— Но ты-то не относишься к числу моих друзей.

— Конечно, я не твой друг. Я — твой муж.

— Пока еще нет. Ты не выполнил мое условие: не отпустил Трисмегиста и Ремина.

— Казнь Ремина состоится завтра, на Главной площади города, во время нашей свадьбы. А с Трисмегистом я собираюсь поступить так, чтобы навсегда отбить у любого человека желание помериться силами со мной!

— Как? — Ноги Лораны подкосились и она села на кресло. — Ты же дал слово. Только поэтому я согласилась выйти за тебя замуж. Ты обещал, что Ремин и Трисмегист смогут беспрепятственно покинуть город и уйти на все четыре стороны.

Горван все время ходил взад-вперед по просторной комнате, бесшумно ступая по толстым пушистым коврам, но после слов Лораны он остановился напротив ее кресла и громко захохотал, брызгая слюной.

— Я — хозяин своего слова. Хочу — даю, хочу — беру назад. — Произнес он, чрезвычайно довольный своей шуткой, не обращая внимания на то, что она стара, как история человечества.

— Негодяй! — Лорана вскочила и попыталась дать пощечину своему мучителю.

Это у нее не получилось. Ее ладонь в последний миг была перехвачена жесткой сильной рукой Горвана. Он уже не смеялся, в его глубоко посаженных глазах сверкнула такая безудержная ярость, что Лорана попыталась отшатнутся. Но Повелитель крепко держал ее.

— Ты еще не поняла, где твое место, дрянь. — Процедил он прямо в побледневшее лицо девушки. — Я научу тебя беспрекословному повиновению.

Горван широко замахнулся свободной рукой, и Лорана сперва инстинктивно закрыла глаза и вся сжалась, ожидая удара. Однако врожденная гордость взяла свое и она, совладав с собой, выпрямилась и ответила Повелителю гневным презрительным взглядом. Горван не нанес удар. Несколько мгновений мужчина и женщина смотрели друг на друга, а потом Повелитель сильно оттолкнул Лорану, так что она вновь упала на кресло.

— Это был первый урок. — Спокойно произнес Горван. — Смотри, чтобы мне не пришлось преподать тебе второго.

— Ты не осмелишься. — Выдохнула Лорана. Она тяжело дышала и слова давались ей с трудом.

— Хочешь проверить? — Ярость вновь наполнила глаза Повелителя.

Девушка молчала, и Горван опять успокоился.

— Нам с тобой, дорогая моя Лорана, предстоит долгая жизнь. Долгая и счастливая семейная жизнь. Она начнется завтра. Скрепит наш союз торжественное жертвоприношение твоего друга Ремина на самой высокой пирамиде храма Бога-Спасителя.

— А Трисмегист? — Робко спросила девушка.

— Я еще не решил, что с ним делать. — Задумчиво скрестил руки Горван. — Может быть, я подарю его жизнь тебе. Это станет моим свадебным подарком.

— И на том спасибо. — Как можно язвительнее постаралась ответить принцесса. — Могу ли я повидать его до нашей свадьбы?

Горван вновь заходил по комнате, словно взвешивая все «за» и «против».

— Хорошо. — Наконец, сказал он. — Ты можешь сделать это прямо сейчас. У меня много дел, связанных с подготовкой к свадьбе, тебя проводит мой Главный Маг Толи-Покли. Постарайся вдоволь наговориться со своим любимым. Потом это тебе вряд ли удастся.

— Естественно. — Пожала плечами Лорана. — Как только я смогу распоряжаться его жизнью, тотчас же отпущу на волю.

— Ты меня неправильно поняла, дорогая Лорана. Я обещал тебе его жизнь, а не свободу. Да ты и сама не захочешь расстаться со своим Трисмегистом.

— Почему это? — Подозрительно поинтересовалась девушка.

— А кому, кроме тебя, он будет нужен без ног, без рук, без мужских причиндалов и без языка!? — Горван снова захохотал, в упор глядя на побелевшую как мел Лорану. — Мои палачи хорошо знают свое дело, они умело отрежут у твоего Трисмегиста все лишнее, а магия Толи-Покли продлит его жизнь столько времени, сколько я пожелаю. Трисмегист — вернее, то, что от него останется — будет постоянно сопровождать нас. Даже во время наших любовных утех слуги будут класть этот человеческий обрубок рядом с нами, чтобы ему не было скучно по ночам. Вот теперь пойди и сама расскажи об этом своему любимому! Ха-ха-ха!

Горван вышел из комнаты, громко хлопнув резной дубовой дверью. Лорана сидела на кресле без движения. Глаза ее были широко открыты и совершенно сухи. Только одна мысль билась в ее голове, причиняя неимоверные страдания: «Что я наделала!? Что я наделала!?»