Неожиданно сверху раздался дробный стук, как будто кто-то стучал по борту палкой. Лаций подумал, что это были жрецы. Скорей всего, они исполняли какой-то обряд. В подтверждение этой догадки внутри лодки стал распространяться едкий дым. Значит, брахманы стали жечь свою ритуальную траву. Дым становился всё горче, и горло стали схватывать спазмы. Он не выдержал и закашлялся. Сверху послышались невнятные звуки, похожие на мычание. «Коровы? В лодке?» – с недоумением подумал он. Глухое мычание становилось всё настойчивее. Это не было похоже на коров. Дым к этому моменту уже стал таким едким, что оставаться под настилом было невозможно. Закашлявшись в очередной раз, он поспешил протиснуться между тяжёлыми мешками и выбраться наружу. Однако перед глазами открылась не радостная картина. Причиной дыма, который заполнил всю лодку и выливался за борт, как вода, были не травы, а стрелы с горящими пучками травы. Они торчали повсюду, – в досках и мешках, – и именно горящие мешки вызывали такой ужасный смрадный запах. Лаций стал заливать их водой и в середине лодки, возле поперечной балки, наткнулся на двух связанных людей. Они были привязаны к доске. Их лица были наполовину закрыты лентами ткани, которые обычно использовались для тюрбанов. Невероятно, но один из них был Патья. Грек мычал и мотал головой, хотя делал это уже не так громко, как раньше. Видимо, дым сделал своё дело, и он тоже задыхался, как и второй несчастный, привязанный сзади.
– Что ж это такое? – пробормотал Лаций, но не стал ждать и быстро сорвал повязку с лица грека.
– Антазира… – прохрипел тот и сильно закашлялся. Только теперь Лаций увидел, что спиной к нему сидела женщина. Это была жена раджи. Всё это было настолько странным и ошеломляющим, что он на мгновение опешил. Но Патья в отчаянии закричал и вывел его из этого состояния: – Помоги мне! Её надо развязать! – его слова прозвучали слишком громко, а, значит, это был не сон. Пока молодой грек, торопясь, развязывал жену раджи, Лаций продолжил сбрасывать в воду дымящиеся мешки. Тела были почему-то очень тяжёлыми.
– Что там внутри?! Почему они такие тяжёлые?! – крикнул он, обращаясь к Патье.
– Мёртвые, – хрипло ответил тот, откашливаясь и тяжело дыша. – Там по два человека… – оттащив Антазиру на корму лодки, он стал помогать ему тушить огонь. Лаций схватился за бамбуковые палки, соединявшие их с другой лодкой, но грек замахал руками и остановил его. – Не надо! Не надо! Там… Там… Не надо. Я сам… – он вёл себя очень странно, потому что во второй лодке мешки уже горели так сильно, что надо было торопиться. Чтобы сбросить их в реку, надо было сначала залить пламя водой. К тому же, там лежали несколько мужчин и женщин. Это были служанки Антазиры и евнухи. У всех было перерезано горло. Ничего не спрашивая, Лаций стал помогать Патье спускать их в воду, и, когда всё было закончено, они без сил рухнули на дно. Здесь, как и в первой лодке, лежали десятка два мешков размером в полчеловека.
– Что это? – Лаций пнул ногой ближайший тюк, но тот даже не пошевелился. По ощущениям, он был набит мелкой галькой или песком.
– Золото… – не глядя ему в глаза, ответил Патья. Какое-то время оба молчали.
– Золото? – переспросил Лаций и неожиданно рассмеялся. Но в этот момент сзади раздались несколько ударов в борт и, обернувшись, они увидели, что это снова были горящие стрелы. Обломав их, Лаций посмотрел на берег. Там, видимо, заметили, что дым в лодках потух, и спустились чуть ниже по течению. Здесь река делала поворот, и до лодок можно было достать из лука. Однако вскоре расстояние для стрел стало слишком большим, и небольшой выступ на берегу остался позади вместе с кричащими от злости лучниками.
– Через неделю, после праздника, они пустятся в погоню… – пробормотал Патья.
– За неделю мы уже будем далеко. Или я буду, – недобро скривившись, хмыкнул Лаций. – Скажи, зачем ты хотел меня отравить? Зачем вообще сказал, что я хочу убить раджу? Что случилось? Ты, что, сошёл с ума? – его прорвало, и вопросы сыпались один за одним. – Чего тебе не хватало? Я, что, тебя предал? Перешёл дорогу? Нет?! Тогда что? – кричал он. Лодки медленно плыли по ровной глади широкой реки, и теперь у них было достаточно времени, чтобы поговорить.
– Я принёс вино, чтобы ты не мучился, – не поднимая глаз, ответил Патья, и Лаций с пониманием кивнул головой.
– Хорошо, но предал почему? Я же тебя с победой послал вперёд. Где договор? Почему у тебя ничего нет? Зачем ты сделал меня врагом?
– Это не я, – с трудом выдавил из себя грек. – Это старший жрец. Он всё узнал…
– Что узнал? Ты можешь говорить нормально?
– Да… – собравшись с духом, Патья рассказал, что он был наполовину грек. Его мать была гречанка, а отец – важным вельможей при дворе раджи. Давно, ещё несколько поколений назад, его предки правили этими землями, но потом к власти пришёл род Бугхараджи. У них были родственники во всех городах этой земли. Отец Патьи умер в шестьдесят лет, совсем старым. И он очень хотел, чтобы сын подумал о том, как вернуть себе трон раджи. Он не верил, что тот вечно будет слугой Бугхараджи. И Патья придумал, как это сделать. Любовь к Антазире помогла ему сделать это. План, как всегда, оказался прост – избавиться от двух братьев Бугхараджей их собственными руками. И это уже почти удалось, однако раджа внезапно заболел и казнь его брата пришлось отложить на неопределённое время. Тогда Антазира помогла больному мужу встретиться с предками, подсыпав в питьё яд. Благодаря этому спасся не только брат раджи, но и Лаций. Однако новый раджа, видимо, подозревал, что его старшего брата отравили, и не доверял никому. Отравить его было невозможно, он не ел и не пил без того, чтобы раб не попробовал еду первым. Чтобы избавиться от него, Антазира от имени неизвестного благожелателя написала падишаху Васудеве послание, в котором сообщила, что раджа Бугхараджа собирается на него напасть. Зная вспыльчивый характер своего мужа, она надеялась, что тот погибнет в сражении. Но тот выжил и отправил умирать вместо себя Патью. Это было большим ударом по их планам, и юный грек не знал, что делать. Когда Лаций сумел победить Васудеву и отправил его к радже, у Патьи возникла надежда. Вернувшись ночью в город, он, позабыв об осторожности, решил побыстрее встретиться с Антазирой. Он нашёл её в храме, за стенами города, где она молила богов о его спасении. Там он сразу же сообщил ей радостную новость о победе. Но Антазира не радовалась. Она сказала, что раджа убьёт и его, и Лация. Она была уверена, что её муж не простит им победы и убьёт всех, кто будет об этом говорить. Они поспешили выйти из храма, чтобы обсудить, что делать, но их короткий разговор подслушал старший жрец.
Во дворце Антазира рассказала своему юному любовнику, что раджа собрался покинуть город и собрал всё золото во дворце, на женской половине, чтобы никто об этом не догадался. Оно хранилось под большими коврами в её комнатах. Хитрая женщина предложила взять его и уплыть, чтобы в другом городе нанять войско и победить раджу. Так Патье было легче стать раджой, чем раньше. Он согласился, и Антазира приказала слугам начать выносить мешки из её комнат к конюшне. Патья тем временем дождался утра и поспешил к радже, чтобы рассказать о победе над Васудевой. Но тут его ждало разочарование. Вместо раджи его встретил старший жрец, который сказал, что всё знает. И о любви между ними, и о побеге. Патья чуть не умер от страха и горя. Но старый брахман сам предложил спасение: ему надо было убрать от раджи странного чужеземца и получить в руки договор с Васудевой. За это жрец обещал помочь им бежать во время праздника усопших. Главному брахману это тоже было выгодно. Всё оказалось просто – его племянница после бегства Антазиры могла бы стать женой раджи, и этого очень хотели её родственники. У Патьи не было выхода. Он отдал договор и выслушал, что надо сказать радже днём, когда тот вернётся с реки. Так он предал Лация.
– Да, ничего странного, – пожал плечами Лаций. – Деньги и власть. Всё понятно. Но что случилось с тобой ночью? Как вас схватили?
