Они бросились друг на друга одновременно, словно изголодавшиеся звери. Пальцы Кэша зарылись в ее волосы и встретились, обхватив затылок. Запрокинув ей голову, он поцеловал ее в губы, потом – в шею, снова впился в губы. Он целовал ее, не скрывая, чего хочет, а между поцелуями шептал весьма откровенные слова. Иногда он что-то бормотал по-французски, и, хотя слова эти были ей незнакомы, интонацию понять было нетрудно. Внимая этой чувственной лексике, Шейла тоже не скрывала своего желания, податливо изгибаясь, прижимаясь к нему.

От тела Кэша – жесткого, налитого какой-то настырной твердостью, ее отделяла лишь ткань платья, тонкая и легкая, и Шейле хотелось, сорвав эту раздражавшую преграду, раствориться в нем.

Его поцелуи стали нежны и намеренно неторопливы. Он то погружал, то вынимал язык, наслаждаясь каждым мгновением их любовной игры.

– Тогда… ты и понять не успела, что с тобой случилось, – хрипло проговорил он. – Сейчас я хочу, чтобы ты разгорелась как следует.

– Уже вполне достаточно.

Она охнула, когда его руки скользнули вниз по ее телу. Ладони у него были такие горячие, что казалось, платье сейчас растает.

Он посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся:

– Хорошо. Очень хорошо.

Кэш склонился к ней и опять поцеловал ее в губы. Затем нащупал пуговицы на платье. Оторвавшись от ее рта, он тщательно освобождал каждую пуговицу из петли, и когда все они были расстегнуты, он распахнул ей лиф. Кружевной бюстгальтер нежно-телесного цвета скрывал грудь. Он просто испарился в его ловких пальцах.

Кэш принял в ладони ее груди и большими пальцами стал гладить соски.

– Кэш, – почти беззвучно произнесла она и, положив руки ему на талию, откинулась назад.

Он негромко застонал от удовольствия и возбуждения, когда под его настойчивыми пальцами ее соски затвердели и порозовели, став похожими на розовые жемчужины. Он наклонился к ее груди и быстро лизнул их языком. Затем взял один из них в рот.

Слившись в объятии, они рухнули на кровать. Он потянул вниз ее платье, стащил его через ноги и отшвырнул куда-то в сторону.

Кэш на секунду замер, любуясь ее бельем, одновременно изящным и откровенным, а потом помог ей освободиться и от него.

Теперь она лежала перед ним совершенно нагая. Он положил руку ей на живот и погладил огрубелой ладонью нежную кожу. Затем добрался до треугольника светлых волос и зарылся кончиками пальцев в жесткие колечки.

Глядя ему в глаза, Шейла потянула за его рубашку и вытащила ее из брюк, она провела согнутыми пальцами по его груди, заросшей вьющимися волосами. В приливе страсти он сузил глаза и шумно вздохнул через плотно сжатые губы.

Быстрыми, резкими движениями он расстегнул пуговицы и, яростно извиваясь, скинул с себя рубашку. С пряжкой ремня пришлось повозиться. Чертыхаясь, он расстегнул его, потом джинсы.

Обнаженный, он наконец опустил свое горячее, жаждущее тело на Шейлу и, схватив ее руки за запястья, прижал их у нее за головой к кровати. Целуя ее, он как бы совершал над ней насилие, правда, она отвечала ему с не меньшим пылом.

– Я тебя убью, если ты про него врешь.

– Я не вру! Я тебе клянусь, не вру!

– Значит, меня хочешь? Меня? Не его?

– Тебя! – выкрикнула она, шалея от неуемного желания.

Он целовал ей шею, потом грудь, медленно пробираясь все ниже и ниже. Шейла крепко вцепилась руками ему в плечи, а он, стараясь разжечь ее посильнее, ласкал губами и языком соски, пока те не стали твердыми, как горошины. Он продолжил свой путь вниз, целуя ее и изредка нежно покусывая.

У нее совсем перехватило дыхание, когда она почувствовала его горячие влажные губы в самом низу.

Его поцелуй был таким сильным, что на ее нежной коже остался след от его зубов. Невольно, словно от удара током, она согнула колени, упершись пятками в матрас, и, вскинув бедра, вся подалась навстречу ему.

Руки Кэша скользнули вниз, вдоль тела Шейлы, и он осторожно сжал пальцами ее нежную сокровенную плоть, а потом прильнул к ней открытым ртом и стал жадно и нежно пить из этого источника. Она почувствовала, что он получает не меньше удовольствия, чем дарит ей. Забыв обо всем на свете, утопая в океане ощущений, Шейла все-таки догадалась, что овладеть ею Кэш хочет самым деликатным, самым сокровенным способом.

Он наслаждался, глубоко проникая ритмично двигающимся языком сквозь податливые складки ее плоти.

Когда его язык наконец выскользнул наружу, он стал жалить им самую трепетную часть ее тела.

Она вцепилась ему в волосы.

– Хватит, не надо! Не надо. Кэш, хватит. Мышцы на ее животе напряглись, шея и грудь покраснели. Она чувствовала, что стоит на краю скалы, с трудом удерживая равновесие, и заглядывает в пропасть.

– Кончи! – хрипло приказал он. – Я хочу, чтобы ты кончила.

Но она уже и сама не смогла бы удержаться, даже если бы захотела.

Когда последняя теплая волна оргазма откатилась, она открыла глаза и увидела, что он, склонившись, смотрит на нее. Она увидела свое отражение в каре-зелено-золотом калейдоскопе его глаз.

Она несмело улыбнулась.

Он ткнул ей в живот гладким, бархатистым концом своего твердого как сталь пениса, продолжая любовную игру.

– Я, наверное, совсем развратная, да?

– Еще какая, – усмехнулся он.

Он понемногу остывал, скользя взглядом по ее разрумянившемуся лицу, покрытому капельками пота. Ее полные и влажные губы еще сохранили следы его и ее собственных зубов.

– Ты красивая, – проговорил он.

Вообще-то он был скуп на комплименты. Шейла чувствовала, что он никогда еще не говорил таких слов ни одной женщине, и особенно после того, как ему удавалось затащить ее в постель.

Глаза Шейлы затуманились, она задумалась. Проведя пальцами по его груди, она сказала:

– Ты тоже красивый.

Она поцеловала Кэша в губы, почувствовав оставшийся на них вкус своего сока. Страстно повторяя слова близости, Кэш просунул руку вниз, прокладывая себе дорогу во влажное лоно.

– У тебя там туго, как в кулаке. Влажно, как во рту. Она касалась его своим телом, ритмично сжимая и отпуская мышцы.

– Черт тебя побери, – выдохнул он и стал ласкать ее с еще большей страстью, – черт тебя побери.

Снова и снова он погружался в ее тело. И каждый раз он почти выходил из нее, раскачивая качели наслаждения до предела; забираясь все выше и выше, чтобы нырнуть в нее поглубже. Выгнув тело дугой, Шейла стремилась к нему, пытаясь встретить его как можно раньше, и вскоре она дышала так же прерывисто, как и он. Дойдя до края пропасти, они слились в единое целое и, обессилев, сдались на милость друг другу, полностью подчинившись яростному желанию.

Они лежали лицом к лицу, и Шейла любовно рассматривала его.

– Откуда у тебя шрам? – она коснулась белого рубца на груди.

– Ударили ножом во Вьетнаме.

– А почему ты пошел на войну? Мне сказали даже, что ты согласился на второй срок. Он пожал плечами.

– В то время это казалось неплохим занятием. Я ничего больше не знал.

– А почему ты не пошел в колледж?

– Я поступил, но в специальности я разбирался в сто раз лучше своих профессоров.

– В какой специальности?

– Лесном хозяйстве.

– Тебе совсем не следовало ездить во Вьетнам. Если ты не хотел учиться в колледже, ты мог бы вернуться и работать здесь.

Он стал качать головой до того, как она закончила фразу.

– Я поссорился с Коттоном.

– Так, значит, Коттон был причиной того, что ты пошел воевать? Как же это произошло? Почему? Взгляд его стал тверже. Затем он сказал:

– Смерть твоей матери.

– Смерть моей матери? Какое это имело отношение к тебе?

Он перевернулся на спину и уставился в потолок. Опершись на локоть, Шейла требовательно взглянула в его лицо. Он отвел глаза.

– После того как Мэйси умерла, я думал, что Кот-тон женится на моей матери. Он этого не сделал. Не захотел.

Она положила ладонь ему на грудь, раздвигая и сдвигая пальцы, словно веер, каждый раз захватывая курчавые завитки волос.