В уютном стареньком хлеву В ладу друг с другом звери жили, Кто кушал мясо, кто траву, Короче — то, что положили. А кто кладёт — никто не знал, Ведь дверь всегда была закрыта, Народ чуть свет глаза продрал — А тут уж полное корыто. И вот однажды старый лев Сказал: «Друзья, так жить негоже… Я буду строить новый хлев, Здесь каждый день одно и то же! Медведь храпит, лиса хитрит, Жирафа мне не симпатична, У зайца вечный гайморит, Верблюд харкается публично. Силком, конечно, не тяну — В таких делах нужна сердечность… Но кто за новую страну — Прошу поднять свою конечность». И загалдел звериный хор: «А лев не глуп!», «Мы с вами, Лёва!» «Вот это дельный разговор!» «Вот это да!», «Вот это клёво!» «Куда угодно я пойду!» «Вперёд, даёшь культуру быта!» «Долой дурацкую еду!!» «Прощай, немытое корыто!!!» И вот, кудахча и рыча, Свой кров ломают хладнокровно: Гремят обломки кирпича… Летят раздробленные брёвна… На волю выбралось зверьё, Процесс был скор и тривален, И каждый новое жильё Собрался строить из развалин. Но жизни фарс, увы, таков, Что, оказавшись в чаще леса, Никто в строительстве домов Не смыслил ровно ни бельмеса. Медведь свалил одну сосну, А муравей принёс травинку, Ежата — ягодку одну, Бельчонок — шишки половинку. Сидят и пялятся на льва: «Мы ждём приказа, повелитель!» «А вы подумали сперва, Ломая прежнюю обитель?» «Но ты ведь сам сказал о том, — Енот промямлил осторожно — „Что надо строить новый дом… Что жить так дальше невозможно…“» «Сказал, не спорю, ну так что ж? А у кого, скажи на милость, Имелся план или чертёж, Чтоб сказка былью обратилась? Купив свободу за пятак, Сыграл я, братцы, против правил: Я тоже строить не мастак. Я ухожу. Я вас подставил. Я — царь зверей, не пропаду, А если вдруг дойду до точки, Вас обязательно найду И всех сожру поодиночке». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Дрожат зверюшки по холмам… Тревожна каждая минута… Не знаю, граждане, как вам, А мне их жалко почему-то. 2009 Однажды в парке городском Или ещё, возможно, где-то Ты встретишь старого поэта С противным хриплым голоском. На голове — чудной берет, Торчком нечёсаные пряди, Под мышкой — ветхие тетради, Ну, словом, вылитый поэт. Он будет много говорить: Он намекнёт витиевато, Что государство виновато — Мешало бедному творить. О том, что все кругом — жульё Он тоже мерзко прогундосит… Тебя об имени не спросит, Но трижды назовёт своё. Попросит, как бы невзначай, Но напрямик, без оговорок, Занять ему копеек сорок, А ты молчи, не отвечай. Тогда он выйдет из себя, Поймёт — надежды нет особой, И завизжит, охвачен злобой, Ногтями бороду скребя: «А не пошёл бы ты, братан!!»… Спокойно шли его туда же, Ведь он — не я, а вовсе даже Другой какой-то грубиян. Блюз житомирских тирольцев Когда чужбина Родины милей Величие находят даже в малом: Простые удобрения полей, На Родине зовущиеся калом, В чужих краях гораздо слаще мёда Увы и ах — такая нынче мода. Плевки на дальность в розовых очках — Проверенный рецепт от ностальгии, Не юркнул в щель — остался в дураках, А мы успели, значит мы — другие… Живите там, где спит бессмертный идол, Который вас за вас же замуж выдал. Гордись, ОВИРом избранный народ, Хромой лакей сосисочного рая, Смелее скаль золотозубый рот, С любовью тех глазами пожирая, Чьи дèды в огнедышащем параде Твоих живьём зарыли в Сталинграде. Живёт пилот без самолёта, Живёт учитель без рубля, Живёт индеец без койота, Живут шахтёры без угля. Живёт актёр без репетиций, Без терапии — идиот, Самодовольной гордой птицей Без утки селезень живёт. Живёт ракетчик без радара, Да и зачем ему радар, Без чабана живёт отара, Без урожая — Краснодар. Живут бактерии без Коха, Живут пираты без галер, Без баб живёт, притом неплохо, Простой парижский модельер. Живёт продюсер без контракта, Живут цунами без Шойгу… Все без чего-то могут как-то, А я без водки не могу. |
