Резким рывком она поднялась с места и направилась прямиком к ней.

– Я все знаю, – заявила она Маше, остановившейся от неожиданности.

– Ты о чем, милая? – подняла Маша брови.

– О тебе и Сереже, – яростно выпалила она и презрительно, почти так, как смотрел на нее в последний раз Денис, окинула ее взглядом.

– А что у меня с Сережей? – оторопело округлила она глаза.

– Тебе видней, моя милая Маша. Я слышала, как про вас говорят, но отказалась верить. Как ты могла? – непонимание, удивление, страдание, обида и злость попеременно сменяли друг друга, и это отражалось на ее лице, в ее глазах.

– Не могу поверить, – неожиданно слезы сами появились в ее глазах. – Кто мог такое сказать? Как ты могла им поверить теперь? Как ты можешь обвинять меня в этом, когда знаешь, через что я прошла? Когда ты прошла через это вместе со мной?

– А я гордилась тобой, что ты так быстро смогла прийти в себя после случившегося с Денисом, – сказала Полина, дрожащими руками сжимая подол платья. – Теперь ясно, почему. Бездушная… утешилась в объятиях парня лучшей подруги!

Друг Егора, с которым Маша танцевала, уже покинул ее, оставив девочек разбираться друг с другом.

– Полина! – словно пытаясь разбудить ее, закричала Маша, хватая ее за руку. – Ты же меня знаешь! Не верь им! Они врут!

Маша сама удивлялась, как вообще не потеряла дар речи, как может стоять и доказывать той, кто обвиняет ее в таком, что она не виновата. Она понимала, что Полине сейчас очень больно и обидно, но и сама Маша чувствовала, как обида втискивается в самую ее глубь, разрывая все на своем пути.

Но Полина видела в родных больших глазах Маши лишь страх, который сама Маша еще не осознала.

– Конечно, все вокруг сговорились, а ты не виновата ни в чем, – кивала Полина. – Слишком много фактов против тебя говорят, подруга. Только почему именно в мой день рождения? Жизнь несправедлива, – дрогнувшим голосом сообщила она, собираясь уходить.

– Полина, опомнись! Это же я! – теперь ноги Маши задрожали, как и голос, и подбородок. Тупость чувств уходила, и Маша осознавала, что вот-вот потеряет сознание от боли. Она не готова потерять подругу! Не готова! За что? Что снова случилось? Кто же так подставляет ее? Откуда такая информация? Что это за абсурд?!

– Я бы никогда так не сделала! Правда, я точно не знаю, как именно «так». Ну же. Поверь мне… Ты мне нужна, – со слезами произнесла Маша, вновь схватив ее руку. Глаза ее умоляли поверить, остаться.

– Мне еще с Сережей разбираться, – вырвала Полина руку со злостью.

– Да как ты смеешь мне не верить? – тоже разозлилась Маша.

– Шлюха! – кинула на это Полина, исказившись в отвращении, и быстро направилась прочь.

У Маши более не было сил говорить, кричать от отчаяния и боли, даже думать, как это могло с ней случиться. Ей казалось, что она вообще разучилась думать. Ее большие глаза все наполнялись слезами, рот был открыт, руки бессильно повисли вдоль тела, а ноги не могли сделать и шага. Все вокруг затуманилось, закружилось, поплыло.

– Я отвезу тебя домой, – послышался голос, знакомый, очень знакомый…

Руки обхватили ее за талию, кто-то упорно заставлял ее сдвинуться с места.

Когда Маша оказалась в машине, то сообразила, наконец, что Егор везет ее прочь от этого места, прочь от бывшей лучшей подруги. Егор… Она хотела на него посмотреть, но не смогла повернуть голову, в оцепенении уставившись на дорогу.

Когда она уже была дома и легла на кровать, то лишь мысль пронеслась в голове: «На это уйдет больше, чем день. Например, жизнь». Боль сковала голову, душу… Маша закрыла глаза.

Пришло время расплачиваться за свои грехи. Папа, наконец-таки, вынес свой приговор – Машу отправляли к бабушке.

В недоумении исказилось ее лицо, но исказилось лениво, вновь быстро приняв выражение равнодушия. Она разглядывала оборки своего хлопкового белого платья, вместо того, чтобы заглядывать родителям в глаза, умоляя не поступать с ней так, убеждать в том, что ей и без того сейчас очень плохо, и она уже расплатилась сполна… осталось только понять, за что.

Она молча отвернулась от них и направилась в комнату, где закрылась и уселась за компьютером. Общаться с кем-либо ей не хотелось вовсе. Ей казалось, что она потеряла эту способность, ее голос пропал вместе с желанием что-либо кому-либо говорить, неважно, в какой форме: устной или письменной. Она тупо уставилась на имя Полины в списке друзей онлайн, и чувство неприязни вперемешку с чувством отчаянного стремления написать ей затерзали ее. Все еще не укладывалось в голове, что это правда, что это действительно произошло, вот только что именно произошло – непонятно. Маша сидела и сидела, глядя в монитор, включив музыку, громко, то медленную, то интенсивную, яркую, экспрессивную, глубокую, выразительную, так что слезы сами собой вырывались изнутри. Она лихорадочно водила руками по лохматым волосам, качаясь в кресле взад и вперед, не в состоянии остановиться – это облегчало.

Силы покинули ее не на один день. Лишь спустя три дня Маша смогла задуматься о том, чтобы выяснить, в чем дело. Что же нужно сделать? Как сложно порой составлять логические цепочки в голове. Егор. Как давно его не было рядом! Как давно она не видела его зеленых светящихся глаз и теплой улыбки! Почему он не звонит? Она же не умудрилась потерять и его? Или?..

Маша вскочила с места, оглядевшись. Где телефон? Она начала шарить по кровати руками, по дивану, по столу. Наконец-то. Она набрала его номер, но вдруг резко передумала и снова села. Что она ему скажет? Как все-таки странно, что он ни разу ей не позвонил, не написал. Сережа… Она должна узнать у него, что сказала ему Полина. Ведь из-за него ее обвинили в предательстве! Она позвонит ему и спросит, нет, лучше, договорится о встрече. И скорее. Ведь скоро ее уже не будет здесь. Сердце Маши волнительно забилось.

Она увидела его, в ожидании стоящего у лестницы, ведущей в всегда так любимый ими торговый центр. Мурашки побежали по телу от воспоминаний, как им втроем было здесь хорошо когда-то. Нелепые примерки и необдуманные покупки, пирожное в местном кафе и фильмы в кинозале. Теперь же Сережа хмурился, и в глазах его Маша заметила такое мучение, что ей самой захотелось расплакаться.

– Сережа, – тихим голосом позвала она, подходя.

Он оглянулся и, задержав на Маше долгий изучающий взгляд, за все время разговора более старался на нее не смотреть.

Постоянное волнение не покидало Машу, от которого она уже устала, и сердце в изнеможении болело, и ноги неустойчиво держали ее, и постоянно, постоянно хотелось реветь, даже тогда, когда реветь невыносимо надоело.

Она не знала, с чего начать, что сказать ему, и он молчал.

Он смотрел куда-то вдаль, и все его тело и выражение лица говорили о том, что ему уже хочется сбежать, уйти прочь отсюда.

– Вы расстались? – наконец, выдавила Маша. Как она ни старалась придумать подходящие слова, все оказывались резкими и пошлыми.

– Да, – отозвался Сережа.

Вокруг играла какая-то веселая музыка, но она только раздражала, как ясное небо и слепящее солнце.

– Мне так жаль, – сообщила Маша, опустив голову, чувствуя, как глаза ее снова наполняются слезами. – Но что произошло, Сережа?

– Какая-то девчонка подбежала ко мне и поцеловала меня, – признался он, также не глядя на Машу. – Она была похожа на тебя, я даже сначала подумал, что это ты. И кто-то нас сфотографировал, а потом они обе убежали.

– И это фото стало причиной всего?

– Именно. Я сказал Полине, что это не ты, – он, наконец, скользнул взглядом по Маше. – Я ей все объяснил, но она не поверила.

– Не поверила, – прошептала Маша, вспомнив, как Полина утешала ее после сцены с Денисом. Маша тогда сказала ей: «Обещай мне, что никогда не оставишь меня, как он. Никогда не оставишь и будешь верить в меня, будешь доверять мне». И Полина пообещала!

Маша истерически задышала, уронив слезу.