– Это место – нечто противоположное пустоши, – через некоторое время пробормотала Фаун. – Полная жизни чаша... если ты откроешь свой Дар, не хлынет ли жизнь внутрь, чтобы напитать тебя?

– Я распахнул свой Дар два часа назад, и думаю, так оно и происходит.

– Это что-то объясняет насчет подобных мест, – с удовлетворением сказала Фаун.

Прошло еще какое-то время, и Даг с Фаун с сожалением вылезли из воды и снова забрались в лодку, оделись и отправились домой. Солнце опускалось за деревья на западном берегу озера, когда лодка выплыла из протоки, и оставило только оранжевый блеск на облаках к тому моменту, когда Даг и Фаун поднялись на берег у шатра Блуфилд. В эту ночь Даг спал так спокойно, как ему не удавалось уже давно.

На следующее утро Фаун проснулась поздно, судя по тому, как ярко светило солнце в щели у входа в шатер. Воздух внутри еще хранил ночную прохладу, но скоро должна была прийти жара и духота. Лежавший рядом с Фаун Даг вздохнул и пошевелился, потом крепче прижал ее к себе. Что-то твердое ткнулось в ее бедро, и Фаун медленно улыбнулась, поняв, что это не его рука.

«Я так и думала, что пикник пойдет ему на пользу».

Даг уткнулся лицом в волосы Фаун, подтверждая ее весьма приятную догадку, и Фаун извернулась так, чтобы оказаться к нему лицом. Из-под полуопущенных век глаза Дага блестели, и Фаун погрузилась в его полусонную улыбку, как в мягкую подушку. Даг поцеловал ее в висок, в губы, потом скользнул губами по шее. Фаун позволила своим рукам начать блуждать по его телу, даря и получая наслаждение от прикосновения к его теплой коже в первый раз после того, как Даг был вызван в Рейнтри. Он прижал ее к себе еще крепче, радуясь близости ее мягкого тела. Теперь они не нуждались в словах... ни подсказок, ни вопросов больше не было. Чья-то рука трижды громко хлопнула по коже шатра, и резкий женский голос окликнул:

– Даг Редвинг Хикори!

Даг застыл и беззвучно выругался. Он прижал к груди лицо Фаун, словно пытаясь помешать ей что-нибудь сказать, и не ответил на зов.

Хлопки раздались снова:

– Даг Редвинг Хикори! Выходи, я знаю, что ты там.

Даг раздраженно зашипел сквозь зубы. Ощущение твердого предмета у бедра Фаун, увы, исчезло.

– Здесь нет никого, кто носит такое имя, – ворчливо откликнулся он наконец.

Голос снаружи зазвучал раздраженно:

– Даг, не дури, я не в подходящем настроении. Мне это нравится не больше, чем тебе, могу тебе доложить.

– Едва ли такое возможно, – пробурчал Даг, но со вздохом сел, провел рукой по всклокоченным со сна волосам и потянулся за своими короткими штанами.

– В чем дело? – нерешительно спросила Фаун.

– Это Дови Грейхерон. Она заместительница представителя острова Двух Мостов в совете в этом сезоне.

– Нас вызывают?

– Похоже на то.

Фаун натянула платье и последовала за Дагом; тот откинул полотнище входа и стоял, щурясь от яркого света.

Пожилая женщина, седые волосы которой, как у Омбы, были заплетены в косу, стояла рядом, барабаня пальцами по бедру. На взъерошенного Дага она посмотрела смущенно, на Фаун – с любопытством.

– Слушания совета по твоему делу состоятся в полдень, – объявила она.

Даг вытаращил на нее глаза.

– Сегодня? Не торопитесь же вы с предупреждением!

– Я дважды приходила вчера, но тебя не было. И я знаю, что Громовержец тебя предупреждал, так что не притворяйся, будто это для тебя неожиданность. Ладно, дай мне закончить. – Она расставила ноги, расправила плечи и провозгласила: – Даг Редвинг Хикори, я вызываю тебя на совет в связи с серьезной жалобой, поданной в совет Дором Редвингом Хикори от имени шатра Редвинг; слушание состоится сегодня в полдень в роще совета. Ты слышал и понял?

– Да, – прорычал Даг.

– Спасибо, – сказала женщина. – Вот и все.

– Но я не Даг Редвинг, – спохватился Даг. – Этого человека больше не существует.

– Прибереги это для совета – именно туда следует обращаться с возражениями. – Она замялась, кинув быстрый взгляд на Фаун. – Должна указать, что на совет вызываешься ты, а твоя малышка-жена – нет. На нашем совете нет места крестьянкам.

Даг стиснул зубы.

– Она исключена решением совета? Если это так, нам есть что оспорить еще до слушаний.

– Нет, – неохотно признала Дови. – Но поверь мне: она не поможет тебе выиграть дело, Даг. Все, кто считает, что ты думаешь гениталиями, а не головой, не изменят мнения, увидев ее.

– Спасибо, – со сладким ядом в голосе ответил Даг. – Я тоже считаю свою жену привлекательной.

Дови только покачала головой.

– Как же я буду рада, когда этот день кончится. – Ее сандалии зашлепали по пяткам, когда она двинулась прочь.

– Вот женщина, которая знает, как испортить настроение, – пробормотал Даг, разжимая зубы.

Фаун прижалась к Дагу; его рука обвила ее плечи. Фаун сглотнула и спросила:

– Не родственница ли эта женщина Обайо Грейхерону?

– Он в родстве с ней через жену. Дови – глава шатра Грейхерон на нашем острове.

– И у нее есть голос в совете? Не очень-то это обнадеживает.

– На самом деле она одна из тех, кого я считаю дружественно к нам настроенными. Я с год вместе с ней нес дозор, когда я был молод и еще не отправился в другой отряд по обмену, а она не завела еще семьи.

Если уж эта женщина дружественна, подумала Фаун, то как же будут вести себя враги? Что ж, скоро она это узнает. Да и было ли все таким неожиданным, каким казалось? Пожалуй, нет. Обсуждение на совете было окружено молчанием с тех пор, как Даг вернулся из Рейнтри, и Фаун позволила ему в этом руководить собой. Конечно, Даг к тому же был слишком болен, чтобы в первые дни о чем-то беспокоиться. Но потом?..

«Даг сам не знает, что хочет делать, – поняла Фаун, чувствуя, как в животе сворачивается холодный клубок. – Даже сейчас он этого не знает».

Ведь то, чего он хочет, невозможно, и всегда было невозможно... так какова же альтернатива? Что в таких обстоятельствах может человек поделать?

Они с Дагом оделись, умылись, поели. Даг не стал колоть орехи, а Фаун – прясть. Даг принялся бесцельно бродить по берегу и роще, стараясь не встречаться с занятыми утренними делами Мари и членами ее семьи. Когда любители раннего купания ушли с причала, Даг уселся на досках, обхватив колени руками, и долго смотрел в воду. Фаун подумала, не занялся ли он старой детской игрой, которую ей как-то показывал: заставлял мелких окуньков, обычно прячущихся в тени причала, подняться к поверхности и плавать, образуя какие-нибудь узоры. Солнце поднималось все выше...

Когда тени стали совсем короткими, Даг вернулся к шатру и сел на чурбак рядом с Фаун. Опершись правым локтем на колено, он склонил голову и стал смотреть в землю, потом повернулся к озеру. По его отсутствующему взгляду Фаун не могла определить, пытается ли он запомнить открывающийся вид или не видит того, что у него перед глазами. Фаун вспомнила об их поездке в заводь с лилиями.

«То место питает его душу»..

Будет ли в случае изгнания его дух страдать от голода? Человек может умереть, хоть на нем не будет ни царапины, если его Дар окажется разорван пополам.

Фаун сделала глубокий вдох, выпрямилась и заговорила:

– Любимый... – Даг с усталым видом улыбнулся ей. – Что ты собираешься делать?

– Не знаю. – На мгновение Фаун показалось, что он хочет смягчить свою резкость, обнадежить ее, но потом передумал.

фаун повернулась так, чтобы Даг не видел ее лица.

– Я не собиралась тебе этого говорить, но теперь думаю, что сказать следует. Когда ты только еще отправился в Рейнтри, я связала еще одну пару носков вроде тех, которые так понравились тебе, и отнесла их в подарок твоей матери. Вроде как умиротворяющий дар.

– Ничего не вышло. – Это не был ни вопрос, ни укор; скорее выражение сочувствия.

Фаун кивнула.

– Она сказала... ну, мы много чего наговорили друг другу, это теперь не имеет значения. Но одну вещь я запомнила. Она сказала, что стоит дозорному увидеть Злого, и он – или она – уже никогда не сочтет ни дело, ни человека более важным, чем несение дозора.