Во время одной из охот князь чуть не погиб: внезапно вырвавшийся из чащи огромный олень кинулся на всадника и раскроил его коню брюхо своими огромными рогами. Конь рухнул, придавив собой Владимира. Олень уже наставил рога на беспомощного всадника, но копье одного из ловчих поразило животное насмерть.

Гита немало пережила за свою еще недолгую жизнь, видела гибель близких людей, войны и пожары, но то, что ее молодой муж оказался на волосок от гибели, перевернуло ей душу. Она вдруг повзрослела, перестала быть наивной, мечтательной полуженщиной – полудевочкой, поняла, как драгоценна человеческая жизнь и как легко ее потерять…

В ту ночь был зачат их первенец – Мстислав, которого Гита до конца своей жизни звала в память отца Гарольдом. Владимир не возражал: при крещении сына нарекли Феодором, да и сам он принял от купели имя Василий, ибо Владимир считался именем языческим и тогда еще не вошло в святцы. Но память о Владимире, который крестил Русь, уже обрастала легендами и преданиями, которые муж с удовольствием рассказывал Гите.

Да она и сама была удивительной рассказчицей. Перед сном, на смешном еще, ломаном языке часто рассказывала мужу, лежа в постели, о своей далекой родине, ее обычаях, о своем великом отце и красавице-матери и из великой любви, которая так трагически закончилась.

Да и днем Гита, как и в дни своей юности, частенько сидела, устремив в пространство невидящий взгляд, и часами грезила о каких-то далеких, неведомых странах, диковинных птицах, колдунах и феях. Она не любила прясть и вышивать, зато любила читать. Только дети отвлекали ее от фантазий и книг.

Вслед за Мстиславом Гита родила еще четверых сыновей: Ярополка, Вячеслава, Юрия и Андрея. Она мечтала о дочери, даже часто молила об этом Богородицу, но ее молитвы, видно, не были услышаны. Зато Владимир гордился тем, что его жена рожает только воинов, да еще сохраняет при этом почти девичью стройность и нежную кожу. Он любил жену так, как редко бывает в семьях, где браки заключаются по государственным соображениям, и она отвечала ему взаимностью. Тридцать один год прожили они в полном ладу, редко разлучаясь и тоскуя вдали друг от друга.

Из Чернигова переехали в Переяславль, хотя по праву наследства Владимир должен был после смерти отца занять киевский престол. Но князь был добрым и нетщеславным: дабы избежать междуусобицы, уступил его своему двоюродному брату – Святополку, сыну Изяслава. Вместе с ним участвовал в походах против половцев. Завещание Всеволода осуществилось лишь после смерти Изяслава.

– Зачем ты так поступил? – недоумевала Гита. – Киевский престол принадлежит тебе по праву.

– Ах, лебедушка моя, лучше княжить в небольшом городе, да жить в мире и покое, чем рисковать жизнью ради тщеславия.

Дочь короля не понимала этого. Но она уже знала, что за внешней мягкостью супруга кроется твердая душа и ясный ум. Он действительно не хотел великокняжеского престола, был доволен своим Переяславлем и всячески украшал его. Много потрудился для этого и епископ Ефрем, человек, наделенный тонким вкусов и знавший толк не только в богословии, но и в строительстве.

Это он возвел в Переяславле огромную церковь св. Михаила, не уступавшую Десятинной, пристроил к ней приделы, как в св. Софии в Киеве, украсил храм, одарил золотыми сосудами. Кроме того, епископ-зодчий обнес внутренний княжеский город стенами и на его воротах поставил церковь святого Феодора, а неподалеку еще одну церковь, во имя апостола Андрея. Несколько позже Владимир Мономах выстроил еще одну церковь, во имя богородицы, и сделал этот храм семейной усыпальницей, где суждено было лежать и Гите.

Удивительная то была семья: второй такой, пожалуй, и не сыскать было в то время среди княжеских пар на Руси. Мало того, что они искренне и крепко любили друга друга, так еще и семейные уклады двух таких разных стран почти полностью совпадали, разве что положение женщины у англо-саксов было гораздо более свободным и почетным, чем в древней Руси.

В «Поучении», написанным в последние годы жизни, Мономах говорит: «жену свою любите, но не дайте ей над собою власти». Из англо-саксонских законов и правовых документов мы знаем, что и в Англии церковь и законодательство предписывали женщине безусловное подчинение своему мужу, и тем не менее это не противоречило ее достаточной независимости в отношении правовом и в смысле индивидуальной свободы.

Не все было ясно и безмятежно в жизни Гиты на Руси. Погиб в нелепой, случайной схватке второй сын Изяслав, оставив бездетную юную вдову, скончался в младенчестве сын Роман… Но остальные сыновья были живы и становились все больше похожи га своего отца и – к тайной радости Гиты – на деда, короля Гарольда.

Но и жизнь первенца Мстислава один раз оказалась в смертельной опасности. В русских летописях ничего об этом не говорится, но в Германии был обнаружен латинский текст XII века – «Проповедь благочестивого Руперта» – настоятеля монастыря св. Пантелеймона в Кёльне.

Проповедь посвящена эпизоду из жизни князя Мстислава Великого, который был тяжело ранен на охоте медведем. Князь находился между жизнью и смертью, у его постели много дней сидела в печали его мать, которая, как следует из рукописи, ещё раньше, до её приезда на Русь, вступила в обитель св. Пантелеймона в Кёльне почётным членом, делавшим вклады в монастырь.

Считалось, что благодаря этому она и её дети находились под особым покровительством целителя Пантелеймона. И в критический момент этот святой явился раненому князю и вернул ему здоровье. Достоверно и то, что в память о своём чудесном исцелении Мстислав назвал вскоре после того родившегося сына Изяславом, а крестил его Пантелеймоном.

Изяслав-Пантелеймон воздвиг в Новгороде храм в честь своего святого, который частично сохранился до сих пор, но сейчас носит имя русского святого-целителя Николая. В этом храме есть предел святой Анны, названный так в честь второго – русского – имени княгини Гиты.

Увы, самой Гите целитель-Пантелеймон не помог. Она скончалась, не дожив до пятидесяти лет, когда она с мужем возвращалась из очередной поездки в древлянские земли. Эту историю очень трогательно рассказал Антонин Ладинский в романе «Последний путь Владимира Мономаха». Только по его версии Гита умерла совсем еще молодой женщиной. И произошло это так:

«…Они торопились домой с княгиней, потому что из Переяславля приходили тревожные вести. Гита чувствовала себя больной, жаловалась на сильную головную боль.

Стояла поздняя осень. Ночь выдалась такая темная, что отроки не видели наконечников своих копий. Не переставая шел дождь. Мономах и его спутники ехали верхами, и он изредка обменивался несколькими словами с продрогшей до мозга костей женою. Душа князя была полна тревоги…

…Мономах привез жену в Переяславль совсем разболевшейся. Тотчас поскакал отрок в Киев, держа на поводу еще одного жеребца, чтобы немедленно доставить сирийского врача. Гита металась на постели, раскинув пышные волосы на подушке, и что-то говорила на своем языке. Она сама уже позабыла его, а теперь вдруг вспомнила в жару. Порой она приходила в себя, с плачем обнимала мужа, когда он присаживался к ней на кровать, как будто цепляясь за земное существование.

Гита умирала… жизнь уже угасала в молодом и прекрасном теле. Истекали ее последние часы на земле. Пальцы Гиты, сжимавшие руку мужа, уже слабели с каждой минутой.

– Как ты останешься без меня?.. – тихо прошептала она.

Мономах склонился к умирающей, все еще не веря, что она покидает его навеки, прижался губами к раскаленным, как пустыня, устам.

Но дыхание Гиты становилось трудным, и сознание покидало ее. Как во сне она увидела близко от себя золотую чашу. Лязгнула лжица… Священник произносил какие-то слова… Последняя мысль была о том, чтобы поскорее, пока не поздно, найти руку Владимира.

– Супруг мой!

Перед вечерней она испустила последний свой вздох, и голова бессильно упала на плечо. Тогда этот мужественный человек зарыдал, как ребенок…»