Пухляш прекратил маневрировать, смерив меня многозначительным взглядом. Дядя Саша метал мне молнии в спину. Полицейский обрадовался, что идиотская ситуация разрешилась, помог подняться напарнику с земли, и мы поспешили спуститься в подземный тоннель. Пухяш сообразил, что я задумала, в знак согласия кивнул головой и, взяв под локоток разгневанного дядю Сашу, потащил его к выходу.
– Чайку хотите? – спросила я у гостей, присаживающихся на диван в дежурке.
– Не помешало бы, – отозвался контуженный моей монтировкой мужчина. – Что у вас земля такая тяжёлая?
Я не стала прояснять причины его травмы. Моё дежурство грозило затянуться на неопределённый срок. Как говорила моя мама в таких случаях, добро должно быть наказано с особой жестокостью. Да, незадача. Прости мамочка, у меня сегодня не самая лучшая ночь.
Вскипятив чай, разлила кипяток по кружкам, нехотя достала последний бутерброд из сумки и разделила его пополам между мужчинами. Они вежливо поблагодарили меня.
– Зачем к нам пожаловали? – задала я вопрос, мучавший весь юго-западный круг этой ночью.
– Встреча у нас тут должна была состояться, – отозвался контуженный, прихлёбывая чай из кружки. Второй полицейский зашикал на него, но он продолжил. – Пополз слушок, будто ваши умельцы изобрели чудодейственный прибор, с помощью которого можно управлять мутантами. Мы условились со связным о передаче чертежей и инструкции по изготовлению, но он так и не появился. Мы уже уходили, когда сработала тревога.
Да, незадача. Ситуация складывалась неоднозначная. А приборчик действительно существовал. Не так давно, как на прошлой неделе, я вместе с боевой подругой Алёнушкой испытывала его чудодейственные свойства на чудищах по другую сторону скал.
Мы тайно, под покровом ночи пересекли перевал, заночевав у дяди Сени, распили с гостеприимным хозяином бутыль самогона, чуть не провалив задание на утро. Профессор Степашкин Семён Семёнович был настоящим гением. Прибор и вправду оказался чудодейственным. Миновав пролесок, мы выбрались на каменистые пустоши и испробовали его на чудищах. Эффект был неожиданным для всех. Чудища позорно бежали от нас, издыхая на ходу, мы с Алёнушкой бежали в другую сторону, не в силах совладать с обрушившимся на нас ужасом. Но мутировавшие отделались достаточно легко, просто умерев. Нас с Алёнушкой ждала чудесная ночь, полная причудливых видений. Утром я не обнаружила рядом с собой боевую подругу. Два дня искала эту дуру в лесу и по каменистой пустоши. В конце концов, надо мной сжалился Рогатый, вдоволь насмеявшись, сказал, где её отыскать. Алёнушка нашлась на берегу обмелевшего ручья, вымазанная в пыли, без ботинок. До сих пор непонятно, где она их сняла, а главное, какого чёрта. Если бы мне снились кошмары, то, наверное, я бы в них видела карие остекленевшие глаза подруги. По возвращении пришлось объясняться с её мамой, которая меня чуть не задушила скакалкой, приперев к стене.
Как пояснил Степашкин, налегая телом на дверь, чтобы пресечь мои попытки ворваться с топориком внутрь лаборатории, у изобретения выявился побочный эффект и от него никто не застрахован, даже такой гений, как он. Спас профессора вездесущий Пухляш, зашедший попить чайку да поразмышлять о смысле жизни.
– Ехидна, – взывал он к моей человечности, отбирая у меня топорик. – У всех случаются проколы. И ты не без греха. Семён Семёныч принёс себя в жертву науке! Подумаешь чуток напартачил. Самое главное, что все живы и здоровы. Немедленно прекрати самосуд!
После того, как Пухляш умудрился отобрать у меня топорик, я сменила гнев на милость. Ну не голыми же руками мне убивать профессора. Степашкин без особой радости открыл дверь гостям, пропуская внутрь лаборатории. Ему пришлось поделиться с нами бутылкой коньяка, распитой тут же на мировую, после чего каждый разошёлся по своим делам.
– И кто же связной? – не надеясь на ответ, спросила я полицейских.
Они опустили глаза вниз. Мама в таких случаях говорила лишь одно неприличное слово. Да, незадача. Прости, мамочка, но я бы к нему добавила парочку других и неприличный жест.
– Ты нас выпустишь? – удручённо поинтересовался контуженный.
Можно подумать у меня был выбор. Закопай мы их по-тихому в саду, так сразу бы нагрянули другие. Нам только разборок с центральным кругом сейчас не хватало. С другой стороны, нашу общину ждала охота на ведьм. Кто-то из своих сдал нас чужакам. Хуже не придумаешь.
– Это вы в тоннеле баловались световой гранатой?
– Нет, – усмехнулся контуженный. – Мы шли по наземке. Связной сказал, что в подземельях сейчас не безопасно.
Я скривилась на его словах. Появилось желание неприлично выругаться, пришлось его подавить в себе усилием воли. Полицейские вытаращили на меня глаза. Наверное, волевое усилие перекосило моё лицо. Я ехидно улыбнулась. Когда найду гадину, продавшую нас чужакам, то даже Пухляш не сможет мне помешать.
– Ты нас выпустишь? – повторил вопрос контуженный, слегка дрогнувшим голосом, видать представивший по моей лучезарной улыбке, что я удумала их расчленить.
Я присмотрелась к полицейским. Контуженный был симпатичным высоким шатеном, чуть за тридцать. Под камуфляжной формой угадывались бугры мышц. Серо-зелёные глаза подкупали искренностью. А при улыбке на щеках появлялись ямочки. Второй полицейский был чуть ниже ростом своего напарника, более худощавый, светловолосый. Я бы добавила безликий. Черты его лица расплывались перед глазами.
– Наша встреча не случайна, – проникновенно заговорил контуженный, так и не получив ответ на свой вопрос. – Мы встретились глазами, и….
Я даже приоткрыла рот, заслушавшись:
– И?..
– И мы влюбились друг в друга с первого взгляда! – радостно воскликнул контуженный, порядком напугав напарника и меня.
– Ну, вот ещё, удумал чего! – опешила я от такого наглого заявления, хотя идея показалась мне привлекательной. Мама была бы на седьмом небе от счастья.
Контуженный засмеялся, наблюдая за нашей реакцией. Его заразительный смех перекинулся и на нас. Мы дружно смеялись, позабыв обо всём на свете.
Через час меня сменил Дениска, брат моей закадычной подруги Анюты. Я проводила полицейских до большой дороги, вырубленной в скалах. Над морем раскинулся рассвет, переливаясь алыми отсветами. Фонари, мигнув на прощание, погасли. Вслед за нами по улицам ползли тени. Контуженный, а в миру Максим, наклонился ко мне и заговорщицки прошептал: «Если передумаешь, то найди меня на Советской, дом 18, квартира 85.», не дав мне ответить, бодро зашагал по дороге к центральному кругу.
Стоило полицейским превратиться в точки на горизонте, как рядом со мной материализовался Пухляш. Солнце поднялось за нашими спинами, разогнав мрак. Город просыпался, в порту взвыли сирены, призывая к началу нового дня. Пухляш терпеливо ждал, этим он владел в совершенстве. Я не хотела его огорчать, но выбора не было ни у него, ни у меня. Затягивать с плохими новостями больше не стоило.
– Среди нас крыса, – как можно спокойнее известила я Главу. – Они знают про наши испытания отпугивателя.
Пухляш сжался в комок, воздух вокруг него завибрировал от негодования. Я продолжала смотреть вслед полицейским, пока точки не исчезли с горизонта. Пухляш оставил меня одну, бесшумно растворившись в подворотнях. Наша тихая мирная жизнь с редкими набегами чудищ резко оборвалась, оставив в воздухе звук порванной струны. Скоро к нам зачастят чужаки по поводу и без него, начнут разнюхивать наши маленькие секреты, вытаскивать наружу грязное бельё. Грядёт смута.
Пока я отсыпалась, после бурной ночной смены, Пухляш зря времени не терял. Жил в нём какой-то чёртик, толкавший его на приключения. Мама говорила, что это бесы. Щекотливые дела Глава предпочитал решать в одиночку.
Пухляш начал расследование со Степашкина. Никто в здравом смысле профессора не стал бы подозревать. Он постоянно что-то изобретал, мастерил, взрывал в своей лаборатории. Жена бросила его через год после замужества во времена старого мира, детей у них не было, о родителях история умалчивала. С внешним миром контакты Степашкина ограничивались посещением супермаркета один раз в месяц. Он и об апокалипсисе узнал, когда об этом прискорбном факте его просветил Пухляш. Семён Семёнович отбил четыре атаки чудищ от лаборатории, используя взрывоопасные вещества и непонятного назначения приборы. В общем, профессор жил только наукой и проявлял интерес лишь к полевым испытаниям, для чего обращался к Пухляшу. Часть изобретений мы пристроили на нужды юго-западного круга, поэтому община оберегала Степашкина, всячески содействуя его экспериментам.
