Отец Ферапонт сделал внушительную паузу, обвел значительным взглядом оцепеневший от этих слов люд, и, очертив пред собою щепотью воздух крестом, продолжал вознесшимся голосом:

– И сказали мне ангелы: «Посланы мы Господом нашим, Отцом Небесным для того, чтобы спаслись остатки истинно верующих. Ибо пришел к нам в мир новый обманщик для того, чтобы сбылось пророчество Иоанна и правил он людьми три с половиной года. И явился он к нам не из краем израильских, а из пределов российских». Верным оказалось предначертание святителя Игнатия. Не смел я поднять глаза на ангелов. Были они белее самого чистого снега и ярче солнца. И спросил я у них о знамениях. Они же отвечали мне: «Как сказано в Писании, в последние дни века сего дети восстанут на родителей и убьют их, брат пойдет на брата, моры и глады прокатятся по земле». Все это уже есть, дети мои. И все это мы с вами каждый день видим. А знамение будет такое! – Густым сочным басом пропел Ферапонт. – Могилы разверзнутся, дети мои. Грешники вылезут на последнюю битву с праведниками. Будет стоять по всей земле стон и скрежет зубовный. Гробы заполнят весь белый свет. Гробы будут падать с небес как бомбы. Гробами закроется весь род людской. Так будет, будет. Аминь. Оглянитесь же, братья мои и сестры. Все эти пророчества сбываются. Дети восстают на родителей и убивают их. Родители убивают детей своих в зародыше. Брат поедает брата. Страшные болезни, доселе невиданные, пришли в мир. Голод и мол катятся по земле. Грешники вышли на битву с праведниками. И когда увидите вы, чада мои, разверзнутые могилы и гробы, падающие с небес – знайте, что наступают последние дни века сего. Сие будет, будет. Аминь.

Отец Ферапонт замолчал. Суровая тишина воцарилась среди скитников. Только со стороны беседки, где отравляли себя никотином реабилитанты, раздавался чей-то шаловливый смех. Неожиданно со стороны болот завыл сыч, и люди стали потихоньку выходить из оцепенения. Первой зарыдала в голос блаженная Аграфена, девица из Кинешмы осьмидесяти лет, которая почиталась среди посещавших старца людей наравне с самим Ферапонтом.

– Вай, вай, вай, – бухнулась едва живая от внезапного ужаса старушка на колени и молитвенным взором снизу вверх воззрилась на духовного наставника. – Куда же бежать нам, батюшка? Подскажи, родимый, что делать нам?

Бойцову, оказавшемуся невольным свидетелем этой сцены, показалось, будто он был вознесен чьей-то назидательной рукой за кулисы какого-то сумасшедшего психоделического театра с режиссером этого тщательно спланированного психоза – отцом Ферапонтом, – и дебелыми актерами, готовыми впасть в истерию при одном только мановении руки своего Учителя.

Завывания блаженной стали катализатором моментальной цепной реакции: ее плач сходу подхватили остальные старушки, запричитали убогие и юродивые, заголосили басы казаков, и теперь уже целый нестройный хор безумных рыданий и мольбы о помощи понесся к небесам.

Бойцов стоял у прохладной стены жилого баккара и с ужасом и отвращением смотрел на все происходящее. Это был уже не просто театр абсурда, а способная на все толпа, преисполненная взрывным безумием.

Иеромонах молчал, стоя с закрытыми глазами перед этой толпой, и как будто чего-то ждал. Со стороны казалось, что он находится в глубоком трансе. Только губы его быстро шевелились в такт потаенным мыслям, а пальцы сухих крепких ладоней нервно перебегали по четкам.

– Скажи, родимый, что делать нам? – все настойчивее раздавалось со всех сторон. – Не оставь нас, отче, без твоего покрова духовного. Люби нас, чад твоих.

Наконец, отец Ферапонт открыл глаза, и завывания прекратились.

– Когда начнется Апокалипсис, – внушительно начал он, переходя почему-то на старое округлое нижегородское «о», очевидно, чтобы усилить эффект от своей речи. – И полетят гробы с неба, бегите сюда, в скит, под мою защиту, бросайтесь на колени и молите Отца Небесного о прощении. И я вместе с вами упаду наземь и стану просить Бога нашего о неоставлении земли русской.

Старец торжественно перекрестил воздух перед духовными чадами, медленно развернулся и направился в келью. Бойцов спиной вжимался в холодную стену, чувствуя, как его распирает гнев против мошенника и лжестарца Ферапонта. Между тем «старец», прежде, чем войти в келию, вплотную подошел к Бойцову, и, глядя на него строгими и страшными глазами, точно приказывающими всякому: «Смирись, червяк, упади передо мной на колени, ибо я – власть!», – начал медленно подымать к лицу Бойцова правую ладонь для послушного лобызания десницы приемника мужей апостольских.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.