Есть свидетельства о том, что Годуновы нередко прибегали к подкупу. Так, Ирина хорошо понимала, что куда подается большинство, туда потянутся и остальные… Большими подарками она тайно склонила полковников и капитанов, чтобы они уговорили подчиненных себе воинов подавать голоса в пользу брата.

Ирина благословила брата на царство 21 февраля 1598 г. Земский собор 27 февраля 1598 года избрал Бориса царем. Гениальная сцена из пьесы Пушкина – почти полный вымысел, все было гораздо сложнее. Хотя бы потому, что простой народ не любил Годунова за то же, за что не любили бояре – недостаточную древность и знатность рода.

В монастыре вдовствующая царица прожила пять лет и скончалась 29 октября 1603 года. Похоронили Ирину Годунову как и всех цариц, в Вознесенском монастыре московского Кремля.

В 1929—1931 гг. захоронения были разорены при его уничтожении, силами сотрудников перенесены в Архангельский собор, а затем в подземную палату рядом с ним.

«На старых планах Вознесенского собора и его некрополя погребение царицы Ирины отмечено номером 16 в юго-западном углу храма. Над её могилой размещался памятник, аналогичный тем, что и сегодня можно увидеть в мужском храме-усыпальнице, в Архангельском соборе Кремля – некрополе русских великих князей и царей. Ирину Федоровну похоронили в белокаменном, изготовленном из монолита саркофаге, имеющем антропоморфную форму – полукруглое оголовье и плечики. Надписи-эпитафии на крышке гроба не было в чём, возможно, проявился акт смирения и уничижения, свойственный монашеству.

Вскрытие захоронения Ирины Годуновой было проведено в 2001 году. В нём участвовала большая группа исследователей.

«Состояние скелета царицы – одного из важнейших объектов исследования – оказалось удовлетворительным. Его изучение показало, что какое-то заболевание, которым страдала Ирина, возможно наследственное, привело к значительной патологии костных тканей, что сказалось на опорно-двигательном аппарате этой ещё не старой женщины. В последние годы жизни ей, вероятно, было трудно ходить. Обострению болезни, возможно, способствовали и тяжелые условия жизни в монастыре – холодные каменные палаты, аскетизм монашеского бытия. Патология в области таза повлияла на способность вынашивать детей».

Удалось провести и специальный анализ кусочка мозга, обнаруженного в черепе царицы. Анализ установил повышенное содержание некоторых металлов – железа, меди, свинца и минералов – ртути и мышьяка. Из наиболее вредных веществ особенно повышено содержание свинца (в 80 раз), ртути (в 10 раз) и мышьяка (в 4 раза).

Объяснить это можно, скорее всего, тем, что Ирине Годуновой приходилось длительно лечиться мазями – ртутными, свинцовыми и другими. Такой вывод подтверждает и анализ костной ткани из погребения царицы Ирины.

P.S. Известны богатые вклады, сделанные в Троице-Сергиев монастырь по царской дочери Феодосии, по самой царице Ирине (Александре). Так, в 1593 году «сентября в 26 день государь же царь и великий князь Федор Иванович всея Руси пожаловал по своей царевне и великой княжне Феодосье вкладу 500 рублев». В 1603 году «октября в 31 день блаженные памяти по государыне царице и великой княгине Ирине, во иноцех Александре, пожаловал прислал вкладу государь царь и великий князь Борис Федорович всея Руси денег 1000 рублев». Зафиксировали документы и вклад самой царицы Ирины от 1598 года: «Преставися <…> государь царь и великий князь Федор Иванович всеа Руси и по нем <…> пожаловала его благоверная царица и великая княгиня инока Александра прислала на сорокоусты и на церковное строение денег 3000 рублев».

И все равно – забыта.

Дочь неведомых лифляндских крестьян (то ли латышка, то ли эстонка, то ли литовка), крещеная Мартой, была воспитанницей-служанкой в доме протестантского пастора в Мариенбурге, полонянкой, недолгой забавой для солдат, любовницей сначала фельдмаршала, потом – князя, стала первой русской императрицей исключительно благодаря капризу Петра Великого. Впрочем, «каприз» этот оказался очень длительным – на всю оставшуюся жизнь Петра Алексеевича.

И продолжал править Россией еще три года после смерти великого преобразователя…

Уже много позже, когда Марта стала Екатериной, появились версии происхождения первой русской императрицы. По одной из них она была дочерью литовского крестьянина, то ли Самуила Скавронского, то ли Ивана Скаврощука. По другой – незаконнорожденной дочерью ливонского дворянина Альвендаля, которую из многодетной крестьянской семьи забрал мариенбургский пастор Глюк – в служанки. По третьей версии она была подброшена к дверям пасторского дома с запиской, в которой указывалось имя (Марта) и месяц рождения – апрель. Произошло это в 1689 году.

Во всем этом много путаницы: крестьянин – литовский, пастор – латышский, вроде бы круглая сирота, а родня впоследствии объявилась достаточно многочисленная. Естественный ход событий, впрочем, показал, что у нее были две сестры – Анна и Христина, и два брата Карл и Фридрих, семьи которых Екатерина в 1726 году перевезла в Петербург (Карл Скавронский переехал ещё раньше). Но до того, как русский царь Пётр решил прорубить окно в Европу через шведские владения, родословная служанки в пасторском доме абсолютно никого не волновала. Естественно.

Наверняка можно сказать лишь, что Марта родилась не в дворянской семье и была крещена по католическому обряду. К трем годам осталась круглой сиротой и нашла приют у своей тетки, некоей Веселовской, от которой 12 лет от роду поступила в услужение к мариенбургскому суперинтенданту Глюку и росла вместе с его детьми. Там Марта приняла лютеранство.

Протестантский богослов и ученый лингвист, Глюк воспитал Марту в правилах лютеранской веры, но грамоте так и не выучил. Марта до конца жизни оставалась неграмотной и не слишком отесанной. Она вообще исполняла довольно жалкую роль девочки при кухне и прачечной. Но Марта, обладавшая невероятно легким и веселым нравом, не только не роптала, но старалась быть полезной, помогала в хозяйстве и смотрела за детьми. Вероятно также, что пансионеры пастора пользовались ее благосклонностью. От одного из них, литовского дворянина Тизенгаузена, Марта даже родила дочь, прожившую всего несколько месяцев.

Это досадное обстоятельство побудило пастора Глюка выдать Марту замуж – и как можно скорее, пока ее репутация не оказалась окончательно испорченной. Незадолго до осады Мариенбурга нашелся жених – шведский драгун Иоганн Крузе (по другой версии —Иоганн Раабе). Точных сведений о том, состоялась свадьба или нет, не сохранилось, да и муж (или жених?) исчез после взятия города русскими в 1702 году. Это случилось или до или сразу после брака.

«На семнадцатом году жизни, – писал в 1904 году С. Либрович в историческом очерке «Петр Великий и женщины», – Марта обручилась со шведским драгуном Иоганном Раабе, которого накануне свадьбы (а по другим сведениям – на другой день после свадьбы) потребовали на войну. Молодая девушка осталась в Мариенбурге (ныне – латвийский город Алуксне) у пастора Глюка.

По взятии города русскими в августе 1702 года) Марта была приведена в русский лагерь пленницею в одной рубашке. Тут судьбою ее занялся сначала генерал Боур, сподвижник Петра, потом фельдмаршал Шереметев и, наконец, любимец государя Меншиков, у которого царь и увидал девушку, поразившую его своею красотою, находчивостью и умом.

Знакомство Петра с пленною дочерью литовского крестьянина мало-помалу превратилось в чувство более глубокое и серьезное. Марта была взята ко двору знатных боярынь, или «фрейлин»…

Исполняя желание Петра, Марта, исповедывавшая до тех пор лютеранскую религию, приняла православие и получила имя Екатерины Алексеевны, потому что царевич Алексей был ее восприемником. После принятия православия возлюбленная царя жила с ним в Петербурге и в Преображенском под названием Екатерины Алексеевны Михайловой…»