– Я знаю. Весь двор знает. Но это ничего не меняет. Император пока не изменил своего решения. Он ещё не знает, что брат императрицы был здесь.
– Все знают, а он не знает! Странно как-то…
Чоу сказала, что брат императрицы – скрытный человек. Он не любил делиться своими мыслями ни с кем, кроме сестры. Император весь день провёл со своими наложницами в дальнем саду во дворце, поэтому его никто не видел. Вечером жена императора вызвала старшего евнуха и приказала завтра подготовить её выход за стены дворца.
– Сюда? – спросил Лаций.
– Да. Это значит, она говорила с братом, – подтвердила Чоу.
– Конечно! Она специально послала его к нам. Проверяла.
– Наверное, ты прав. Но теперь она хочет увидеть всё сама. С ней будут жёны министров. Если они расскажут о картинах своим мужам, те могут убедить императора…
– Чоу, я сделаю всё, что от меня зависит. Но я могу только отдавать команды, стоя под навесом.
– Я слышала, что ты можешь больше… – в её голосе послышалась ирония.
– Неважно. Мы с тобой договорились. Если чудо случится, ты поможешь мне добраться до моря!
– Я это помню. Но чудо будет, если ты вообще выживешь.
– Об этом я попрошу богов. А ты лучше подумай, как донести до ушей наложниц, что здесь есть что-то такое странное… Ну, сама знаешь. Эти наложницы, как мне кажется, важнее его жены.
– Уже донесли, не волнуйся. Они только и говорят о бледных рабах. Ты прав. Он их слушается. Только ты никому не говори. Никогда, – предупредила его Чоу.
Они ещё какое-то время обсуждали подробности прошедшей встречи. Когда носилки тронулись в обратный путь, огромная луна уже поднялась над стенами внутреннего дворца императора, и слугам не пришлось зажигать факелы. Лаций проводил взглядом босоногих носильщиков и положил руки на железный шар. Пора было возвращаться под навес. Он обратил внимание, что здесь тоже не было никаких запахов. Даже ночью. Жара убивала всё вокруг, и только ранним утром или поздним вечером, когда прохлада опускалась на раскалённую землю, в воздухе ненадолго появлялся запах мокрой пыли и сырости.
ГЛАВА V. ВИЗИТ ЖЕНЫ ИМПЕРАТОРА
Протяжные звуки труб и звон литавр у ворот дворца возвестили о появлении императрицы, когда солнце уже прошло по небу половину пути. На всём пути от ворот до сарая стояли слуги в разноцветных халатах с большими зонтами. Они создавали тень там, где должна была ступать нога жены императора. Но некоторых не спасали даже зонты – несколько слуги падали, их поднимали и относили в сторону, отливая там водой.
Когда к навесу приблизились несколько носилок, оттуда вышли пять человек в одинаковых серых халатах и с одинаковыми белыми башенками-шапочками на голове. Лаций смотрел на них и ему казалось, что за каждым движением, взглядом, походкой, жестом и наклоном он видит характеры этих людей, их мысли и желания, как будто знает их уже много лет. И не только их, а вообще всех, кто стоял вокруг. В целом, они разделились у него на тёмно-серых и светло-серых, как будто он теперь делил их всех на две части благодаря интуиции. Выстроившись перед навесом, новые гости замерли.
– Павел, мне кажется, я слепну, – пробормотал Лаций. – Они все стали светлыми и тёмными.
– Нет, это знамение богов, – послышался совсем рядом голос Домициана. – Ты становишься зрячим, даже более зрячим, чем все остальные. Я тоже вижу только чёрные и белые пятна, как будто это и не люди совсем.
– Но мне кажется, что я их всех знаю. Вон, стоит в стоптанных белых сандалиях. Стопы внутрь, сутулый, голова набок. Трусливый, жалкий, всего боится, похож на тухлую рыбу.
– О-о! Ты становишься мудрым, – глубокомысленно заметил старый друг. – Ты научился различать людей по их лицам и одеже. Царь Феодосий, кстати…
– Подожди со своим Феодосием, – прервал его Лаций. – Появился ещё один. Я вижу его.
– Какого он цвета? – спросил Павел с живостью.
– Мне он кажется фиолетовым, хотя одежда на нём светлая…
– А мне он кажется лиловым, как спелый инжир, – пробормотал Павел. – У него изнутри идёт красный свет. Берегись его! Он очень опасен. Я чувствую его силу.
– Да, на меня тоже давит, – прищурив глаза, пробормотал Лаций. Человек в светлом халате песочного цвета медленно отошёл от больших носилок и остановился у первой картины. Блестящая синяя башенка на голове замерла и стала медленно двигаться по направлению к римлянам. Рядом шёл начальник охраны и рассказывал о битве. Сегодня Фу Син говорил более спокойно и уверенно. Когда они подошли ближе, всё повторилось снова, и вышитый длинноногий журавль на халате важного чиновника замер, наслаждаясь песней.
– Какой урод, – неожиданно произнёс он и ткнул зажатыми в руке палочками в грудь Лацию. – Надо будет взять его для охраны дальней башни сладострастного настроения, – его круглое лицо жёлтого цвета не носило следов краски, и на нём не было видно бороды и усов, как у некоторых других его слуг и помощников. – Кстати, – продолжил он, – этих двух певцов обязательно отправь потом к нам! Какие волшебные голоса! Надеюсь, они смогут так же петь после тшиксионг, как и сейчас.
– Да, владеющий мудростью Ши Сянь, ты, как всегда, прав, – согласился с ним начальник охраны. Когда они отошли дальше, Лаций повернулся к Павлу и спросил его, что тот имел ввиду.
– Йанге, – упавшим голосом ответил слепой. – Эксекандо вирилиа. Кажется, конец. Это старший евнух.
– Владеющий мудростью – это старший евнух? Что за глупость!
– Не кричи. Чуяло моё сердце, что добром это не кончится. Боги говорили мне, что дальше будет дорога во мраке страданий… Нас оскопят.
– Что? Опять? – Лацию вспомнился город Экбатана в Парфии, дворец с цветными стенами, отвратительные жирные евнухи и ужас, который он испытал, когда его чуть не превратили в одного из них.
– О, боги всесильные, Феб-покровитель, сжальтесь надо мной. Мне уже немного осталось жить… – потеряв самообладание, зашептал Павел Домициан, находясь на грани истерики.
– Павел, Павел, успокойся! – тряс его за плечи Зенон. – Что с тобой?
– А? – вдруг услышал тот. – Зенон, сынок, и ты тоже! За что такая несправедливость? Ведь ты даже не видел ничего ещё в своей жизни!
Лаций процедил сквозь зубы:
– Замолчи! Ещё не всё потеряно. Мне тоже пообещали всё отрезать. Обещаю, что если дело дойдёт до этого, я убью тебя первым. Слышишь? – эти слова привели слепого певца в чувство, но радости не добавили.
– Нет, не убивай… Может, обойдётся… – пробормотал он и затих.
– Соберись, тебе надо будет сейчас петь лучше, чем Фебу. Зенон, дай ему воды, пусть прочистит горло. Павел, – Лаций взял старого друга за руку, – ты чувствуешь меня?
– Да, – прошептал тот. – Ты горячий и… красного цвета. Ты весь красный.
– Вот лучше думай об этом. И успокойся. Вот это да!.. Смотри, что происходит! – Лаций от удивления даже приподнял шлем, чтобы лучше видеть приближающуюся процессию. Слуги образовали дорожку от носилок к навесу, где стояли старший евнух и начальник охраны Фу Син. Рядом с каждым зонтом поставили большие корзины, наполненные чем-то белым.
– Это император? – тихо спросил за спиной Зенон.
– Не похоже, – пробормотал Лаций. – Ждали его жену…
– Персиковый цвет. И немного голубого. Есть красный, но персиковый везде, – внезапно лихорадочно зашептал Павел Домициан, но потом грустно добавил: – Это женщина. Достойная женщина, но моему сердцу неспокойно.
Когда из носилок появилась женская фигура в шёлковом халате из розового шёлка с жёлтым веером, которым она прикрывала лицо, со всех сторон раздались громкие возгласы:
– Тысяча лет жизни! Тысяча лет жизни!
Солдаты стали стучать палками по щитам и спинам легионеров, крича:
– Дитоу! Дитоу!
– Бу кан!
– Ксиалай!
Лаций опустился на колени и успел бросить через плечо Павлу Домициану:
– Она в розовом халате с красными полосами на краях рукавов.
– Ну, я же говорил! – с удовлетворением ответил слепой, коснувшись лбом земли.