В столице приспущены флаги, Стокгольмцы рыдают навзрыд… В глубоком песчаном овраге Холодное тельце лежит. Из пуза свисает комочек Запутанных розовых вен — Разбился наш маленький лётчик, Весёлый болтун-супермен. И пресса уже просочилась, И в трауре шведский король… Так что же с беднягой случилось? Куда же смотрел техконтроль? Общественность тут же решила Без следствия и экспертиз, Что жадность его послужила Причиной падения вниз. Залился дешёвой солярой, На всём экономил как лох — Не выдержал двигатель старый И прямо в полёте заглох… Мужчина сурового вида, Рулеткой измерив овраг, Сказал, что виной Аль-Каѝда, Коварный и мстительный враг. Мол, мстят они всем, без разбора, Работа такая — джихад, Услышали рокот мотора И сразу же — план «Перехват»… Брехали и верили сами… Но только пытливый поэт Всё видел своими глазами И вам открывает секрет. Не надо читать между строчек, Ответ удивительно прост: Уж очень наш маленький лётчик Хотел дотянуться до звёзд. Мечтал о вареньях с Урана, Тефтельках в Созвездии Рыб… Как дико, нелепо и рано Великий проказник погиб… Всё рвался в бескрайние дали, Червём любопытства гоним, А дети страдали и ждали Когда же он спустится к ним… Но звёзды желали, похоже, Закончить его дефиле… И Карлсону стоило всё же Держаться поближе к земле… А космос — ловушка для смелых, Соваться туда не резон… Летайте, ребята, в пределах Природой дозволенных зон. В чёрной маске — прорехи для глаз, Человек с волосами до плеч Залетает в одну из сберкасс, Просит нà пол сотрудниц прилечь. Потный палец мусолит курок, Сразу видно, что важный вопрос… Кто моложе — на спину прилёг, Кто постарше — смеются до слёз. И сидят. Продолжают вязать. Он их взглядом тяжёлым обжёг, Как бы хочет им жёстко сказать, Мол, пакуйте наличку в мешок… Дали с сыром ему бутерброд, Нежно гладя по мощной спине… Так и надо тебе, идиот, Чтобы помнил, что кризис в стране. Вот уж мысли зачастили к идиоту: За обедом из тушёнки и лапши Вдруг я понял, что люблю свою работу, И не просто так люблю, а от души. Всё сижу и удивляюсь: неужели? Разве мог мечтать о счастье я таком? Даже, знаете, кусочек вермишели От волнения застрял под кадыком. Из дальнейшего нехитрого расчёта, Вывод просится, шокирующе прост — Отвечает мне взаимностью работа, Потихоньку, без регалий и без звёзд. Ни унынья, ни намёка на дремоту, Через лужи, листопад и полумрак, Улыбаюсь по дороге на работу И обратно улыбаюсь, как дурак… Значит, есть-таки в работе этой что-то, Пусть подавятся завистники слюной, С губ срывается: «Да здравствует работа! Будь ты проклят, ненавистный выходной!» Это вряд ли поддаётся терапии, Все попытки будут сведены к нулю… Разберётесь, если умные такие, Почему свою работу я люблю. Хорошо нам будет житься После Третьей Мировой: Ни к чему теперь граница, К чёрту сектор силовой. Вместо долларов — коренья, От Нью-Йорка до Москвы Происходит ускоренье Перестройки головы. Ни грабителей, ни взяток, Все приветливы, добры, Всюду россыпи палаток — Спим на воле, жжём костры… Как легко проснуться рано, До кислотной до зари, В стоге свежего урана Номер двести тридцать три. Чу! Посыпались из жопы Словно капли хрусталя, Расписные изотопы, На свинцовые поля. В небе ласково-зелёном Термоядерно тепло, Выдыхать не тяжело нам И вдыхать не тяжело. На обломки синагоги Рухнул старый минарет, Спор закончился о боге, Что тут спорить — бога нет. Будут песни, будут пляски, И как только захотим, Можем девкам строить глазки, Чтоб хоть что-то строить им. Грянут снежные июни Вслед за знойным январём, Будем долго жить в коммуне, Если раньше не помрём… Верю в будущность такую, Шар земной в руках мудил… И отнюдь не паникую. Просто так… Предупредил. |
