Ей хотелось поразить Уинтропа Райленда, и это желание раздражало и пугало. Непонятно, с какого конца подступиться к такому человеку? И почему ей так нужно его хорошее мнение? Разве он сделал что-нибудь, что заслужило ее внимание? Нет, кроме того, что заявил о своем желании близко познакомиться. Неужели этого достаточно, чтобы ей хотелось ублажать его? Была ли хоть одна женщина, которая открыто добивалась внимания такого мужчины?

Помимо того, она совершенно не думает о себе, словно готовится бросить себя к ногам Уинтропа Райленда. Похоже, она готова стать никем, только бы завоевать его одобрение. Не играет роли, как прекрасно он выглядит и как чудно звучит его голос, если он не сможет полюбить ее такой, какая она есть.

Когда она познакомится с ним поближе, возможно, он тоже не понравится ей. Ведь не исключено, что красивое лицо и изысканные манеры нужны ему только для знакомства.

После завтрака Мойра вызвала служанку и экипаж и отправилась за покупками. Наступало Рождество, и ей требовалось купить кое-какие вещи. Кроме того, ей необходимо было выйти на воздух, хотя было холодно и собирался пойти снег. После смерти Энтони она привыкла сама распоряжаться своим временем – хотела она того или нет, что, впрочем, было одно и то же. Присутствие Минни в доме было одновременно и радостью, и пыткой.

Несколько часов спустя, покончив с покупками, довольная, что снег таки не начался, Мойра отправилась в Ковент-Гарден навестить Октавию. Только Октавия и ее муж Норт могли себе позволить жить в таком немодном районе Лондона. Между двумя этими людьми существовало мощное взаимное притяжение, позволяющее им поступать как заблагорассудится, и общество, невзирая ни на что, считало их очаровательными. Они были прекрасным примером того, как два человека, встретившись, образуют единое целое. Не просто любовники, но и неразлучные друзья, они любили друг друга больше жизни.

Естественно, Мойре они действовали на нервы. Но она так сильно была к ним привязана, что не могла раздражаться долго.

– Мойра, ты очень вовремя. – Октавия встретила ее в холле. С медно-золотыми волосами, искусно уложенными в корону, она смотрелась грациозно и изысканно в изящном дневном платье густого персикового цвета.

– Вовремя для чего? – с улыбкой осведомилась Мойра, пока массивный дворецкий Джонсон помогал ей освободиться от верхней одежды.

– Мисс Бантинг экспериментирует с различными рецептами рождественского торта. Ты должна все попробовать и посоветовать, какой выбрать.

Торт? О Господи, хорошо, что за завтраком она поела не много.

– Ничего не слышала раньше о рождественских тортах. Это семейная традиция?

Держа друг друга за руки, они пошли вдоль коридора. Здесь в воздухе витало нечто теплое и светлое, и появлялось ощущение, что это родной дом. Разносился аромат лимона и выпечки, деловито суетились довольные слуги. Когда бы Мойра ни приходила сюда, у нее тут же поднималось настроение и всегда хотелось улыбаться. Здесь была любовь. Она превращала этот уголок Ковент-Гардена в совершенно особое место.

– Можно сказать и так. – Октавия лукаво улыбнулась. – Когда мы с Нортом были детьми, его мать заказывала мисс Бантинг готовить для нас специальный торт к Рождеству. Обещание дать его попробовать было единственным способом удерживать нас в рамках пристойного поведения. Норту пришла идея попросить мисс Бантинг приготовить торт, чтобы отметить в этом году наше первое Рождество в качестве мужа и жены.

Боже милостивый, Норт Шеффилд-Райленд, оказывается, человек романтического склада. А остальные братья такие же?

Все-таки она с трудом могла представить, что Уинтроп способен на такой возвышенный жест. В то же время он поразил ее, она поняла, что для любимого человека он может сделать все, даже пожертвовать собой. Само по себе это было романтично, если бы не отдавало мелодрамой.

Октавия ввела ее в гостиную, где, весело потрескивая, горел камин, создавая атмосферу уюта и покоя. Роскошная, насыщенная цветовая гамма в сочетании с удобной мебелью. В конце комнаты, недалеко от огня, стояли двое – Норт Шеффилд-Райленд и его брат Уинтроп.

Вспомни про дьявола, и он тут как тут. Мойра смотрела на него, на его прямую спину под синим сюртуком, темные волосы в свете уходящего дня и не могла не отметить его изящества и небрежности. Даже профиль говорил о самоуверенности. Она вдруг поняла, что за модной одеждой и едким умом скрыто гораздо больше. Во время приема он говорил с ней прямо, не учитывая, привычна она к его манере вести себя или нет.

Проникновенность тона, когда он сказал, что хочет узнать ее лучше, заставила замереть ее сердце. Легкая нотка неуверенности окрасила его голос и дала ей понять, что, какими бы ни были его мотивы, он честен с ней. Но как далеко она может зайти, поддавшись ему? Осмелится ли она рискнуть и выставить себя напоказ ради того, что, возможно, всего лишь преходящее удовольствие? Посильна ли будет плата за последствия общения с Уинтропом Райлендом?

В этот момент он поднял глаза и увидел ее. Какое-то мгновение – доли секунды – ей показалось, что он счастлив от встречи с ней больше, чем кто-либо на ее памяти.

Да, пожалуй, плата будет стоить того, несмотря на последствия.

После того как Мойра поздоровалась с Нортом и его братом, Октавия предложила ей кусочек торта.

– Только кусочек поменьше, – сказала Мойра подруге, когда та взялась за нож с серебряной ручкой. Хорошо, что сегодня у нее был скудный завтрак. На подносе перед ней лежало по крайней мере шесть тортов. И если они такие же сытные, как смотрятся, тогда можно пропустить обед, а возможно, и ужин.

– Маленького кусочка недостаточно, чтобы оценить мастерство мисс Бантинг. – Пьянящий бархат его голоса вызвал у Мойры дрожь наслаждения. Этот звук доставлял большее удовольствие, чем любые сладости, которые могла приготовить мисс Бантинг. Представлял ли этот мужчина силу своего воздействия на нее? Она ответила ему шуткой:

– Большой кусок не замедлит оценить моя талия, мистер Райленд.

Его пристальный взгляд неспешно прошелся вдоль ее тела. Если бы это был другой мужчина, она почувствовала бы себя оскорбленной. Но от внимания Уинтропа она ощутила прилив жара. Очень сильного.

Жар усилился от горячего огня, полыхавшего в его взгляде.

– Широкая талия означает только одно, миледи, – мужчине есть что обнять.

Мойра покраснела до корней волос.

– Уин! – Октавия бросила на деверя ледяной взгляд. – Ты забываешься.

Уинтроп пропустил ее слова мимо ушей, однако склонился перед Мойрой:

– Примите мои извинения, леди Осборн. Я не имел в виду ничего предосудительного.

Мойра отлично понимала, что он рассматривал ее с откровенно хищным интересом. Вероятно, его брат и Октавия не обратили на это внимания, но Мойра не сомневалась, что Уинтроп хотел шокировать ее. Ему удавалось разыгрывать из себя джентльмена, но он не был им там, в глубине, за искусно созданным фасадом. Она была готова поспорить, что он вообще не тот, за кого себя выдает.

Такое открытие сделало его в глазах Мойры даже более привлекательным. Опасно неотразимым. Какой выбор перед ней? Следовать за ним, куда укажет, и стать поклажей за его спиной или отступиться, как того безнадежно хотелось?

– Не беспокойтесь, мистер Райленд, я не в претензии. – Нельзя давать понять ему, как сильно она задета. Её жизнь основывалась на самоконтроле. И она не могла позволить, чтобы мужчина изменил этот ее принцип.

Насмешливо приподняв бровь, он вновь с вызовом впился в нее своими темными блестящими глазами. Боже милосердный, зачем она тянется к этому мужчине? Он неуправляем, он слишком велик для нее. Он будет таким для любой женщины, которая хочет сохранить свое внутреннее равновесие. Уинтроп Райленд – это смерч, который захватывает женщин, оказавшихся у него на пути, вертит ими до беспамятства, а потом отбрасывает их в сторону и, свободный, двигается дальше.

«Слишком рано ты пугаешь себя этой игрой».

Игра. Как странно. Все, что происходит между ними, она назвала игрой. Но это так и есть. Каждый из них хочет установить свои правила, чтобы быть наименее уязвимым.