– Что обещал?

– Он обещал нам жизнь. Но зачем ты это говоришь? Что ты от меня хочешь?

– Совсем мало. У брата императрицы много слуг-воинов. Старшего зовут Ю Лай.

– Да, я слышал это имя. Он хорошо владеет мечом.

– Не только. Он хочет убить тебя. И убьёт, если ты не убьёшь его раньше, – старый кочевник понизил голос: – Одна твоя рабыня выжила. Её зовут Терция. Она беременная. Если ты убьёшь Ю Лая, я спасу её и найду ей мужчину. Ребёнок будет жить, – он замолчал, ожидая решения Лация. Тот стоял, с ужасом понимая, что у него нет выхода.

– Ты уже похоронил меня? – тихо спросил он, но кочевник ничего не ответил, продолжая ждать его решения. – Хорошо, – кивнул головой Лаций. – Только надо спасти ещё двух человек. Здесь есть два юноши. Их зовут Марк и Зенон. Им ещё рано умирать. Забери их с собой сейчас!

– Это невозможно. Сейчас я не могу их взять. Опасно. Если выживут, возьму после праздника.

– Хорошо, если выживут, точно спасёшь? Их мать зовут Саэт. Она тоже была среди пленных. Найди её!

– Ты требуешь невозможного. Я помогу только этим двоим, если выживут. Согласен?

– Да, – вынужден был согласиться Лаций.

– Тогда слушай. У этого воина палка будет на конце острой. Это твёрдое дерево. Без дырки. У тебя будет бамбук. Когда вам принесут палки, срежь край, чтобы он был острым. Вот так, – старый проводник поднял с земли кусок бамбука и одним движением отрезал край под углом. Скос не был острым, но вполне мог войти в тело при сильном ударе. Лаций с сомнением покачал головой.

– Чем срезать? Ты шутишь? – он попытался разглядеть выражение лица Годзю, но в бледном свете луны ничего не было видно – только очертания бороды и скул. Старый кочевник вдруг протянул ему что-то, и Лаций почувствовал, что в коже было замотано что-то твёрдое. Он развернул свёрток и вздрогнул. Это был один из тех чёрных ножей, который он когда-то сделал для себя. Последний из них был у Зенона!

– Откуда он у тебя? – вырвалось у него.

– В городе нашёл. На стене кто-то убил сильного воина. Ножом в шею. Глубоко, – старик сказал это так спокойно, как будто случайно споткнулся о него в пыли на базарной площади – там всякое можно было найти.

– Понял. Если не палкой, то ножом? – догадался Лаций.

– Да. Ты умеешь бросать нож. Убей его в любом случае.

– Подожди… но ведь если я убью его, то останусь в живых? Так? Тогда что? – осторожно спросил он.

– Не останешься. Тебя убьют другие. Никому нельзя убивать их воина на празднике. Праздник – это радость. Тебя будут бить и ты случайно умрёшь. А его убивать нельзя.

– Ты шутишь? У меня нет выхода?

– Нет. Тебя убьют хоть так, хоть так. Поэтому я и принёс тебе этот нож. Фу Син его видел. Чэнь Тан его видел. Есть ещё с десяток воинов, которые знают, что этим ножом убили очень известного воина. Поэтому я не даю тебе твой нож. И если ты убьёшь им Ю Лая, никто не подумает на меня.

– Мы можем выжить? – напоследок спросил он на всякий случай старика.

– Вряд ли. Такие рабы никому не нужны. Вас никто не купит, – Годзю помолчал. – Вы нужны для праздника. От палки можно защищаться. Ты можешь долго драться. Пока голову не отобьют. Ещё можно под рубашку толстую кожу подложить. Буйвола… Тогда можно очень долго защищаться. Хочешь попробовать?

– Да. Очень! Хочется подольше пожить, – медленно произнёс он, думая над словами проводника. – Ты можешь помочь?

– Могу. Я скажу Фу Сину. Завтра вам принесут кожу, но резать и связывать будете в сарае сами. Не выносите наружу. И молчите. Сделайте рубашки без спины и рукавов, как у носильщиков.

– Я тебя понял. Если боги помогут мне, я тебя не забуду. Обещаю! – горячо произнёс Лаций.

– Ну-ну, – пробурчал что-то неясное старый проводник. – Не забудь про старшего воина по имени Ю Лай! Это важнее, – хмуро бросил он и медленно направился в сторону ханьских стражников. На этом их разговор закончился, и Лаций, спрятав нож за пазуху, с трудом потащил железный шар обратно. Дойдя до сарая, он лёг прямо у входа и долго не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок и размышляя над словами старого хунну, пока лежавший недалеко Павел Домициан не спросил его:

– Морфей лишил тебя сна? Всё так плохо?

– Похоже, да, – вздохнул он. – Боги снова играют в свои игры.

– Они всегда так делают. Вспомни Варгонта и Атиллу. У богов свои развлечения. Но если ты не будешь спать, всё равно ничего не узнаешь. Только устанешь.

– Это точно, – согласился Лаций и закрыл глаза. Сон был тяжёлым и долгим. Он уклонялся вправо и влево от ударов в лицо, но руки почему-то не поднимались вверх, чтобы помочь отбить острый конец палки, который целился ему прямо в глаз.

Праздник в столице империи Хань начался ранним утром. Римляне поняли это по шуму за стенами дома губернатора: кричали погонщики скота, скрипели повозки, мычали мулы, изредка слышалось ржание лошадей, и чувствовалось, что на улицах было гораздо больше людей, чем в обычные дни. Лаций лежал с закрытыми глазами на старом коврике из тонкой соломы и в тысячный раз представлял себе защиту с цепями на ногах. В сарае было мало места, и они стояли у стен, отрабатывая удары и уклоняясь от них в разные стороны и вперёд-назад. Двигаться здесь было невозможно. Наконец, он повернулся к Павлу Домициану и попросил вместе с ним вознести молитву богам. Старый певец согласился, и до полудня они провели в молитвах и разговорах о помощи богов. К ним присоединялись другие римляне, все молились разным богам, поэтому часто спрашивали Лация, так ли они просят богов о помощи и станут ли те слушать, если они не принесли им жертву. Все очень волновались, и его удивляло, что никто не винил друг друга в своём ужасном положении.

Ближе к полудню за ними пришли начальник стражи Фу Син и около двух сотен слуг. Всем римлянам раздали белёсые застиранные халаты из простой ткани и куски верёвок вместо поясов. Они быстро надели кожаные рубашки без рукавов, поверх которых натянули белые халаты – те все были разной длины и не подходили многим легионерам. Приходилось меняться. Хуже всех пришлось Лацию и Зенону – у них рукава были длиннее рук и внизу волочились по земле. Пришлось отрезать прямо здесь. Наконец, все были готовы. Павлу Домициану приказали остаться в сарае. Остальных, прямо в цепях, довели до первых ворот внутреннего города и, пересчитав, завели внутрь. Там только что закончилось какое-то выступление: люди в одинаковых красных рубашках собирали жёлтые и красные ленты, выносили большие маски с хищными улыбками и большие куски ткани, похожие на рыбьи хвосты. От входа до ступеней у первого здания шла широкая ровная дорога, выложенная маленькими белыми камнями. По обе стороны от неё было большое пространство, на котором не было ничего, кроме утоптанной земли и ряда каменных скамеек. Это было похоже на театр для выступления гладиаторов, только места для зрителей располагались не по кругу, а с одной стороны. В первых рядах сидели какие-то важные люди в ярких халатах, над ними слуги держали зонты, а позади них стояли несколько сотен придворных. С другой стороны была только стена. До первого ряда зрителей было шагов тридцать. Императора среди сидевших видно не было. Лаций прикинул, что, при случае, туда легко можно было бы докинуть дротик или длинное копьё. Римлян выстроили вдоль стены и стали раздавать длинные бамбуковые палки. Он с тоской посмотрел на своих товарищей, понимая, что не сможет воспользоваться ножом и помочь им. Он не смог бы помочь даже себе. Цепи превратили их в живые мишени для избиения. В этот момент вдали показались большие носилки с бахромой на крыше. Все придворные упали на колени. Римлян тоже заставили уткнуться лицом в землю. Это был император. Его носилки поставили прямо в центре, раздвинув места, где сидели важные сановники. После этого всем дали команду подняться.

– Не прижимайтесь близко! Два шага! Держитесь за мной! – крикнул Лаций Марку и Зенону, когда зазвучали барабаны. Зрители заволновались, стали что-то обсуждать и показывать на римлян. Некоторые кивали в сторону – там из-за небольших построек, на ступенях которых тоже были видны зрители, стали выходить люди в чёрных халатах. Лаций сразу увидел среди них того слугу, о котором говорил Годзю. Кажется, его звали Ю Лай, вспомнил он. Став на колени перед императором, чёрные воины три раза коснулись лбом земли и поприветствовали его. Затем отползли назад и встали. К ним подбежали несколько слуг с палками. Лацию было видно, что эти палки отличались от их – они были похожи на толстый орешник.