– Как хорошо, что ты со мной, – призналась она. – Я ощущала себя совершенно потерянной. Если бы еще я потеряла и тебя, то сошла бы с ума.

Она остановилась, заглядывая в его глаза.

– В самом деле? – как-то неожиданно насмешливо спросил он.

Егор не мог решиться: то ли выложить свои карты, то ли блефовать и дальше.

– Моя дорогая Маша, – начал он, взяв ее маленькие холодные ручки в свои.

– Да, – доверчиво отозвалась Маша, разглядывая его лицо. Она готова была разглядывать его бесконечно.

– То, что с тобой произошло, не случайность. Кое-кто систематически портил тебе жизнь.

– Кто? – замерла Маша. Почему Егор говорит ей это?

– Ясное дело, кто, – раздраженно произнес он. – Я.

Маша не сразу поняла смысл его признания, не сразу выпустила свои руки из его.

– Думаю, для полного заключения нашей, то есть, моей, игры, ты должна еще лишиться милого, доброго друга, то есть, меня, – он усмехнулся. – Ты сказала, что если бы еще лишилась и меня, то сошла бы с ума. Очень интересно будет посмотреть на это, дорогая.

Он наклонил голову и с любопытством изучал ее.

– Зачем ты так говоришь? – все еще не верила, не хотела верить Маша.

– Господи, – надменно выдохнул он, взявшись за перила, холодные, крепкие. – Начнем с начала. Подойди, пожалуйста, – он привлек ее ближе, ухватив за рукав футболки. – Хочу видеть твое выражение, в то время как буду рассказывать все, как было на самом деле. Тебе ведь интересно, как все было на самом деле?

Маша неотрывно всматривалась в него, не понимая, почему ее Егор превратился в этого грубого, бездушного монстра.

– Итак, – он глубоко вдохнул, приготовившись говорить. – Все началось с того, что я пригласил тебя и твою подругу на вечеринку, так?

Маша хранила молчание.

– Я долго думал, чем себя занять перед этим. Знаешь, моя жизнь порой так скучна, не поверишь. И вдруг мое внимание приковала ты. Сначала я подумал: какая милая девочка, какая необычная, видно, что она не прочь бросить вызов обществу, что она себе на уме. Я люблю таких. Я сам такой. И тогда я решил с тобой позабавиться. Но просто соблазнить тебя – это такая скука! Такую, как ты, нужно мучить долго и упорно. К тому же, мне не хотелось с тобой целоваться. Не то, чтобы ты не в моем вкусе… Но я, знаешь, и сам люблю иногда помучиться. Есть такое у меня свойство – делать своими девушками лишь тех, кто мне совершенно не нравится. Не знаю, может быть это какой-то защитный механизм, чтобы никто из них не смог сделать мне больно, но речь не об этом. Я втерся к тебе в доверие, и умышленно водил по лесам перед приездом родственников, да. Ты считала, что так получилось случайно, но мне было весело думать, что тебе дадут взбучку за это. Затем я попросил моего друга сфотографировать то, как мы с тобой обнимаемся, и отправить твоему парню. А потом, когда он подошел ко мне, чтобы выяснить отношения, ты ожидала, что я буду убеждать его, что мы просто друзья, – он рассмеялся, рассмеялся таким смехом, какого никогда еще Маша не слышала у него. Тошнота подступила к горлу, она сморщилась.

– Но вместо этого я начал ему заливать, как сильно ты в меня втюрилась, какая мы чудесная пара, а он уже прошлое в твоей жизни. Видела бы ты его лицо, когда он это слушал, – Егор вновь усмехнулся.

Маше хотелось кинуться на него и расцарапать его красивое нахальное самодовольное лицо.

– Было так забавно смотреть, как ты борешься со своим отчаянием, но ты так быстро пришла в себя! Я был неприятно удивлен. Я видел, как дорожишь ты поддержкой Полины, и решил избавить тебя от этого. Парик, платье, сумка, помощницы – и фото готово. Удивительно, как современные телефоны могут испортить жизнь, – философствовал Егор. – Я подослал девочек к Полине. Чтобы она услышала, как они тебя осуждают за твой роман с Сережей. И представь, верная подруга не поверила, не захотела, но фото добило ее. Итак, подводя итоги: я лишил тебя парня, родителей, хотя здесь они и так не особо тебя жаловали, и, наконец, лучшей подруги. И, ах да, еще, нового чудесного друга, – он самодовольно улыбнулся, указав на себя.

– Но зачем?

Маша никак не могла понять, как можно играть чужими жизнями, как можно так спокойно, даже весело, говорить о том, что приносил неимоверные, уничтожающие страдания человеку.

Егор молчал, любуясь своей работой, ее подавленным видом, ее растерянностью.

– Меня тошнит, боже, как меня тошнит, – тихо проговорила она, наклоняясь. – Зачем ты так со мной? – кажется, она обращалась еще к Егору, которого она знала, к ее другу. – Зачем ты так себя ведешь? Почему ты… – она замолчала, – сделал вид, что дружишь со мной?

Егора бесили эти дурацкие вопросы, от них веяло наивностью и несообразительностью. Разве он не все объяснил?

– Как же так? – все изливала Маша свои вопросы, на которые никто не собирался давать ответа.

В ее голове замелькали их разговоры, улыбки, танцы. Ведь она с ним дружила по-настоящему! Она доверилась ему! И с ним ей было так хорошо, так спокойно! Неужели это правда, что его нет и никогда не было?! Отчаяние ее захлестнуло, крик души вырвался дрожащим вопрошанием:

– Почему ты сделал вид, что дружишь со мной? Как же так? Почему бы тебе действительно не быть моим другом?

– Другом – тебе? – насмешливо переспросил Егор, также насмешливо оглядывая ее.

– А что со мной не так? – вдруг зло прошипела Маша.

Не такой реакции он ждал. Ее вопросы его удивили.

– Как раз напротив, все так. Именно поэтому я выбрал тебя.

– Выбрал, чтобы поиграть? Но ведь я не кукла! – голос Маши совсем заглох, ей было сложно выдавливать из себя слова.

– Ты уверена?

– Куклы не могут чувствовать.

– Именно поэтому с ними играть такая тоска, – протянул довольно Егор. Его глаза азартно блеснули. – Не то, что с тобой. – Он весело ей подмигнул.

– Не могу поверить, просто не могу поверить, – повторяла Маша.

– Ну ты уж поверь, дорогая, осознай, прими и живи дальше.

– Да как же мне жить, если ты всю мою жизнь разрушил?

– Ну, не преувеличивай. Все поправимо. Ты лишь избавилась от тех людей, которые вовсе тебе не нужны.

– Не нужны? А кто же мне, по-твоему, нужен? Ты?

– Ну подумай сама, на кой черт тебе сдался парень, который приезжает раз в месяц и верит первому попавшемуся человеку, что ты ему изменяешь! А подруга! Если она не верит тебе и даже не в состоянии различить тебя с какой-то незнакомой девицей, то на что она нужна такая? Найдешь новую, и нового парня, да еще и получше, вот увидишь. А я, нет, я тебе не нужен.

Он улыбнулся, и улыбка эта была так похожа на ту, которую Маша так хорошо знала и так любила.

Она надолго замолчала.

– Твои «зачем» да «как» да «почему» закончились, наконец?

Маша не отвечала. Новый приступ тошноты завладел ею, она смотрела на воду, пытаясь осознать, принять, начать действовать.

– Что ж, в таком случае, мне пора. Увидимся в школе, ну или где-нибудь еще, – кинул он небрежно и ушел.

Луна блистала во всей своей красе. Холодный вечерний воздух заставил Машу поежиться. Она и не замечала, что так холодно – ее бросило в жар, когда Егор начал свою речь. Она не будет плакать. Больше не будет. Вот только смахнет последнюю слезинку сейчас, и все. Маша шмыгнула носом и направилась домой. Больше никто не сможет ее обидеть, предать. Хватит терпеть это! Хватит сожалеть о потере друга, которого никогда не было! Он оказался врагом, и она ему отмстит, она не позволит ему вот так, безнаказанно продолжать жить и радоваться своим шалостям. Но лишь войдя в дом, вспомнив, что скоро ее отправляют отсюда, чтобы она не мешалась, чтобы не видеть ее, Маша осознала, как ненавидит это все, ненавидит всех, ненавидит Егора. Буря протеста поднялась в ней. Она не согласна так жить! Не согласна! Жить так, как только вздумается всем вокруг. Она объявляет им войну!

Родители выплыли из своей комнаты, подозрительно оглядывая дочь.

– Что? – нервно, озлобленно кинула она.

– Сегодня я обнаружил, что у меня не хватает денег в пачке, и угадай, где мы их нашли? – напал папа.