– Ты! – с непоколебимой верой выпалил Толич.

Шмыга опешил.

– Я, конечно, люблю эту грубую, неприкрытую, лесть, брошенную прямо в глаза, но… вижу, зря распинаюсь. Поэтому скажу просто – нет. Для меня дело закрыто.

Зосимов встал, мрачный, словно ребенок, у которого сначала украли велосипед, а потом дяденька-милиционер сказал, что его никогда не найдут.

– Ты мне как-то сказал, что нельзя бегать от проблем – в конце концов они сами найдут тебя.

– Вот когда найдут, я подумаю, что с ними делать. Пока!

Откуда было знать Иван Петровичу, что найдут, и очень скоро, и такие проблемы, от которых ему небо с овчинку покажется!

Когда за приятелем захлопнулась дверь, он нервно встал, прошелся по кабинету.

В 1999 году в Нижневолжской городской прокуратуре расследовали дело так называемых сатанистов. Выпускник Саратовской юридической академии Шмыга тогда работал обычным следователем и ему пришлось проводить допросы второстепенных фигурантов. Несколько подростков под руководством врача-дантиста девятого сентября зверски убили сверстника, изобразив ритуал приношения человеческой жертвы Сатане. Подробности этого нашумевшего дела не столь важны, как его неожиданные последствия: заболели все сотрудники, имевшие отношения к следствию. Прокурор города на полгода слег с тяжелой инфекцией почек, прокурор по надзору за следствием попал в больницу с общим заражением крови, сам следователь по особо важным делам, который вел дело, скончался внезапно от остановки сердца у себя в кабинете, – и все это до того, как обвинительное заключение направили в областной суд!

Не веривший ни в Бога, ни в черта, Иван Петрович тихонько посмеивался, когда в ветхое здание «слуг государевых» привели священника и тот долго расхаживал по темным коридорам, размахивая паникадилом и торжественным голосом распевая молитвы. Но если заболевания прокурорских и внезапная смерть следователя – молодого, на вид здорового человека могли объясняться вполне земными грубыми причинами, то в самом деле находился факт, который смутил многих. Один из обвиняемых, семнадцатилетний Игорь Пахомов, поверив в бредни, которыми была напичкана лотковая литература новоявленных служителей сатанинского культа, очень настойчиво пытался выйти, с его слов, «на контакт с демоном по имени Саргатанас». Юноша заперся в ванной комнате, зажег свечу, взял чистый лист бумаги и принялся читать заклинания. Внезапно раздался оглушительный удар, лампочка под потолком разлетелась вдребезги, свеча погасла; в кромешной тьме он выполз, оглушенный, из ванной, а когда пришел в себя, то увидел, что на листке бумаге, который он все еще крепко держал в руке, пламя выжгло имя вызываемого демона.

Разумеется, это был тщательно продуманный «рассказ» обвиняемого, который по мнению следствия косил под невменяемого – ничего удивительного, каждый, как может, защищает себя. В прокуратуре слышали истории и похлеще. Но бумага со странным именем Саргатанас, действительно, как подтвердили эксперты, искусно выжженного огнем, в деле присутствовала, каждый из атеистов мог ее увидеть и даже потрогать. В суде она послужила вещественным доказательством причастности подсудимого к секте нижневолжских сатанистов.

С той поры минуло несколько лет, с прямым вторжением нечеловеческого в земную жизнь Иван Петрович не сталкивался. К счастью. В розыске Ботаника его роль ограничивалась советами, рекомендациями, он никогда не находился на острие атаки, всегда рядом, в хорошей, надежно прикрытой позиции – сбоку и чуть позади. Первый сбой произошел вчера, когда он пошел на прямой контакт с АК при изобличении Стешенко. Реакция последовала незамедлительная и жесткая – нападение ночного хулигана. Остается надеяться, что этим инцидентом конфликт с АК исчерпан. И нет никакой нужды лезть на рожон. Пусть теперь им занимаются специально обученные натасканные спецы, которым платят вполне сносную для нашего времени зарплату.

Прозвенел телефон.

– Агентство по предотвращению несчастных случаев, – бодро произнес в трубку Шмыга, затаив дыхание. Неужто клиент?

– Иван Петрович Шмыга?

– Да, – ответил детектив. И насторожился – свою фамилию в рекламных газетах он не публиковал.

– Я бы хотел поговорить с вами по поводу моей невесты – Натальи Снегиревой. По ее просьбе.

– А что случилось?

«Наверное, тот самый человек, о судьбе которого она хотела посоветоваться».

– Сегодня утром она попала в автокатастрофу на Дмитровском шоссе…

Из газет, из выпусков теленовостей Иван Петрович достаточно ясно представлял картину происшедшей трагедии на Дмитровском шоссе, куда влетела на своем «Ситроене» строптивая дамочка, так жестко высмеявшая его. Она вполне могла избежать этой, мягко сказать, неприятности, если бы прислушалась к его совету. Хорошо, что жива осталась. Его совесть чиста – рекомендацию он выдал, причем совершенно бесплатно. А уж как она отнеслась к его словам…

В середине XIX века в Оптиной пустыни стяжал себе славу провидца старец Амвросий, духовный наставник для тысяч и тысяч православных. На своих советах старец не настаивал. Предупредит пару раз, а в третий просто пожмет плечами и добавит: «А впрочем, поступайте, как знаете»

Пришел как-то к нему мужик. Молодой, красивый, косая сажень в плечах. Благословите, батюшка, жениться хочу. Тот усмехнулся, глянул на него прозорливо и ответил, нет тебе моего благословения. И отвернулся от него. Второй раз пришел мужик. Маменька, говорит, настаивает. Ругается, осень на носу, работы по хозяйству много, жена нужна. Во второй раз отказал старец, а в третий, когда мужик уже плача, стоял перед ним на коленях, молвил ему: «Нельзя тебе жениться, голубь». Вздохнул горько, и добавил свое знаменитое: «Поступай, как знаешь»

Умер мужик. Спустя всего лишь месяц после свадьбы. И не мог старец насильственно воспротивится этому. Ибо свободу выбора ни на том свете, ни на этом никто не отменял.

После пережитого нервного потрясения Наталья Сергеевна из квартиры выходить наотрез отказывалась, поэтому спустя два дня Шмыге пришлось отправиться к ней самому. За массивной грядой сталинских домов на проспекте Мира без труда отыскал чистенькую улочку и, пройдя мимо весело окрашенных скамеек, на которых сидел народ, преимущественно пенсионного возраста, вошел в квартал желтых кирпичных высоток, выстроенных уже в эпоху первоначального накопления капитала. Дома с крепкими подъездными дверьми, чисто разбитыми скверами, прекрасно асфальтированными подъездными дорогами. Во дворах намного чище, чем Шмыга привык видеть в городских застройках советских времен. Здесь даже после обеда дворники бродили по газонам и собирали мусор в черные полиэтиленовые мешки.

Во всяком случае, одного такого трудягу Шмыга увидел сидящим с метлой на лавке перед подъездной аркой, куда как раз собирался войти, разглядев, наконец, искомый номер на торце дома. Дворник сидел, одетый в синий форменный халат поверх новенького черного ватника, каковые обычно носят заключенные ИТК, утомленный, покойно положив руки на колени.

Детектив уделил бы ему столько внимания, сколько уделил любому предмету окружающего пейзажа, если бы не мерзкая деталь, которая сразу бросалась в глаза. Бугристое скуластое лицо пожилого мужчины было сплошь заклеено кусками старого медицинского пластыря. Они словно въелись в кожу и делали лицо похожим на грязную, набухшую от влаги грубо изготовленную картонную маску. Старая потрепанная лыжная шапочка надета по самые кустистые седые брови, веки прикрыты, и сам дворник походил на актера из фильма ужасов, прикорнувшим в гриме во время перерыва в съемочном павильоне.

«Вот не повезло мужику!» – вздрогнул Иван Петрович. Он вспомнил знакомого плотника, который всерьез увлекался ведантой. Как-то раз ему рассказали о человеке, который страдал множеством тяжелейших заболеваний. Плотник прослушал весь длинный список, по-христиански перекрестился и воскликнул: «Это же сколько преступлений надо было совершить в прошлой жизни, чтобы в этой так болеть!»