– Галлюники? – завёлся он, распыляясь всё больше и больше. – Что курим перед сменой? А может, и не только курим, но и попиваем?

Я на долю секунды пожалела, что убрала монтировку в сумку. В дежурке определённо попахивало истерикой. На самом деле Валёк был безобидным соседским мальчишкой, в меру хулиганистым, но обладающим чуткостью к людям, если не считать дурного влияния отца, пытающегося всем доказать, что агрессия – единственный выход в наше довольно непростое время. Высокий, худощавый, но жилистый блондинчик. Чистые серые глаза. Несмотря на некоторые особенности дурного характера, я считала его надёжным сменщиком, потому что только у него хватило ума в нарушении всех протоколов и элементарных мер безопасности, открыть дверь человеку, испуганно бегущему по коридору.

– Прости, – извинилась я перед ним и уже примирительным тоном добавила. – Валь, в последнее время мне что-то мерещится в подземелье. Ты сам понимаешь, к чему приводит стресс.

Валёк виновато опустил глаза. Две недели назад он буквально съехал с катушек.

Пришёл сменить меня по графику. Я устала, поэтому не обратила на его заторможенные движения внимания. И глаза Валька были широко распахнутыми. Лишь дойдя до дома, почувствовала неладное. Во время перезагрузки контейнеров скачет напряжение, и провода издают более низкое гудение. Стукнув себя кулаком по лбу, я поспешила обратно в дежурку. Успела вовремя. Валёк сидел в кресле и тупо пялился в монитор, хихикая. Я включила перезагрузку, а потом сползла по стеночке на пол. Мне пришлось остаться с ним на дежурство. В принципе смена прошла тихо, мы патрулировали юго-западный круг, ловили несуществующих кузнечиков и бабочек, пропололи грядку в ботаническом саду. Валёк устал и заснул на диване в дежурке, а я смотрела в мониторы, хихикая, пока не замигали лампочки.

– Да, стресс, – подтвердил он, удручённо кивая головой.

Мне захотелось его по-дружески обнять, но я сдержала душевный порыв, чтобы не подорвать авторитет сильной и уверенной в себе женщины.

– Прости, – повторила я. – В последнее время я стала какой-то раздражительной и мнительной. Только не вздумай никому проболтаться.

Валёк оценил, как я вежливо его попросила, выразительно поглядывая на сумку с монтировкой, и примирительно сказал:

– Лады. Смену сдал.

– Смену приняла, – ответила я, согласно протоколу.

Валёк собрал свои вещи и замялся перед дверью. Он явно не решался покинуть дежурку в одиночестве. Если честно, то и я боялась остаться одной на всю ночь, но мне не хотелось его ни к чему обязывать. А в своей трусости признаваться тем более.

– Валь, обожди, – остановила я парня. – Дай мне пару минут. Сейчас быстренько проверю оборудование, а потом вместе сходим на обход. А?

Валёк облегченно вздохнул. Ничья гордость не пострадала. Предложенное мною решение устроило обоих. Возможно, что скоро мир всё-таки обрушится нам на голову, заставив встать на колени, поэтому сейчас была благодарна Вальку за маленькую передышку. Мы вышли из дежурки за час до полуночи. Валёк, почувствовав себя мужчиной, предложил пойти в обход после перезагрузки компрессоров и включения фонарей, но мне требовалось побыть одной.

Тишина вздрагивала, нарушаемая нашими шагами. Освещение горело ровным светом. Мы обошли с Вальком коридоры, напрямую примыкающие к подземной электростанции, минуя тёмные и дальние тоннели. Проверили нашу грибную делянку, честно разделив между собой созревший урожай. Монтировка осталась лежать в сумке. Я отгоняла от себя панические мысли, подозревая, что Валёк может ими заразиться от меня. Через четверть малого круга мы добрались до его подвала. Валёк на прощание обнял меня, а потом вскарабкался по лестнице. Я улыбнулась ему, прежде чем он задвинул крышку люка, а потом продолжила обход.

Малый круг закончился, вынудив меня повернуть назад. Через пятнадцать минут я дошла до своего дома. В тоннеле было спокойно. Немного постояв около лестницы, я повторила путь на смену, внимательно осматривая пол коридора. Дойдя до развилки, замешкалась. Поскольку камеры зафиксировали меня одну, я пошла по выверенному маршруту. Никаких признаков чужого присутствия. Впору посыпать голову пеплом и каяться в собственном слабоумии. Я прошла коридор до дежурки, но так ничего и не нашла.

В полночь в городе зажглись фонари.

Мы были небольшим портовым городом, с железнодорожным вокзалом, автостанцией и маленьким аэродромом. Небольшое уточнение, до апокалипсиса. После него мы превратились в неприступную крепость, спрятав основные сооружения, электростанции и прочие объекты под землю. На поверхности остались жилые помещения, поскольку люди не смогли отказаться от солнца, да фонари, отпугивающие разномастных чудищ. Постепенно жизнь наладилась, подземелья расширили и укрепили. Город разделился на круги – огороженные месторасположением районы со своими местными правилами и выборными органами. Удалось восстановить железнодорожное сообщение со столицей и смежными территориями, пустив по рельсам бронепоезд. А вскоре в порт зашёл первый корабль со времён начала апокалипсиса. Мир продолжал жить, не собираясь умирать ни при каких обстоятельствах.

Я вскипятила чай. Размышлять об апокалипсисе на пустой желудок было некомфортно. Достав из сумки бутерброды, приступила к ужину. Часам к трём ночи меня потянуло в сон. Монотонное жужжание техники умиротворяло. Чтобы не заснуть, позвонила сестре, благо в столице удалось сохранить цивилизацию в полном объёме.

– Алло, – раздался низкий хрипловатый голос в трубке.

– Привет, солнышко, это я.

– Что-то стряслось?

– А что, я не могу позвонить тебе просто так? – раздражённо ответила я.

– Ты – нет, – спокойно сказала сестра.

Я немного помолчала в трубку, боясь выпустить тревогу наружу.

– Сегодня испугалась. В тоннеле замигали лампочки, и мне показалось, что за мной кто-то гонится.

– Ты пьёшь таблетки? – перебила меня сестра.

Я не хотела её огорчать и соврала, но мой голос, как всегда, выдал меня с потрохами.

– Тебе ни в коем случае нельзя прерывать лечение, – расстроилась сестра. – Ты хочешь повторения истории? Хочешь расстроить маму? Ведь у тебя всё только наладилось.

– Успокойся сестра, я снова начну их пить. Приедешь на новогодние праздники?

– Ты в своём уме? На дворе апокалипсис, а ты мне предлагаешь ехать к чёрту на кулички?

Да, как-то неудачно вышло. Упоминание апокалипсиса в беседе в последние годы считалось дурным тоном. Конечно же, во всём виноват стресс.

– Ладно, уж и пошутить нельзя, – примирительно сказала я. – Мне пора на обход. Послезавтра буду дежурить днём, созвонимся?

– Поживём, увидим. У нас участились налёты, могут вызвать на сверхурочку. Маме привет передавай.

– Ага. Спокойной ночи.

– Спокойной.

Я положила трубку на рычаг. Тоннели безмолвствовали. Юго-западный круг слыл самым безопасным. На северо-западном участке постоянно происходили инциденты: то с поверхности какое-нибудь чудище провалится в незакрытый люк, то водопроводные трубы взорвутся из-за слишком большого напора, то ещё какая гадость приключится. Про центральный вообще ходили небылицы, будто там все рогатые монстры тусуются, а водка рекой льётся. Восточный круг был окутан непроницаемой тайной. Думаю, что юго-запад отличался от других тем, что на проверку мы оказались дружнее, пусть каждый со своими тараканами в голове, но жители стремились помогать друг другу. С другой стороны, мы не терпели чужаков. Наш круг их просто не пускал к себе. Мы бережно охраняли свои секреты от любопытных.

Я вышла на последний обход в смене. Шаги эхом раскатывались по подземелью. В пять утра только призраков пугать. Я дошла до ботанического сада, когда на поясе сработал дистанционный передатчик, предупреждающий о нарушении периметра. Твою дивизию, ну почему в мою смену случаются все неприятности? На всякий случай я достала из сумки щупы и проверила показания. Кто-то действительно ходил в ботаническом саду. Ехидно представляя, как у всех вытянутся рожи, я с удовольствием врубила боевую тревогу.