На многих серебряных блюдах из Прикамья и Западной Сибири в IX–X вв. прочертили ножом рисунки: антропоморфные фигуры с саблями и в рогатых коронах движутся в священном танце, их окружают лоси, рыбы, птицы. Перед нами камлания шаманов – посредников между людьми и их духами-покровителями (рис. 31). Еще в XIX в подобные «идольские празднества» сохранялись у хантов Березовского края. От действий шаманов – существ с полузвериной, получеловеческой природой – зависел успех в охоте, рыбной ловле и других промыслах. Их изображения на блюдах, которые жертвовали «хозяевам тайги», были призваны заманивать зверя в ловушку или под удар охотника.

Рис. 31. Изображения шаманов на серебряном ковше из Коцкого городка, низовье Оби, 1Х-Х вв. Гос. Эрмитаж.

Рис. 32. Серебряная статуэтка слона с Сосьвы Средняя Азия, VII-VII вв.

В сокровенных местах отдаленных лесов прятались капища, посвященные добрым или злым шайтанам. Ханты приносили идолам лучшие меха, стрелы, не раз убивавшие зверя, серебряные деньги, тарелки и блюда, «на сей предмет сделанные, с изображением на них шайтанчиков, птиц и зверей» (рис. 32). Когда при Петре I к хантам проникли христианские миссионеры, в одном святилище еще стоял идол Ор-тик с серебряным лицом. Помощником Ортика выступал Мастер (или Мастерко) – вестник воли высших духов и божество здоровья. Его изображали в виде туго набитого большого мешка, к которому привязывали серебряную тарелку – «личину» кумира. По свидетельству К. Д. Носилова, посетившего манси в конце XIX в., в капище покровителя охоты Чохрыньойка хранились чашечки, полные монет.

«Я схватил одну и стал ее рассматривать, – рассказывал Носилов – Она была тонкой не русской работы, на дне ее были изображены драконы, какие-то чудовищные птицы и звери, что-то знакомее по Египту и Персии.

Я спросил старика Сопра, что это, и он не колеблясь сказал мне, что это старинные чашечки из чистого серебра, которые еще от их дедов остались женщинам, как старинное, дорогое наследство[116]».

«Чистый, светлый металл» на потаенных капищах идолопоклонников издавна привлекал чужеземных искателей добычи – от викингов до русских промышленников XVIII–XIX вв. Не страшась ни стражи, ни гнева туземных божеств, они обирали «идолов, по лесам расставленных», унося жертвенные меха и драгоценную утварь. Вот что рассказывает одна из скандинавских саг (в сборниках XIII в.) о походе братьев Карли, Гюнстейна и Торира Собаки в Биармию:

«…пришли они на место, на большом пространстве свободное от деревьев, где была высокая деревянная ограда с запертой дверью; эту ограду охраняли каждую ночь шесть сторожей из местных жителей… Торир сказал „На этом дворе есть курган, насыпанный из золота и серебра, смешанных с землей; к нему пусть отправляются наши; на дворе стоит бог биармов, который называется Иомаль; пусть никто не осмеливается его ограбить". Затем, подойдя к кургану, собрали сколь можно больше денег, сложив их в свое платье…» Потом Торир велел им уходить, отдав такое приказание: «Вы, братья Карли и Гюнстейн, идите вперед, а я пойду самым последним (и буду защищать отряд)»; после этих слов все отправились к воротам. Торир вернулся к Иомалю и похитил серебряную чашу, наполненную серебряными монетами, стоявшую у него на коленях.[117]

Биармия скандинавских источников, куда плавали норманны, лежала где-то в пределах обширной зоны от побережья Белого моря до приполярного Урала. Капища, сходные с биармийским, здесь не были редкостью. Обилие находок блюд (иногда с отверстиями для подвешивания) на небольшой площади указывает на места святилищ, стертых с лица земли. Они располагались или вблизи жилых поселков, или в таежной глуши.

Арабская торговля вовлекала в свою орбиту не только племена северо-востока Европы. В нее втягивались восточные и западные славяне, народы Восточной Прибалтики и Скандинавии. Выходцы из Средней Азии, Персии и Ирака подчас добирались до туманного побережья Балтики, достигали Праги и Венгерской равнины, хотя отлично знали, что путь сквозь «страну славян» нелегок – «по степям, по землям бездорожным, через ручьи и дремучие леса» (Ибн-Русте).[118] Опасности дальних маршрутов не останавливали и разноэтничных купцов-русов, которые с берегов Каспия привозили товары на верблюдах в Багдад. В этом «богоизбранном» городе они встречали соотечественников – переводчиков и военных наемников, служивших в гвардии халифа. Первоначально, в IX–X вв., «русами» называли скандинавских «гребцов», купцов-дружинников, которым были не чужды и сухопутные маршруты. Участники походов на гребных судах, проникавшие в Восточную Европу, получили в инородной среде (арабы, Византия) наименование «русь». Оно распространилось позднее на земли и народ Русского государства, впитавшего норманнские и тюркские кочевнические традиции степняков, особенно явные в конце IX–X вв.

Великий волжский путь связывал Восточную Европу с мусульманским миром: «Из этого же леса (Оковского) течет Волга на восток и впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское (Каспийское. – В. Д.). Так и из Руси можно плыть по Волге в Болгары и в Хвалисы и дальше на восток пройти в удел Сима…»[119] (т. е. в восточные страны от Бактрии и Индии до Сирии и Аравии).

В IX–X вв. преобладала не межобластная, а дальняя торговля – «гостьба». Монетное серебро, драгоценную утварь, шелка и пряности Востока обменивали на рабов или продукты, собираемые в виде дани с зависимых смердов: пушнину, мед, воск, лен, выделанные кожи – «телятин».

Сосредоточенная в местах пересечения главных магистралей торговля предметами роскоши способствовала накоплению богатств в руках князя с его окружением и самих купцов. Стеклянную посуду Сирии и Египта, поливную керамику Рея и Самарканда находят при раскопках боярских усадеб Новгорода, Старой Рязани, Новогрудка. Импортные сосуды и украшения из бронзы и серебра, обнаруженные в курганах, сопровождали в «иной мир» вождей и дружинников.

Зато во всех слоях населения распространялись куфические монеты – дирхемы. От Дании и Швеции до Прикамья обнаруживают зарытые в землю клады этих тонких серебряных кружков диаметром 2–2,5 см. Надписи на обеих сторонах – это благочестивые изречения, имя правителя, место и год чеканки по хиджре. Название монет – «куфические» – происходит от названия шрифта – «куфи», созданного в городах Куфе и Басре.

Если в кладах IX в. господствуют дирхемы иракской чеканки, то в кладах X в. преобладают монеты государства Саманидов – в то время самой могущественной державы на иранском Востоке со столицей в Бухаре. Правившие в Хорасане и Мавераннахре Саманиды обеспечивали безопасность караванных трасс через Среднюю Азию. Проникновение на европейские рынки дало возможность этой династии наиболее выгодно сбывать серебро: «ходит у них (волжских булгар) одна куница за два дирхема с половиной, а белые круглые дирхемы привозят из областей ислама, совершают на них сделки» (Ибн-Русте).[120]

Как доказали нумизматы, большинство кладов со славянских земель свидетельствует о местном денежном обращении. Обнаружены граффити, нанесенные на арабские монеты. Среди них выделяются рунические надписи магического характера с пожеланиями блага, отвращения несчастья. К дружинной атрибутике относятся воспроизведения мечей, скра-масакса (большого боевого ножа), ладей, воинского стяга. Среди религиозных символов – молот Тора, кресты греческого и латинского типов.