— Чего ж тогда ее вызывать?

— Если она станет упираться, то жюри волей-неволей придется задуматься: а с чего бы это? Верно я говорю? Таким образом, в голове у присяжных сам собой созреет вывод: виновна.

— Так ведь не ее же судят.

— Верно, не ее. Но, что бы она ни думала по этому поводу, на скамье подсудимых незримо присутствует ее покойный муж.

Сраженный наповал железной логикой старшего товарища, Гай уважительно кивнул, однако Хантер не заметил этого кивка. Он по-прежнему смотрел на Кари, которая в этот момент произносила слова присяги. Ее рука, лежавшая на большой черной Библии, выглядела такой хрупкой, словно была сделана из фарфора. Он видел эту изящную женскую ручку в мельчайших подробностях — с переплетением голубых жилок, с тонкими косточками, проступающими под нежной кожей. Ему вспомнился момент, когда он прижимал эту ладошку к своей груди. Тонкая рука Кари была почти невесома, и все же он до сих пор чувствовал ее прикосновение.

Сев на свидетельское место, женщина спокойно встретила его взгляд. Сердце Хантера забилось вдвое чаще. Ну почему она так чертовски красива? И почему именно ему приходится выполнять неблагодарную миссию избиения младенцев? Почти не скрывая раздражения, прокурор водрузил очки на нос.

— Будьте добры назвать ваше полное имя.

— Кари Элизабет Стюарт-Уинн.

— Вы были замужем за Томасом Уинном?

— Да.

— Как долго?

На ее лице впервые мелькнуло нечто, похожее на эмоции. Судя по всему, вопрос ее удивил, и все же она с прежним спокойствием ответила:

— Два года.

Ясно, что вопрос не имел прямого отношения к делу. Однако у Хантера были причины личного характера заинтересоваться именно этой подробностью ее биографии.

— Вы знакомы с господами Паркером и Хейнсом?

— Да.

— Как близко?

— Они входили в городской совет наряду с моим мужем… Ныне покойным.

В уме ей не откажешь. Специально втиснула эту деталь, чтобы выставить его в роли мучителя беззащитной вдовы. Хотя, впрочем, таковым он и был на самом деле. Если так пойдет и дальше, то жюри присяжных скоро будет глядеть в рот только ей одной. Ну уж нет, этот фокус у нее не пройдет. А то, чего доброго, он и сам станет жертвой ее чар.

— Ваш муж, будучи членом городского совета, часто совершал путешествия?

— Да.

— И какого же рода это были поездки — деловые, с целью отдыха? Что вы можете сказать по этому поводу, миссис Уинн?

— Мой муж мертв. Каким образом вы можете судить его?

Два — ноль в ее пользу. Хантеру пришлось прибегнуть к помощи судьи.

— Ваша честь, не могли бы вы обязать свидетельницу дать ответ на мой вопрос?

— Так ведь и в самом деле ее мужа нет в числе обвиняемых, мистер Макки, — напомнил ему судья.

— Совершенно верно, ваша честь, однако если бы он был жив, то наверняка находился бы среди них. У меня нет в этом ни малейшего сомнения. Хотя, впрочем, прямого отношения к данному делу это не имеет. Тем не менее у меня есть серьезные основания полагать, что показания этой свидетельницы могут иметь прямое отношение к вопросу о степени причастности господ Паркера и Хейнса к финансовым злоупотреблениям, которые, как утверждается, имели место в городском совете.

— Что ж, будь по-вашему. Миссис Уинн, будьте добры ответить на заданный вам вопрос.

Кари нервно облизнула губы.

— Он часто уезжал по делам.

— Один?

— Думаю, что да.

— Но абсолютной уверенности в этом у вас нет?

— Он совершал эти поездки один, — уверенно произнесла она. Однако Макки знал, что эта уверенность напускная. Судя по всему, присяжные тоже понимали это.

— И вы никогда не путешествовали вместе с ним?

— Если вы имеете в виду именно деловые поездки, то нет.

— Никогда?

— Ни в одной деловой поездке я не сопровождала его, — повторила она.

Отвернувшись от нее, Хантер Макки быстро подошел к столу, на котором Гай заранее разложил все бумаги. Уверенно раскрыв папку, он начал рыться в ворохе квитанций.

— Остается предполагать, что отпуск вы проводили вместе.

— Да.

— И развлекаться вместе ездили?

— Да. Развлекаться, отдыхать, в отпуск — назовите это как хотите.

По тому, как она заерзала на стуле, Хантер мог сказать, что этот кажущийся бессмысленным допрос понемногу начинает выводить ее из себя. Вместе с тем всякий раз, когда она глядела на папку, в которой рылся прокурор, он мог видеть в ее глазах невольный интерес.

— Как бы вы охарактеризовали случай, когда фрахтуется частный самолет? Не думаете ли вы, что подобная роскошь сопряжена скорее с развлечением, нежели с деловой поездкой?

Этот вопрос был нацелен на то, чтобы выбить ее из колеи. Как он и ожидал, Кари оказалась неготовой к ответу. Задумавшись, она пробормотала:

— Не вполне уверена, что понимаю, о чем идет речь…

Настал его черед переходить в наступление.

— Если из пункта А в пункт В можно долететь обычным регулярным рейсом, не покажется ли вам излишней роскошью нанимать для подобного путешествия частный самолет? От вас требуется простой ответ, мисс Уинн: да или нет.

— Я, право, не…

— Да или нет?

— Да! — выкрикнула она.

Хантер немного ослабил напор. Ему совсем не по душе были яркие пятна, симметрично выступившие на ее щеках. От этого ее лицо казалось еще бледнее. Тонкие сплетенные пальцы на фоне ее черного жакета выглядели бескровными. Неужели со времени их прошлой встречи она похудела еще больше?

Он заставил себя вновь сосредоточиться на деле. Ведь тебе нужно, чтобы их признали виновными, не так ли? И ты не хочешь, чтобы эти сволочи, пиявками сосавшие кровь из налогоплательщиков, ушли от ответственности? Так или нет? В таком случае, Макки, придерживайся правил и перестань думать о ней как о женщине. Выбрось из головы мысль о том, что готов скорее защищать ее, чем атаковать каверзными вопросами. И ради всего святого, перестань любоваться ее личиком, как влюбленный телок.

Еле пряча раздражение, Хантер поправил на носу очки. Он заметил, что Гай с нескрываемым любопытством глазеет на него. Неужели его неуверенность очевидна до такой степени?

— И не считаете ли вы, что взятые напрокат яхты, лимузины и тому подобное также являются предметами роскоши, более подходящими для увеселительных прогулок?

— Пожалуй, да, считаю.

Тут уж он напустился на нее вовсю, словно стремясь доказать самому себе, что еще может быть твердым.

— А раз вы так считаете, то почему, по-вашему, мистер Уинн прибегал к столь дорогостоящим средствам передвижения, когда официально предполагалось, что эти поездки совершаются в интересах населения города Денвера?

— Он не делал этого!

— Протестую, — подал голос защитник из-за своего стола. — Мистер Макки заставляет свидетельницу делать умозаключения.

— Протест поддержан, — произнес нараспев судья.

Если бы Хантер позволил себе улыбнуться, то улыбка получилась бы в высшей мере самодовольной. Жюри присяжных выслушало обвинение и пылкое отрицание вины Уинна со стороны Кари. Только это ему и требовалось.

— Скажите, вы узнаете на этой квитанции подпись своего мужа? — сунул он ей под нос какую-то бумажку.

Она быстро пробежала ее глазами.

— По… похоже. Вполне возможно, что это действительно его подпись.

— А здесь? — появилась на свет еще одна бумажка. — И здесь?

Адвокат подскочил как ужаленный.

— Ваша честь, мистер Макки намеренно нервирует свидетельницу! Она не может установить подлинность этих подписей, тем более сейчас, когда дает показания под присягой. Это может сделать только эксперт.

— Протест поддержан. Мистер Макки, думается, вы и так уже достаточно ясно дали свидетельнице понять, чего от нее добиваетесь.

— Да, ваша честь. — Он снова взглянул на Кари, и сердце его екнуло при виде капелек пота над ее верхней губой. Ее грудь бурно вздымалась.

Чуть подавшись вперед, он осведомился у нее:

— С вами все в порядке? Не хотите ли воды? — У него возникло бессознательное стремление взять ее ладони, чтобы согреть их. Отчего-то он был уверен, что сейчас ее пальцы холодны как лед.