Только когда она повернулась, чтобы поставить поднос на столик у кровати, Седж отвел взгляд и заметил, что Альберт кусает губы, пытаясь сдержать смех. Седж строго посмотрел на своего кузена, однако тот продолжал веселиться. Наконец Альберт встал и повернулся спиной к кровати, плечи его тряслись от беззвучного хохота.

– Пора принять настойку, милорд, – раздался голос Парджетера. Он подошел с другой стороны кровати, держа в руках стакан с травяным пойлом.

– О нет! Только не это! – простонал Седж, когда слуга вручил ему лекарство. – Я обязательно…

– Не пейте это!

В комнату ворвалась миссис Латтимер с расширенными от ужаса глазами. Она бросилась к кровати и выхватила стакан из рук Седжа.

– Какого дьявола?..

Раздался звук бьющегося стекла, когда брошенный стакан ударился о стену, а затем воцарилась звенящая тишина. Все молча уставились на пожилую женщину. Миссис Латтимер стояла прямо, словно аршин проглотив, и широко раскрытыми глазами смотрела на Седжа. Ее белый кружевной чепец развязался и сбился набок, из-под него выбились седые пряди волос, обрамляя круглое лицо. Обычно румяные щеки были белыми как мел. Не отрывая глаз от Седжа, женщина прижала руку ко рту, и лорд заметил, как дрожат ее пальцы. Наконец она закрыла лицо руками и зарыдала. Мисс Эшбертон бросилась к ней и обняла за плечи.

– Что такое, Ба? – спросила она мягко. – Что случилось?

– О милорд, – простонала пожилая женщина, подняв глаза на Седжа, – я не представляю, как это могло произойти. Я просто не знаю. Я всегда была так осторожна. Ничего подобного никогда раньше не было. Никогда! – Уставившись куда-то в пространство, женщина наморщила лоб, словно пытаясь поймать ускользающую мысль. Когда она снова заговорила, голос ее звучал еще более взволнованно: – Все стоит отдельно, везде ярлыки. Конечно, многие очень похожи, но я-то знаю, где что. Я разбираюсь в таких вещах! И я специально взяла голубой марлевый колпачок. Ошибиться невозможно! И я уверена, что не трогала горшки со вчерашнего утра. В то время там этого не было, или вы… О, я не понимаю. Я… я не знаю… Я просто не знаю! – Лицо ее исказилось, по щекам опять заструились слезы.

Седж подумал, что женщина бредит. В ее словах не было никакого смысла.

Ее внучка поочередно взглянула на Седжа, Альберта и Парджетера, нахмурилась и покачала головой. Она крепко обняла миссис Латтимер за плечи.

– Успокойся, Ба, – мягко сказала девушка, – все в порядке. Все хорошо. – Она взяла Ба за руки и слегка сжала ее ладони. – Пожалуйста, дорогая, объясни мне. Расскажи мне, что произошло. Что-то не так в кладовой?

– Не так?! – Глаза миссис Латтимер расширились – от страха или смятения, Седж не мог определить точно. – Да, – продолжила она наконец, – кое-что совсем не так! Кто-то, – подчеркнуто произнесла она, в упор поглядев на Парджетера, затем на мистера Хэрриота и наконец остановив свой взгляд на внучке, – кто-то побывал в моей кладовой и поменял местами травяные сборы.

– Не может быть! Кто это сделал?

– Я не знаю, – ответила женщина. Прищурившись, она в упор смотрела на Парджетера. Парень выглядел таким напуганным, что, судя по всему, готов был спасаться бегством.

– Я… я был в кладовой с утра, мэм, – дрожащим голосом проговорил слуга. – Но я только взял траву для настойки, там, где вы мне показали. Поверьте, мэм, я там больше ничего не трогал.

Похоже, это объяснение удовлетворило миссис Латтимер. Она перевела взгляд на Альберта, и Парджетер облегченно вздохнул.

– Мистер Хэрриот?

Альберт выглядел слегка озадаченным:

– Я даже близко туда не подходил, мэм. Все утро мы с сэром Терренсом провели в конюшнях.

Женщина повернулась к мисс Эшбертон.

– Тогда кто, Мэг? – Голос ее зазвенел от отчаяния.

– Ты же, знаешь, что слуги никогда не заходят в кладовую без разрешения. Ба, пожалуйста, объясни, что случилось?

Миссис Латтимер сделала глубокий вдох и судорожно сглотнула, но заговорила уже более спокойным голосом.

– Я, как обычно, работала за своим столом и решила проверить травяной сбор, приготовленный для настойки, которую пьет его светлость. Просто хотела проверить, не пора ли готовить новую порцию, понимаешь?

– Да, конечно. Продолжай, Ба.

– Так вот, я сняла колпачок с горшка, – сказала она и повернулась к Парджетеру. – Вы помните, что я использовала голубую ткань, чтобы нужный горшок было легко опознать?

– Да, мэм, – ответил Парджетер. – Как раз сегодня утром я взял оттуда две горсти, как вы мне велели.

– О-о… – тихо простонала женщина. – Слава Богу, я успела вас остановить. – Она повернулась к своей внучке. – Видишь ли, сняв марлевый колпачок, я сразу поняла, что что-то не так. Это была не та трава. Там… там отчетливо чувствовался запах… запах аконита.

– Аконита? – в ужасе переспросила Мэг.

– Да. Ты ведь знаешь, моя дорогая, в маленьких дозах я использую аконит при приготовлении мазей. – Она снова посмотрела на Седжа. – Мы ведь разводим лошадей, поэтому всяческие травмы здесь не редкость. Я изобрела специальную мазь от мышечных растяжений, один из компонентов которой – борец, он же аконит. Добавляется совсем чуть-чуть, буквально щепотка травы. Но здесь, – она остановилась, чтобы перевести дыхание, – здесь было столько аконита… – Женщина снова замолчала, в упор глядя на Седжа. – Простите, милорд. Такая доза… она могла вас убить.

– О Боже! – Парджетер прижал к губам ладонь, кровь отхлынула от его лица. – О Боже! – снова пробормотал он.

Господи, подумал Седж, это гнусное лекарство действительно чуть не отправило его на тот свет. Он отвел глаза от перепуганного лица Парджетера и посмотрел на Альберта. Лицо молодого человека было белым как полотно, руки сжаты в кулаки. Седж заметил, что его кузен уставился на миссис Латтимер, лицо его выражало ужас. Или страх. А может быть, злобу? Он искренне надеялся, что ни Альберт, ни кто другой не будут злиться на эту милую пожилую леди, и без того расстроенную из-за обычной ошибки.

– Что-нибудь еще перепутано в кладовке? – спросила Мэг.

– Нет, – ответила бабушка, и голос ее предательски дрожал. – Все остальное стоит на своих местах. О Господи, если туда никто не заходил и ничего не трогал, значит… значит, это я… – Голос ее сорвался, женщину душили слезы.

Мэг обняла бабушку за дрожащие плечи и тихим голосом принялась успокаивать:

– Все в порядке, Ба. Все хорошо. Наконец миссис Латтимер овладела собой, вытерла слезы и глубоко вздохнула. Она посмотрела на Седжа, словно прося о понимании и прощении.

– В состав моего лекарства, помимо других компонентов, входит большое количество иссопа, ромашки и окопника. – Она говорила быстро, на одном дыхании, не отрывая глаз от Седжа, но при этом смотрела как бы сквозь него, словно обращалась в первую очередь к самой себе. – Это сочетание придает травяному сбору очень своеобразный запах. Многим он кажется неприятным, но мне даже нравится. К несчастью, сухие листья ромашки и аконита внешне очень похожи. И если бы они так не отличались своим запахом, – она помолчала, глядя Седжу прямо в глаза, – я бы не заметила подмены.

– По счастью, вы проявили осторожность, – с улыбкой сказал Седж, надеясь подбодрить и успокоить расстроенную женщину. – Я вам очень благодарен. Между прочим, – добавил он, улыбаясь еще шире, – я ведь подозревал, что это пойло когда-нибудь меня прикончит.

Шутливое замечание Седжа разрядило напряженную атмосферу в комнате. Мэг улыбнулась и ласково погладила бабушку по щеке. Альберт, успокоившись, опустился на стул, а Парджетер принялся убирать осколки разбитой чашки.

– Но я все-таки не понимаю, – сказала миссис Латтимер. – Я всегда держу ядовитые травы отдельно– борец, наперстянку, белладонну. Я уверена, что, когда показывала травяной сбор мистеру Парджетеру, аконита там не было. Я бы сразу заметила. Я знаю: я бы заметила, – настойчиво сказала женщина, неотрывно следя за Парджетером, который собрал черепки чашки и теперь вытирал ядовитую лужу.