Володя утвердительно кивнул головой:

— Понятно. Надо отлично знать дело, за которое взялся, чтобы трудиться было легко и чтобы от этого труда было больше пользы. Так?

— И к этому необходима широкая образованность, — добавил Саша. Он закрыл тетрадь.

Некоторое время все молчали.

— Я бы никогда не смогла так глубоко и логично сформулировать идеал служения обществу, как сделал это ты, — сказала растроганная Аня.

— И за такое сочинение четверка! Я сразу сказал, что это несправедливо. Несправедливо! — горячился Володя.

— Я ничего не упустил в своем сочинении? — спросил Саша, обращаясь главным образом к матери.

— По-моему, это отличное сочинение. Но, может быть, в нем были грамматические ошибки?

— Нет, грамматических ошибок не было. Но мне кажется, что Федор Михайлович снизил мне балл за то, что я не внял его подсказке, когда он задавал нам это сочинение: «Соблюдать заповеди господни, служить верой и правдой царю». Это, очевидно, он считал главной мыслью сочинения.

— А почему ты не написал этого? — осторожно спросила мать, стараясь подавить тревогу, вдруг возникшую в сердце.

— Я написал то, что входит в программу моей жизни, — уклончиво ответил Саша.

— Я бы на месте господина Керенского поставил кол себе, преподавателю словесности, за то, что ничего не понял. — Володя взял в руки тетрадь. — Саша, разреши прочитать мне самому еще раз.

— Бери, но читать будешь, когда выучишь все уроки.

Володя прижал тетрадь обеими руками к груди и понесся к себе наверх.

— Как ты думаешь, папа одобрит мое сочинение? — спросил Саша мать.

— Думаю, что папе будет интересно проследить ход твоих мыслей. Глубокие и правильные рассуждения.

— Спасибо, мамочка!

Аня и Саша ушли. Мать осталась одна.

К чувству гордости за сына, озабоченного в свои пятнадцать лет вопросом, как принести пользу людям, примешалась тревога. Почему Саша не включил в свое сочинение тезис «служение царю»? Ведь еще года не прошло, как был убит царь Александр II. И сейчас во всех школах и гимназиях стараются внушить и укрепить любовь и преданность к царю. Поэтому и задали сочинение на такую тему. Саша этот вопрос в своем сочинении обошел. Случайно? Но из его суждений можно понять, что «служение царю», как и «служение богу», не входит в заповеди его жизни.

«Надо поговорить с Сашей», — решила Мария Александровна и поднялась к нему наверх.

Он сидел за большой грифельной доской, испещренной алгебраическими формулами.

— Тебе много задали уроков? — спросила мать, когда Саша поднял на нее свои глаза, ясные глаза, в которых она не увидела и тени смятения.

— Как обычно, — спокойно ответил он. — Вот я стараюсь найти самый короткий и простой способ решения этой задачи. Сижу над ней второй вечер… Я тебе нужен?

— Нет, нет. Я хотела только сказать, что ужинать мы сегодня будем позже, подождем папу.

«Зря я тревожусь», — попрекнула себя Мария Александровна и заглянула в комнату меньшего сына.

Володя, шагая по комнате, учил стихи из латыни.

Проснулись малыши и затеяли в своей комнате игру. Оля в гостиной села за рояль, разучивает новую пьесу.

Мария Александровна прошла в столовую, вынула из корзиночки вязанье, прислушалась к детским голосам, к звукам рояля. Тревога матери утихала, утаившись в глубине сердца.

Никогда не светит солнце так ярко, как в марте, никогда не бывает небо таким просторным и чистым, как в марте, и чем ярче сияет солнце, тем злее ночной мороз.

За ночь мороз старательно затягивает лужи узорчатым ледком, развешивает по краям крыши бахрому сосулек, сковывает сугробы. А солнце, отоспавшись за зиму, весело расправляется по-своему: растапливает ледяные пленки на лужах, острым лучом отпиливает сосульки, и они падают с хрустальным звоном. Сугробы дряхлеют, оседают, уходят в землю.

Длинным днем хозяйничает солнце, короткой ночью — мороз. И морозу не хватает ни времени, ни сил, чтобы восстановить то, что разрушило солнце. А солнце расчищает дорогу весне, которая идет с юга на север и скатывает снеговой ковер с земли.

Ледяная горка во дворе Ульяновых побурела и стала рыхлой, тропинки в саду почернели, углубились, и по краям нависли хрустящие льдистые кромки.

Митя и Маняша с нетерпением ждали, когда братья и сестры придут из гимназии. Мама сказала, что пора белить стволы деревьев, чтобы защитить их от вредителей, горячего солнца и мороза…

И вот после обеда три брата и три сестрички бегут в летнюю кухню. Там у Саши припасены известь, ведра. Малыши с любопытством смотрят, как Саша и Аня отмеряют известь, разводят ее в ведре с водой. Каждый получает кисть, и Саша указывает, кому какое дерево выбеливать. Володе достается старый вяз, что растет у беседки, Оля белит свою любимую осинку у забора, Аня — яблоньки, Мите и Маняше достается по вишневому деревцу. Папину вишню будет белить сам Саша.

Это деревце Илья Николаевич привез из деревни года три назад. Оно плохо приживалось, болело, чуть не погибло. Но Саша с Аней прочитали в книгах, как его лечить, чем подкармливать. И вишня выжила…

До позднего вечера работали дети. И в темноте стволы засветились, как снежные столбики.

В Володин день рождения прогремел первый гром, пролил веселый светлый дождь, и этот молодой гром разбудил сад к жизни. Наутро все деревья окутались зеленой дымкой, а еще через несколько дней в ветвях словно запуталось легкое облако: зацвели вишни. И если подойти поближе, то услышишь, как деревце гудит.

Когда Маняша увидела в первый раз, сколько пчел налетело на вишню, она испугалась: повредят пчелы цветы — и не будет ягод. Но Саша ее успокоил: пчелы хоботком аккуратно выбирают из сердцевины цветка сладкий нектар и лапками переносят пыльцу с цветка на цветок, чтобы завязались вишни…

Саша сидел у себя в комнате и готовил уроки. Все в доме уже спали. Вдруг порыв ветра распахнул форточку, и в комнату роем влетели снежинки, ледяной ветер пахнул в лицо.

Саша побежал в комнату Володи:

— Володя! Проснись! Беда!

Володя сел на кровати, протер глаза и в следующую секунду начал одеваться и успел догнать Сашу, когда он вышел на крыльцо.

Пахло зимой, снегом и свежей зеленью. Северный ветер обрывал лепестки цветов, смешивал их со снегом, пригибал к земле ветки молодых деревьев. Мороз, как ворюга, пробрался в сад и душил цветы.

Аню разбудили отсветы огня, которые плясали по потолку. Она выглянула в окно и сквозь белесую сетку метелицы увидела две тени возле костра. «Мороз! Братья спасают сад», — поняла она. Быстро оделась и, взяв в руки башмаки, на цыпочках пробралась через детскую комнату. Скрипнула половица. Оля подняла голову с подушки:

— Аня, ты куда?

— В сад, жечь костры. Мороз.

— Я с тобой.

— Хорошо. Не разбуди малышей.

Но Митя уже спустил ноги с кровати.

— Мороз! Погибнет папина вишня, мне ее жалко! — чуть не плакал он.

— Пойдем, оденься потеплее. Давай я помогу тебе зашнуровать ботинки, — наклонилась Оля к брату.

Маняша только покруче свернулась калачиком. Аня накинула на нее второе одеяло. Ветер дул изо всех сил, старался погасить костер, но он разгорался еще ярче; мороз хватал колючими пальцами молодые побеги, но теплый дым окутывал их и не давал заморозить.

Саша выбежал на улицу, постучал в соседние дома, разбудил людей, предупредил об опасности. Один за другим задымились костры в садах Симбирска.

Володя, Оля и Митя подносили поленья, пучки сена. Саша с Аней разводили новые костры. Проснулись птицы и заметались по саду. Порывом ветра из гнезда над окном сдуло птенцов. Оля подобрала их и завернула в шарф. Птенцы были голенькие — одни круглые синеватые животики и над ними широко раскрытые клювы. Воробьиха летала над Олиной головой.

— Не бойся, глупенькая, — приговаривала Оля, — я твоих птенцов отнесу на веранду, а как только взойдет солнце, согреет землю, мы их тебе вернем.