Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Рикард спросил, не хочет ли Енс прогуляться. Не у всякого есть брат на шесть лет старше, который спрашивает тебя, не хочешь ли ты с ним прогуляться. И Енс ответил, что, конечно, хочет. Потому он здесь и стоит.

Он стоит и размышляет: сказать или не сказать обо всем Рикарду? А что, это мысль. Пойти погулять с Рикардом и по дороге признаться и попросить Рикарда все уладить.

Нет, это было бы трусостью. Рикард всегда так радуется, когда приезжает домой. Рикард - молодец. Он - родительская гордость.

Но ведь и Енс - гордость. Был.

Колокола вновь закачались. Еще страшнее теперь звон, словно колокола решили разрушить этот грешный мир. Понемногу они начинают спотыкаться. Все чаще и чаще бьют вразброд. А потом снова бьют все вместе и слаженно. И левый колокол все время опережает правый.

Нет, он не может признаться Рикарду. И потом, история стала такой длинной, что, если попытаться правдиво рассказать ее, потребуется много времени. А ведь главное - успеть рассказать все, прежде чем увидишь выражение их лиц, успеть до того, как они вынесут свой приговор.

А история такая длинная.

И уж больше весь день ни о чем другом говорить не будут.

Теперь все так осложнилось, все так запуталось - он хорошо это понимает, - скорее всего, его осудят еще суровее, чем он того заслужил. Хотя заслужил он достаточно. Все так неудачно обернулось: каждый день тянул за собой следующий, и его поступок обрастал, как корой, ложью, и теперь самое главное - заставить их понять это.

Но почему они должны понять? Поймут они, может, после, когда как следует поразмыслят, все обсудят и взвесят. Тогда они увидят, как несладко ему было с той самой минуты, когда он впервые решился утаить письмо. Но он не в силах дождаться этого "после". Ему не выстоять в том потоке несправедливости, который на него обязательно обрушится поначалу. Это и есть то главное, чего он больше всего боится: они под первым впечатлением вынесут ему приговор, не разобравшись и преувеличив его вину. Такую несправедливость ему не вынести.

В оцепенении он слушает колокольный звон и вдруг понимает: да, да - они оценят это так, как если бы он действительно совершил преступление. В их глазах вина его будет непомерно велика.

Да, вот так. Церковные колокола смолкли. На улице становится совсем тихо. Окна домов глазеют на прохожих. Люди входят в дом божий, и оттуда доносятся приглушенные звуки органа.

Если он совершит что-то более страшное, действительно ужасное, тогда мера вины и наказания сойдутся, тогда справедливо, что домашние огорчатся или придут в ярость, или что там еще... Ведь сейчас уже невозможно объяснить, как все было с этим проклятым письмом.

Он вынул вдруг письмо и рассмеялся. Так этого он все время боялся?! Он, готовый сейчас совершить нечто ужасное.

Он поднял письмо кверху и на просвет прочел роковые слова: "безответственный", "характер", "ложь". Ха!

Он держит письмо двумя руками и рвет его пополам. Потом еще пополам. И еще, и еще... А сейчас я им покажу. Он лепит снежный ком и озирается на сверкающие окна. Ха! Разбить окно - это что? Ребячьи шалости! Нет, лучше он сделает что-нибудь такое, о чем пишут в газетах.

Он стоит неподвижно под церковными колоколами, замолкшими где-то там, в вышине. В его воображении одно преступление сменяется другим: кражи, побеги, преследования, убийства, потайные двери, темные закоулки, реки, окутанные туманом, мчащиеся автомобили, выстрел из-за угла, кровь на панели. Ордер на арест, особые приметы, побег за границу, проезд зайцем, ураган, мятеж, кораблекрушение. И, наконец, герой, спасающий всех от беды. Мальчик, с которым обошлись так несправедливо, что довели до преступления. Он ничего не боится. Все прощено. Мама и папа. И Рикард.

Рикард был родительской гордостью. Внезапно именно на этой мысли он останавливается. Рикард когда-нибудь совершал дурные поступки? Когда он стал родительской гордостью? Рикард смелый, умный, примерный. Рикард, который любит природу.

Енс Кристиан с искаженным лицом стоит на пустынной улице и кричит:

- Черт!!

Эхо, ударяясь о стены соседних домов, повторяет:

- Черт!

Он стоит, зажав в руке обрывки письма. Потом разжимает кулак, и осенний ветер подхватывает клочки бумаги. Теперь он знает, что возврата нет. Жизнь началась десять дней назад. Все, что было до этого, - лишь введение в жизнь, случайный, ложный путь. Сейчас он уже стал на путь преступления. А с Рикардом он еще рассчитается. Кулаками, а может, и ножом. Да, ножом. Он заставит его признаться, что он подлец и лицемер и что именно он, Рикард, виноват в том, что жизнь бедняги Енса стала невыносима. И потом Енс расскажет всю правду родителям.

Он медленно бредет домой, совершенно не представляя, что делать. Но что-нибудь он непременно сделает.

Мальчик останавливается перед дверью в гостиную. Пока еще у него нет ножа. И не потому, что он струсил, нет, он просто не успел еще его раздобыть.

Он слышит голоса из гостиной, взволнованные голоса: мать, отец, Рикард. Отец, Рикард, мать. Он толком ничего не может понять, пока отец не произносит:

- Раз ты сам считаешь, что ты обязан жениться на этой девушке...

Енс Кристиан влетает в комнату.

- Ура-а!!! - орет он.

- Тише, - осадила его мать. У родителей вовсе не сердитые лица, лишь слегка озабоченные. Они молчат. Ясно, от него хотят что-то скрыть.

Енс Кристиан, лукаво улыбаясь, подошел к Рикарду и громко спросил:

- Ты сделал ей ребенка?!

Отец поднимается и ловит ртом воздух.

Мать тоже привстала, хочет что-то сказать, но Енс Кристиан резко поворачивается к ним.

- Ура-а! - кричит он.

- Мальчик сошел с ума, - хрипло проговорил отец. А Енс Кристиан продолжает срывающимся голосом:

- А я должен был передать вам письмо от учительницы, и я не отдавал его, потому что я нарочно разбил окно, а письмо я распечатал над паром и хотел его подделать, а потом я трижды прогулял школу и... и...

И больше ничего. Действительно, ведь больше ничего и не было. Он стоял и изо всех сил стремился перещеголять своего брата, выручить его, так сказать. Но больше рассказывать было не о чем.

- А потом я украл, и убил, и скрылся на корабле... - продолжал он.

Теперь уже все стояли, внимательно глядя на мальчика.

- Маленький мой! - говорит мама. Как давно она его так не называла.

- Насчет кражи и убийства я, конечно, наврал! - проговорил он.

- Где письмо? - спокойно, как только мог, спросил отец.

- А... правда. Я только что разорвал его на мелкие клочки! - с восторгом крикнул Енс. - Вот так! - И он показал руками, как рвал письмо.

Енс снова повернулся к Рикарду и, по-мужски пожав ему руку, сказал:

- Ты хороший парень, Рикард!

Счастье. Перевод Н. Крымовой

Раз в неделю старуха Лиза спускалась с гор в поселок к почтовому ящику. Зимой она мчалась на старых лыжах, тупых на концах, но с хорошими креплениями. На ней были сапоги Йона, хорошо смазанные и огромные, как корабли, а чтобы ее маленькие, высохшие ноги не заблудились в этих сапогах, Лиза клала в них побольше газетной бумаги. Она мчалась по тропинке, опираясь на лыжную палку и поднимая за собой облако снега, и была похожа на ведьму, несущуюся с Лысой горы.

Осенью, когда болотные кочки покрывались водой, она, с трудом нащупывая дорогу, брела в бесформенных резиновых сапогах, и каждый из них тяжким грузом висел на ее закоченевших ногах.

Зато летом, разыскивая тропинку на скошенном лугу, она твердо и уверенно ступала по полузатонувшим болотным кочкам. Когда Лиза появлялась в поселке, люди выглядывали из окон и говорили: "Ну не диво ли, Лиза совсем не стареет". И посылали ребятишек позвать ее выпить кофе. Лиза принимала приглашение ребенка, она великолепно умела обращаться с малышами. Детям нравилось разглядывать лицо Лизы, все изрезанное морщинами, похожее на географическую карту. Множество малышей с ужасом и восторгом притрагивались крохотными пальчиками к голубым жилам на ее руках, набухшим под желтой, как слоновая кость, кожей и похожим на горные цепи, разделенные глубокими долинами.

19
{"b":"46756","o":1}