-под распухших век. Мелия протянула руку к Ларузу, и в этом жесте было что-то похожее на нежность, как будто отвергнутая возлюбленная в последний раз пытается коснуться мужчины, который повернулся к ней спиной. Ларуз издал сдавленный крик, потом отмахнулся от ее руки так, что у нее лопнула кожа. Инстинктивно он стал вытирать руку с выражением брезгливости об свою куртку, потом быстро пошел направо, стремясь обойти ее и спрятаться в лесу.