Лаций пришёл в себя от горячей боли в кистях. Руки горели и чесались до самых плеч, как будто их окунули в жертвенную чашу с углями перед жертвоприношением. Рядом лежало чьё-то тело. Присмотревшись, он понял, что это палач. От костра отделились две тени и подошли к стене.

– Ну, что, пора? – спросил один стражник, но ответа не получил. – Мы, это, того… всё с ней. Ты не будешь?.. Чем это пахнет? – вдруг удивился он, почувствовав в воздухе знакомый запах.

– Похоже, вином, – ответил второй. – Смотри, у него тут мешок! Вот откуда пахнет! Он тут пил без нас!.. И смотрел, как мы с ней там…

– Да. Много выпил. Почти пустой, – подняв бурдюк в руке, с сожалением заметил первый. – Спит, похоже. Ему уже больше не надо. Давай, допьём, что ли? – и он понюхал горлышко. – О-о, как хорошо! – в темноте раздались булькающие звуки. Второй, взяв у него мешок, опрокинул его вверх и допил всё до конца.

– Не, какое-то не такое, – фыркнув, передёрнулся он. – Горькое… Фу!

– Да ты что! Какое горькое? В самый раз!

– Ладно, пошли, ещё ту надо… закончить. А с этим пусть потом сам возится, когда проснётся. Скажем, мы свою работу сделали.

Стражники бросили пустой мешок на землю и вернулись к костру. Там они с трудом согнули бесчувственное тело воровки пополам и стали насаживать на кол. Дело продвигалось с трудом, и когда, наконец, половина уже вошла в тело несчастной жертвы, они так обессилели, что решили отдохнуть у костра и вкопать кол в землю чуть позже.

Костёр уже почти потух, на чёрном небе ярко сияли огромные звёзды. Лаций смотрел на них, продолжая медленно растирать кисти. До рассвета ещё было далеко. Луна слабо освещала землю, но её света было достаточно, чтобы осмотреться. В ямах на земле были видны шапки тумана. Вдоль стены тоже тянулась неровная светлая линия. Ото всюду тянуло сыростью и холодом. Всё лицо было мокрым. Рубашка – тоже. По спине пробежали мурашки. И тут ему действительно стало страшно, как будто жизнь проснулась в уставшем теле и кричала, требуя спасения.

Вокруг было тихо. Он осторожно оглянулся. Похоже, все уснули. Руки ещё болели, но уже слушались. Лаций медленно потянулся к верёвке на ногах, но поначалу ничего не получалось. Не хватало сил. Пальцы не сжимались. Пришлось растирать руки до плеч. Вскоре кожа стала гореть и покалывать. Постепенно силы вернулись и, наконец, удалось развязать ноги. До костра и спящих охранников было шагов пятнадцать. Чуть дальше блики костра выхватывали из темноты скрюченное тело женщины. Но, судя по всему, она была уже мертва. Лаций осторожно приблизился к воинам. Их лица выглядели как-то странно. Нагнувшись, он увидел, что они были покрыты пеной. Внезапная догадка заставила его резко выпрямиться. Он толкнул одного из них ногой. Тот не пошевелился. Тогда он толкнул второго – то же самое. Вернувшись к стене и перевернув палача на спину, Лаций окончательно убедился, что всех троих постигла одна и та же участь. Это был знак богов. И он чувствовал, что они толкали его куда-то вперёд. Надо было бежать. Но куда? Сняв свой амулет с шеи палача и забрав у одного из стражников нож, он направился в сторону ворот. В голове стучала одна мысль: «Найти лошадь!» Но здесь это было невозможно. Оставалось только попробовать пробраться мимо караульных. Под утро они обычно засыпали, сидя прямо у ворот… «О, Юпитер, ты мудрый и сильный! Благодарю тебя за помощь», – произнёс он про себя. На небе промелькнула падающая звезда, и Лаций приободрился, приняв это за знак согласия, посылаемый ему свыше. «Я принесу тебе самые роскошные дары, как только выберусь отсюда», – пообещал он.

Пробраться вдоль стены к главным воротам оказалось несложно. Ночью все спали, поэтому вокруг никого не было. Под ногами то и дело похрустывали камни и насекомые, но он только морщился и продолжал двигаться вперёд, чувствуя, что сильно устал. Вот уже показались бочки с водой и врытые в землю столбы для лошадей. Дальше были ворота. Лаций остановился, глядя вперёд. Он даже протёр глаза, чтобы убедиться, что ему это не кажется. В двадцати шагах виднелась большая повозка, запряжённая лошадьми. Она стояла прямо перед воротами. Это была удача! Большая удача. Судя по всему, какой-то купец собирался покинуть город до рассвета. Но как до неё добраться? И как попасть внутрь? Стражники не спят, у них есть факелы, они осмотрят мешки и найдут его… Нет, это было безумием! Лаций сел на камень и провёл ладонью по лбу. В этот момент ему на плечо опустилась чья-то сильная рука, и, вздрогнув от неожиданности, он резко обернулся.

– Тише! – произнёс человек в длинной одежде, и Лаций с трудом распознал в нём молодого жреца.

– Апам? – осторожно спросил он. – Что ты тут делаешь?

– Молюсь богам и смотрю по сторонам, – уклончиво ответил тот. – Твои боги берегут тебя. Ты ещё жив.

– Что тебе надо? – Лаций по-прежнему не понимал, что тот от него хочет.

– Ничего. Я случайно увидел тебя. Тебе нужна помощь. Я хочу тебе помочь.

– Ты? Как?.. – время шло, и повозка могла проехать ворота в любой момент. Надо было спешить. Лаций решил довериться жрецу. – Мне надо выбраться за ворота…

– Да, я знаю… за ворота. Я помогу тебе. Когда мы выйдем, спрячься в повозку. Она привезёт тебя к реке. Там стоят жертвенные лодки. Заберись в одну из них и жди утра. Завтра утром их отправят по реке. Ты сможешь уплыть. Только ничего в них не трогай.

– Это правда? – Лаций всё ещё не верил жрецу и с подозрением смотрел на него, стараясь уловить малейший намёк на ложь или предательство.

– Правда, – коротко ответил тот.

Апам снял верхнюю накидку и отдал её Лацию. Сам он остался в длинной набедренной повязке.

– Тебе не холодно? – спросил Лаций. Длинная рубашка была ему явно мала, но в темноте оставалось надеяться, что никто не обратит на это внимания.

– Нет, я привык, – тихо ответил жрец. Он достал откуда-то маленький мешочек с маслом и смазал голову. Затем посыпал себя пылью и передал масло Лацию. Тот сделал то же самое. Затем достал из высокой сандалии маленький камень и протянул его Апаму.

– Возьми! Мне он ни к чему. А ты сможешь поменять на монеты и купить лошадей или слонов для своего храма, – улыбнулся он.

– Нам не надо покупать слонов и лошадей. Боги сами приводят их к нам, – ответил жрец. – Но я возьму его как память о тебе. Благодарю тебя!

К повозке они подошли, когда стражники уже поднимали решётку и лошади сделали первый шаг. Караульные находились с той стороны повозки, и им не было видно, кто находится здесь. Лаций сразу шагнул к борту, стараясь ссутулиться и опустить голову, чтобы выглядеть ниже. Он надеялся, что тогда его не заметят из-за нагруженной до верху поклажи. Его замысел удался.

– Жрец? Ты куда? – недовольно буркнул один из караульных, увидев Апама. Тот подошёл к задней части повозки и положил руку на один из мешков.

– Проводить дары богам, – тихо произнёс он и наклонил голову. – Мы совершаем обряд, – он склонил голову на грудь, и стражник, увидев посыпанное пеплом лицо, что-то пробубнил и отошёл к стене. На лавке сидели трое сонных товарищей, которые ждали, пока лошади проедут ворота, чтобы опустить решётку и лечь спать дальше. Отойдя шагов на десять, Лаций вздохнул и выпрямился. Но решётку почему-то не опускали. Он замер и уставился в темноту. Оттуда послышались быстрые шаги.

– Стой, стой! – это был голос Патьи. Он бежал за повозкой. Надо было что-то срочно делать. Сначала Лаций хотел забраться внутрь, однако времени уже не было. Ему пришлось присесть и спрятаться снизу. Там были всего две оси и одна доска над головой. За неё можно было схватиться руками. Выхода не было, надо было спасаться хотя бы так. Рядом послышались тихие шаги. – Возьми вот это и положи в левую лодку. Ты слышишь? – молодой грек обращался к вознице, который, судя по всему, тоже был в полусонном состоянии. – Не перепутай, понял? В левую, – он что-то положил в повозку и отошёл назад. – Апам? Что ты тут делаешь? – в голосе Патьи послышалось удивление.