Единственное, что могло увлечь Бекрама, так это ежедневные тренировки со Стейлой. Когда его внимание сосредоточивалось на бое, щемящая боль в груди и обостренное чувство вины несколько притуплялись. Он ясно ощущал лишь пустоту в душе, которую когда-то заполнял Эрдрик.

Стейла вступала с ним в поединок только сама – по той простой причине, что после одного случая боялась подвергать опасности других своих бойцов. В тот день Бекрам был так рассеян, что в самый опасный для него момент ей пришлось ударить его по плечу мечом плашмя.

– Если бы перед тобой стоял настоящий враг, ты остался бы без руки. Сосредоточься! – скомандовала она.

Он ответил на замечание неожиданным выпадом и серией столь быстрых движений, что, если бы ее реакция не была мгновенной, она отдала бы богу душу.

– Прости, Стейла, – пробормотал он, поняв, что произошло, и опустил меч.

– Давай попробуем еще разок, – ответила Стейла ровным голосом.

У нее даже не участилось дыхание.

Позднее она провела с ним серьезную беседу.

– Я не представляю себе, что станет с твоим отцом, если он лишится второго сына. Ты должен уметь за себя постоять, и именно для того я учу тебя, как следует драться.

После очередного занятия Бекрам добрел до своей палатки и упал на матрасы, служившие солдатам кроватями. Он чувствовал смертельную усталость и закрыл глаза, надеясь заснуть и не видеть снов. Вместо этого ему в голову полезли мысли о Варде.

Превращение Варда из дурака в нормального человека до сих пор казалось ему настолько невероятным, что, размышляя над этим, он ощущал некоторый дискомфорт. Получалось, что Вард осознанно выкидывал разные номера, да, наверное, еще и потешался над реакцией окружающих.

Ему вспомнилось искаженное лицо вдовы лорда Ибрима, которую его двоюродный брат публично осрамил несколько лет назад, заявив во всеуслышание, что у нее слишком большой живот.

Бекрам невольно улыбнулся, но тут же опять погрустнел. Перед его глазами всплыл шестнадцатилетний Эрдрик, костюм которого буквально накануне леди Ибрим зло обсмеяла вместе с компанией приятельниц. Тогда Эрдрик чуть не расплакался от стыда и обиды.

Вард отомстил этой гадине за Эрдрика! – осенило вдруг Бекрама. – И как я не догадался об этом раньше?

Он воспроизвел в памяти тот момент, когда сообщил кузену о смерти брата. В его глазах отразилось тогда столько эмоций – тоска, отчаяние, ярость, – что не требовалось никаких слов.

Если бы несколько дней назад я встретил Варда впервые в жизни, он непременно сразу понравился бы мне, – подумал Бекрам.

Вчера за ужином Вард рассказывал всем о том, как они с Пенродом, Аксиэлем, Сиаррой, Орегом и Бастиллой покидали Хурог. Все присутствовавшие буквально покатывались со смеху, хотя догадывались, что в тот момент, когда все это происходило, никому из вышеперечисленных людей было не до веселья.

– Бекрам! – послышался с улицы знакомый голос.

– Кирковенал?

Бекрам сразу понял, кто к нему пожаловал: второй сын покойного оранстонского героя по кличке Волк, один из немногих настоящих друзей Бекрама, которого даже в наихудшем расположении духа он не прогнал бы, как прогонял теперь многих других.

– Входи.

Кирковенал вошел в палатку. Его рыжие волосы теперь были выбриты на висках.

– Говорят, приехал твой кузен, – без предисловий начал он.

– Верно, приехал, – ответил Бекрам, кивком указывая Кирковеналу на край матраса. Тот сел. – Кажется, смерть моего дяди подействовала на Варда, как волшебство: он полностью излечился от слабоумия.

– А почему с ним явилась сюда Бастилла Сирнэка?

Бекрам щелкнул пальцами.

– Так вот где я видел когда-то эту женщину! Мне никак не удавалось вспомнить!..

– Так что она делает в отряде Варда? – повторил свой вопрос Кирковенал.

Бекрам нахмурил брови, не понимая, чем вызвано столь настойчивое любопытство друга.

– Не знаю… Вообще-то, спасая рабыню Гарранона, Вард лишился Хурога.

– Бастилла и есть та самая рабыня?

Кирковенал ошеломленно выпучил глаза.

– А почему это тебя так удивляет?

Кирковенал нервно потер ладонью лоб.

– А ты никогда не обращал внимания на то, что происходит в таверне Сирнэка? – спросил он. – Тебя не настораживал тот факт, что большинство из посетителей его заведения – оранстонцы?

Бекрам покачал головой.

– Если бы я задумывался когда-то об этом…

– Я сам об этом не задумывался, – признался Кирковенал. – К счастью, однажды Гарранон рассказал мне, что творится в этом логове. Он же доходчиво объяснил мне два года назад, что напиваться до беспамятства небезопасно. Что существуют люди, которые могут использовать это в своих целях.

– Сирнэк связан с оранстонскими мятежниками? – предположил Бекрам.

Кирковенал мрачно покачал головой.

– Нет, – произнес он негромко. – Этот безбожник работает на ворсагцев.

– Что?! – пораженно воскликнул Бекрам и покачал головой, будто это могло помочь ему найти связующую нить между вереницей бестолковых юных оранстонцев, постоянно ошивавшихся в таверне Черного Сирнэка, и ворсагцами.

– Кого оранстонские лорды ненавидят больше, чем ворсагцев? – спросил Кирковенал.

– Людей из Толвена! – не задумываясь, выпалил Бекрам. И побледнел, когда чудовищная догадка пронзила его голову огненной стрелой. – Неужели среди нас есть оранстонцы, помогающие ворсагцам?

Кирковенал покачал головой.

– Не думаю, что ситуация настолько страшна. Хотя не исключаю возможности, что некоторые из нас были бы не прочь предоставлять ворсагцам полезную для них информацию.

– А при чем тут Бастилла?

К великому удивлению Бекрама, на губах Кирковенала заиграла странная улыбка.

– Я работал на Гарранона и внимательно наблюдал за тем, что творится в таверне Сирнэка. Бастилла – колдунья.

Бекрам кивнул.

– Вард говорит то же самое.

– Тебя не удивляет, что она была еще и рабыней? Меня, например, очень удивляет. Особенно вот почему: Сирнэк никогда не отдал ей ни одного распоряжения, ни разу не унизил ее.

Бекрам пожал плечами.

– Она рабыня необычная, я вполне с тобой согласен, но почему ты говоришь о ней так, как будто боишься ее?

– Ты хорошо относишься к своему двоюродному брату? – совершенно неожиданно спросил Кирковенал.

Бекрам нервно рассмеялся.

– Я как раз размышлял над этим вопросом, когда ты пришел. Думаю, мой ответ – «да».

– Ты помнишь Паулона?

– Того парня, которого в прошлом году убили в Шейдтауне грабители? Конечно, помню.

– Примерно за месяц до смерти Паулон явился ко мне домой вдрызг пьяный. А было только утро. Я умыл его и уложил на кровать. Перед тем как уснуть, он рассказал мне невероятную историю: мол, Бастилла его изнасиловала и подвергла жестоким пыткам. – Кирковенал внезапно умолк и с опаской огляделся по сторонам. – Я не поверил ему тогда, ведь он был сильно пьян. Где это слыхано, чтобы женщина кого-то насиловала?

Бекрам почувствовал, что у него холодеют руки.

– Полагаешь, Паулона убили намеренно? За то, что он рассказал тебе о Бастилле?

Кирковенал как-то криво улыбнулся, тряхнул головой и порывисто вздохнул.

– Мне кажется, кто-то, возможно, даже сам Паулон, поведал Бастилле о том разговоре со мной. Когда я был у Сирнэка в последний раз…

Он резко поднялся на ноги и сжал кулаки.

– Я еще не делился этим ни с единой живой душой… И не знаю, могу ли… Я рассказывал тебе когда-нибудь о том, как твой кузен спас мне однажды жизнь? – Он принялся беспокойно расхаживать взад и вперед. – Это случилось в Шейдтауне. Ко мне пристали двое головорезов, якобы желающих заполучить легких денег. Один сшиб меня с ног. Очнувшись после сильного удара о землю, я увидел, что мои обидчики валяются неподалеку без чувств. Надо мной заботливо склонялся Вард.