Крайдайки мигнул невидящими глазами, и короткая дрожь пробежала по его телу.

Маканай вздохнула и отвернулась. Поплыла к ближайшему коммуникатору и задумалась.

Метц и Такката-Джим еще не успели вернуться на мостик, решила она. Набрала код и включила прибор. Почти тут же на экране появилось изображение молодого дельфина.

— Отдел коммуникации. Чем могу быть полезен?

— Акки? Да, дитя, это доктор Маканай. У тебя есть планы на ленч? Знаешь, у меня, кажется, еще остался консервированный осьминог. Ты сссвободен? Отлично! Тогда вскоре увидимся. Да, и держи наше ссвидание в тайне. Ладно? Хороший мальчик!

У нее начал созревать план.

В спокойной серости антигравитационного танка слабый стонущий крик.

Гора с дурным характером ворчала в середине покрытого пеной и водорослями моря.

Недавно прошел дождь. Вулкан громыхал и кашлял пламенем в низкие нависающие облака, окрашивая их снизу в оранжевый цвет. В небо поднимались столбы пепла и падали не в чистую морскую воду, а на ковер из тусклых водорослей, уходящий, казалось, в бесконечность.

Томас Орли закашлялся во влажном, грязном от сажи воздухе. Он заполз на небольшой холм из скользких перепутанных водорослей. Грубые сани своим весом тащили книзу его привязанную левую руку. Правой он держался за толстый стебель у вершины холма.

Он полз, а ноги продолжали проскальзывать. Даже когда он умудрялся укрепить их между ветвями, они погружались в болото внизу. И когда он вытаскивал ноги, трясина уступала неохотно, издавая ужасный всасывающий звук.

Иногда из топи выскакивали какие-то существа, скользили по ногам и снова падали в зловонный рассол.

Привязь врезалась в левую руку, а он продолжал тащить сани — жалкий остаток солнечного самолета и припасов. Чудо, что он спас даже это немногое при крушении.

Вулкан освещал равнину водорослей вспышками цвета охры. Радужные частицы металлической пыли покрывали растительность. Вторая половина дня, почти китрупские сутки, как он повернул свой глайдер к острову в поисках места для посадки.

Том поднял голову и взглянул на водорослевую равнину. Все его планы рухнули из-за этих жестких, похожих на веревки водорослей.

Он надеялся найти убежище на острове, на подветренной от вулкана стороне, или, если не получится, сесть на воду и превратить глайдер в широкий и надежный мореходный плот, на котором и провести свой эксперимент.

«Мне следовало учесть и такой поворот». Крушение, лихорадочные минуты, когда он нырял за оборудованием, сооружал грубые сани, а над головой ревела буря, и эти часы, когда он полз среди зловонных водорослей к единственному прочному островку в растительности, — всего этого нужно было избежать.

Он попытался подтянуться, но дрожь в правой руке грозила перейти в судороги. Он сильно вывихнул правую руку при крушении, когда оторвались крылья самолета и понтоны, а фюзеляж прыгал по болоту, пока не упал в открытый бассейн.

Рана с левой стороны лица чуть не вызвала потерю сознания в первые критические минуты. Она тянулась от челюсти почти до нейрогнезда над левым ухом. Пластиковое покрытие, обычно закрывающее нежное соединение нервов, сорвано и безнадежно потеряно.

Инфекция — сейчас наименьшая из опасностей.

Рука дрожала все сильнее. Том старался успокоить дрожь, лежа вниз лицом на пахучих упругих водорослях. Правая щека и лоб касались грязи.

Ему нужно быть энергичным. Некогда заниматься самогипнозом, приводить тело в рабочее состояние. Силой воли он приказал своим мышцам напрячься для последнего рывка. Он мало что может сделать с тем, что обрушила на него вселенная, но — черт побери! — после тридцати часов борьбы, в нескольких метрах от цели он не позволит собственному телу его подвести!

Еще один приступ кашля разорвал пересохшее горло. Тело дрожало, приступ заставил ослабить хватку на стволе водоросли. Когда он подумал, что легкие не выдержат, приступ прошел. Том лежал в грязи, обессиленный, с закрытыми глазами.

У него не хватает дыхания, чтобы просвистеть эту хайку на тринари; он насвистывал ее про себя и даже слегка улыбнулся испачканными губами.

Каким-то образом ему удалось найти силы для нового движения. Он сжал зубы и подтянулся. Правая рука чуть не подломилась, но выдержала, и он наконец поднял голову над небольшим холмом.

Том, мигая, очистил глаза от пепла и осмотрелся. Водоросли. Всюду, насколько хватает глаз, водоросли. Из вершины небольшого холма торчит прочная петля. Том подтащил сани и привязал их к этому стеблю.

Кровь прилила в онемевшую левую руку, у Тома перехватило дыхание от боли и он упал.

Вернулись судороги, тело его скорчилось. Он хотел бы вырвать тысячи клыков, рвущих его ноги и руки, но руки превратились в неподвижные клешни. И Том лежал согнувшись.

Но независимо от боли, часть мозга оставалась мыслящей. Она по-прежнему строила планы, рассуждала, рассчитывала время. В конце концов он появился здесь с определенной целью. И не стоило проходить через все... Если бы только он мог вспомнить, зачем он здесь, почему лежит, измученный, в пыли и грязи.

Спокойствие, которого он искал, не приходило. Том чувствовал, что теряет сознание.

И тут, с закрытыми от боли глазами, он увиден лицо Джиллиан.

На ветру за ней колышется листва. Серые глаза смотрят в его сторону, словно она что-то ищет. Они смотрят мимо него... Он задрожал, не в силах шевельнуться. И вот наконец она встретилась с ним взглядом и улыбнулась!

Ноющая боль грозила заглушить сон-слова:

Он старался сосредоточиться на сообщении — скорее на галлюцинации. Но ему все равно, что это. Это якорь. Он цеплялся за него, пока судороги превращали сухожилия в гудящие тетивы.

В ее улыбке сострадание.

Мета-Орли не одобрил послание. Если это действительно послание от Джиллиан, она очень рискует.

«Я тоже люблю тебя, — послал он. — Но замолчи, иначе все ити тебя услышат».

Пси-послание — или галлюцинация — дрогнуло от охватившего Тома приступа кашля. Он кашлял, пока легкие не превратились, судя по ощущениям, в сухую шелуху. И наконец со вздохом лег.

Мета-Том отказался от своей гордости.

Да!

Он погрузился лицом в грязь, зовя ее исчезающий образ.

Лицо Джиллиан, казалось, растекается во всех направлениях, как пучок лунных лучей, присоединяется к блеску металлической пыли в небе. Настоящее послание или галлюцинация, порожденная бредом, — изображение рассеялось, как дым.

Но Тому показалось, что он слышит затихающий голос Джиллиан:

Он слушал, не сознавая, сколько времени прошло, и судороги медленно прекращались.

Вулкан гремел и освещал небо. «Земля» под Томом мягко разворачивалась, укачивала, навевала сон.

— Нет, доктор Дарт. Относительно этих включений я не уверен. Были очень сильные помехи, когда я принимал данные. Если хотите, я прямо сейчас проверю вторично.