Не делая попытки выбраться наружу, она, смешно наморщив нос и направив усы вперед, вдыхала незнакомые запахи и смотрела, как легкий ветерок прячется в цветах жасмина, шуршит-играет брошенной мимо урны бумажкой, а Шарик веселым мячиком скачет под деревьями, пытаясь схватить низко висящую ветку.

Минут через тридцать тронулись в сторону дома, чтоб завершить вечер, как и собирались, вкусным десертом. Но недалеко от подъезда Шарик, заметив какую-то высокую девицу в узких джинсах и с длинным светлым хвостом, продернутым через отверстие в кепке, вдруг радостно взвизгнул и рванул ей навстречу, суетливо путаясь в поводке.

Влад сразу догадался – мороженое отменяется.

– Владислав? – спросила девица.

– Лариса, – он запнулся, отчество никак не вязалось с ее девчоночьим обликом, но все-таки продолжил, – Петровна?

И получив утвердительный ответ, растерянно пустился в объяснения:

– А мы вот гуляем после ужина, воздухом дышим. Я и не думал, что сегодня… все так неожиданно… Шарика и Лили собирался завтра привезти, как и договаривались, мне Ника ключи дала…

– Простите, – перебила она, забирая у него переноску, – не смогла удержаться, соскучилась по этим меховым разбойникам, вот и упросила дежурного врача отпустить сегодня вечером, а все справки получу завтра.

– Но как же вы доберетесь домой? – вспомнил Влад о невозможности сесть за руль из-за выпитого бокала вина, на что Лариса Петровна махнула рукой в сторону стоянки и сообщила, что она на машине.

Влад сбегал домой, чтобы принести миски, игрушки и прочие предметы звериного быта, и помог погрузить все это хозяйство в багажник темно-серого джипа. Странный выбор автомобиля для скромной учительницы, пусть даже и физики.

На прощание он пожал Шарику лапу и почесал Лили за ушком, на что она откликнулась громким мурлыканьем, чем так озадачила Ларису Петровну, что та забыла поблагодарить Владислава за участие в судьбе ее питомцев.

На следующий день Влад попытался при помощи цветов, конфет и комплиментов вернуть благосклонность Маши, но девушка все предложения отвергла, так и не объяснив причину внезапно возникшей неприязни. Разочарованный и даже смущенный своим поражением, Владислав отправился за утешением к Галке, прихватив все те же букет и конфеты.

Не пропадать же добру!

– Так, так, – съехидничала Галка, наливая воду в вазу, – если я правильно поняла, Лили твоя распрекрасная оказалась не так уж и хороша. А я тебя предупреждала! Скажи, ведь предупреждала, да?! Вот. Тебе женщина нужна спокойная, домовитая, а не мотылек раскрашенный.

– Галь, так я одну только такую знаю, домовитую, – улыбнулся он, – это ты.

– Не-не, – строго ответила бывшая супруга, – исключено, ты же знаешь, у меня роман. Я, может быть, даже замуж выйду, когда Виталик школу закончит. Кстати, ты обещал с ним поговорить насчет сигарет.

С трудом оторвав сына от монитора, Влад без всяких воспитательных хитростей спросил:

– Куришь?

– Не-а, пап, балуюсь, а то ребята не поймут, но не в затяг, – не стал отпираться сын.

– Тогда проветривай себя лучше, чтоб мать не нервировать. Или жвачку купи поядреней. А лучше брось. Я вот как раз в твоем возрасте с этим вредным делом завязал.

Справившись за пару часов с обязанностями приходящего папы и друга, Владислав домой не поехал, потому что вспомнил о своем обещании – позаботиться о Никиных цветах, пока она там, в Питере, с кем-то белыми ночами любуется.

В квартире из-за плотно задернутых штор было сумеречно, тихо и уютно, несмотря на то, что вещи у Ники со шкафами не дружили, валяясь как попало в самых причудливых композициях. В кресле шелковая ее блузка прятала в своих складках нераспечатанный пакет с колготками и парочку пособий по воспитательному процессу, на тумбочке горкой лежали коробочки с таблетками, рядом теннисные ракетки в полупрозрачном розовом футляре и папка с какими-то грамотами.

Полив немногочисленные растения, Влад не спешил уходить – ведь дома его никто не ждал. Он сдвинул стопку постиранного, но еще не глаженого белья, и расположился на диване, прихватив с полки несколько фотоальбомов. Открыв наугад, полюбовался черноморскими пейзажами и на их фоне Никой, чья короткая стрижка «под мальчика» сияла вишневым глянцем, а сама Ника светилась счастьем. Это было в позапрошлом году, когда она отдыхала вместе со своим «вечным» любовником, которого скрывала от всех, не называя даже имени. Ника вообще не любила говорить о своей личной жизни – такая вот особенность характера.

В другом альбоме нашлись несколько снимков из далекого прошлого, когда только-только поженившись, они переехали в эту квартиру, доставшуюся Нике по наследству, и успели запечатлеть те короткие дни счастья, когда почти каждый день компании, музыка, поездки на природу и почти полная свобода от родительской опеки.

– Чего, собственно, мне тогда не хватало?! – машинально подумал он, хотя ответ давно знал, но старался его не замечать.

Легко расставаясь со своими женами и подругами, Влад с каждым новым увлечением все дальше уходил от истины, не придавая особого значения высоким словам о любви и даже избегая их, говоря об отношениях безлико и неопределенно: встречаюсь, живу, зацепила. А тут вдруг листая альбом, задумался: ничего такого, чтобы ощутить полет и забыть обо всем на свете, он никогда не чувствовал. Увлекался – это да, было. И не раз. Но рассудок, избежав любовной горячки, ни разу не терял. Может и не дано ему. Или все еще впереди? Нагрянет, закрутит, выжмет все соки.

– Нет, нет, лучше уж без страстей, а спокойно и по мере необходимости, – остановил он себя, не желая даже в мыслях представить себя зависимым от предполагаемых эмоций, и продолжил перебирать снимки, на которых фотогеничная бывшая супруга с удовольствием демонстрировала себя.

Ника с учениками. Ника вручает аттестаты. Ника в компании других учителей отмечает новый год.

На одной из групповых фото Владислав с трудом, скорее всего, из-за строгой прически и делового костюма, узнал Ларису, то есть Ларису Петровну, и задержал взгляд подольше, с интересом разглядывая подробности ее улыбки и выражение глаз.

Вроде бы современная дамочка, выглядит моложе своих лет, на машине ездит очень даже брутальной – не новой, конечно, но статусной, а живет практически в трущобах. Еще рисует, возможно, пишет стихи, любит животных и, наверное, детей, раз учительницей работает. Да и предмет у нее не слабый – физика, что предполагает ум аналитический и не чуждый логики.

Найдя еще несколько фото с Ларисой, Влад один из снимков выдернул из альбома и переложил к себе в портмоне. Но потом, передумав, вернул фото на место, опасаясь своих фантазий. Не до того!

В себе бы сначала разобраться.

Мистическая цепочка случайностей с отчетом времени от Пасхи привела Владислава к невидимому рубежу, когда нужно сделать выбор: или продолжить пугающее (неизвестное всегда страшит) погружение в себя или вернуться к тихому самообману, принимая привычные блуждания в сумерках за настоящую жизнь.

То ли полнолуние тому виной, то ли вязкие медленные мысли (ни о чем и обо всем сразу) беспокоили перегруженный информацией мозг Влада, отчего сон его стал тревожным, а настроение неровным. Чтобы хоть как-то привести себя в рабочее состояние, неудобный вопрос «Кто я есть», когда нужно было вспомнить себя изначального, он заменил пока другим – «Кем я могу быть», на который, казалось, гораздо легче ответить, примерив на себя ту или иную реальность.

Перебирая возможные варианты, он так и не смог определиться, в каком направлении искать. Ставить вопрос о смене профессии совсем не хотелось – ему нравилось преподавать. Поменять что-то в характере? Это вообще из области фантастики – не мальчик уже, чтоб себя через колено ломать. Придумать себе какое-нибудь иное занятие, чем проводить вечера возле компьютера или телевизора? Или снова жениться?