— Это я, — сказал Тема.

Он вкратце рассказал Марине, как было дело.

— Представь себе, — сказал Тема, — помещение примерно восемь на двенадцать метров, обычное кафе. Может, поменьше немножко. Слева стойка, посередине биллиард, справа у стены игральные автоматы, штук шесть, напротив стойки — эстрада. Между биллиардным столом и эстрадой столиков десять. Он возле самой эстрады сидел, чай пил, вот как от меня до санитарки с каталкой. Короче, я выстрелил и сразу попал, прямо не целясь. Потом я смотрю, один из них прямо в меня целится из помпо…

— Слушай, — перебила его Марина, — подожди. Извини. Я забыла совсем. Нам обязательно кроватка нужна для ребенка. Купи кроватку какую-нибудь, ладно? Маленькую. Только не крашеную, они краску потом обгрызают на перегородках, когда у них зубы резаться начинают.

— Хорошо, — сказал Тема нетерпеливо, — представляешь мне еще кто-то позвонил!

— Кто? — не поняла Марина.

— Заказчик.

Это была главная новость.

— Ты с ума сошел, — сказала Марина. Тема посмотрел на нее и увидел, как она подняла руку там, в другом конце коридора и постучала себя кулаком по голове.

— Почему? — весело спросил Тема.— Десять тысяч.

Тема снова помахал ей рукой.

— Ты с ума сошел, — повторила Марина. — Это ад. Это кошмар. Прекрати пожалуйста.

Они помолчали недовольно-расстроенно. Дефис в этом словосочетании постепенно наполнился неясными эфирными шорохами.

— Что со стихами? — спросила Марина неуверенно.

— Надо денег сначала хотя бы немного заработать, — сказал Тема, с удовольствием намазывая свои слова иронически блеснувшей солидностью. — Надо как-то в обществе определиться.

— Что?!!

Даже не приглядываясь особенно, Тема увидел как Марина на него смотрит.

— Кому они нужны, эти стихи? — сказал Тема безапеляционно. — Их семь процентов всего людей в мире читают.

Когда Тема выходил из больницы, телефон у него в кармане снова засигналил.

— Алло, — сказал Тема, остановившись на улице. — Возможно, — добавил он после паузы. — Почему нет? Конечно возможно. Пять тысяч. Оставьте мне телефон, я с вами сам потом свяжусь. В ближайшие два-три дня. Да. Всего хорошего.

Он порылся в карманах, вытащил какую-то картонку и торопливо записал телефон.

В просторной витрине за его спиной, на экранах шестнадцати поставленных друг на друга телевизоров в это время появился полуразрушенный интерьер кафе «Элегия». Простреленный игральный автомат бессмыссленно щелкал абстрактными счетчиками, невыразительная следственная группа сгрудилась в глубине помещения, и репортер, лицо которого от слишком яркого направленного света временами превращалось в сливочное расплывчатое пятно, что-то возбужденно и беззвучно рассказывал глядя прямо перед собой остановившимися, исполненными праведного негодования, благородно выпученными глазами.

Напротив Темы посередине тротуара стоял преувеличенно аккуратный молодой человек в костюме комсомольского фасона и с черной квадратной сумкой на плече. На лацкане пиджака у молодого человека висел большой круглый значок: «Хочешь заработать? — Обращайся ко мне!». Молодой человек мрачно разглядывал Тему.

Около поребрика притормозил зеленого цвета БМВ с двумя смазливыми частными предпринимателями внутри. Один из них высунулся в окошко.

— Девушка, поехали кататься, — предложил он игриво.

Тема с удовольствием посмотрел на него и кокетливо тряхнул волосами.

— Ох, мальчишки, — сказал он обычным своим голосом, — просто сладу с вами нет никакого.

Прошел средних размеров по-осеннему уже ненастный августовский день, за ним еще один, почти точно такой же, потом еще один, получше. Антон заработал несколько тысяч долларов. Иосиф сообразил, что плавающие вокруг него пятна время от времени сцепляются друг с другом и что некоторые из этих пятен лучше других. Кореянка Хо научилась показывать фокус, в котором сломанная спичка снова оказывалась совершенно целой. Тема записался в библиотеку и только что, в ожидании заказанных книг, внимательно просмотрел на всякий случай двенадцать французских модных журналов. Ровно пятнадцать миллиардов лет тому назад, секунда в секунду, средняя температура остывающей вселенной достигла, наконец, тридцати шести и шести десятых градусов по Цельсию.

Через час Тема справился у библиотекарши насчет книг. Книги пришли. Библиотекарша, миниатюрная женщина лет сорока в красной кофте, походила между полок, разглядывая торчащие из разложенных по полкам книг закладки с сиреневыми номерами, нашла темину стопочку и вернулась к широкому полукруглому прилавку, вокруг которого теснились читатели.

В огромном, наполненном неясным звенящим шорохом зале Тема отыскал свободный, канцелярского фасона стол с потертой дермантиновой столешницей, разложил на нем свои фолианты — апполодорову мифологическую библиотеку, альбом архитектурных реконструкций и мифологический словарь, в котором там и сям мелькали репродукции Альма-Тадемы — и открыл первую попавшуюся книжку.

Он прочитал два абзаца (это был Апполлодор) и огляделся по сторонам. Он первый раз в жизни был в Государственной Публичной Библиотеке.

Прямо перед ним на стене, под сводчатым потолком висели огромные черные с бронзовыми цифрами и стрелками часы. По периметру помещения над большими, закругленными сверху окнами, проемы которых были расплывчато расчерчены тонкими выцветшими переплетами шла пустынная непосещаемая галерея. Фигурные балясины ее перил сверкали свежей политурой, старинные книги на полках стояли ровно, на подбор, молчаливо выпятив то винно-красные, то оливковые нетронутые корешки. Возле полок, вавилонской усеченной пирамидой возвышалась пятиступенчатая черная лесенка с приделанным наверху точеным перильцем.

За соседним столом сидел мужчина в полосатой, аккуратно заштопанной на локте рубашке. Перед ним лежала внушительная, разваленная пополам на две усыпанные словами белые грядки энциклопедия, и он что-то сосредоточенно и быстро, по-птичьи равномерно поклевывая со страниц, выписывал из этой энциклопедии в большую, хозяйственного вида тетрадь. По другую сторону от Темы, через проход, под плакатом цветаевских чтений сидели две похожие друг на друга студентки, одна из которых только что выключила старомодную, с зеленым стеклянным колпаком лампу и теперь, запрокинув голову, морщась, выдавливала наугад глазные капли из пластиковой пипетки. Вдалеке, возле застекленных выставочных витрин оживленно беседовали две пожилые женщины, одна из которых время от времени вытаскивала, словно собираясь закурить, сигарету из пачки, держала ее некоторое время во рту, растерянно озиралась и снова убирала сигарету обратно в пачку. Уборщица в черном халате подошла к окну, алюминиевой лыжной палкой дотянулась до шпингалета и распахнула створку. Тяжелая рыжая штора колыхнулась слегка и с улицы донесся бодрый репродукторный голос туристического зазывалы, перечисливший за несколько минут штук сорок городских достопримечательностей, неизменно сопровождая каждый второй из них эпитетом «незабываемый».

Тема заглянул в конец книги, в справочный аппарат. Он отыскал в узкой колонке Минотавра, раза три повторил соответствующие номера страниц и стал листать. Сперва ему попалась скромная серая иллюстрация — фотография луврской скульптуры, видимо, в свою очередь перефотографированная из французского каталога. Перелистывая страницы, снабженные по полям италийскими наклонными номерами, он наткнулся на рассказ об изготовлении Дедалом искусственной коровы и углубился в чтение.

Прошло три часа. Луч солнца растопил край стола и многоугольная, наполненная изнутри отраженным светом тень заструилась по балюстраде. Тема оторвался от книги. Библиотечный зал казался ему беззвучно далеким, словно круглая картинка в бинокле, сбившемся с резкости.

Медленно, по огромной небесной дуге он опустился к оправленному в утреннюю морскую лазурь архипелагу. Топча луг, царское стадо подходило к воде и купальщицы на берегу закладывали коронами влажные косы, глядя, как торопливый прибой моет плечи зашедших на мелководье быков.