– Серьезно? А что случилось? – удивился Платон.
– Наверное, ничего особенного, он был весьма спокоен. Я даже и забыл тебе набрать сегодня, тяжелый день, совсем из головы вылетело. А тут ты и сам пришел.
– Хорошо, я обязательно наберу его сегодня, только позже, хорошо? Будешь говорить с ним, так и передай.
– Договорились!
Они поболтали еще с полчаса о весьма посредственных и неважных вещах, но которые так услаждают в беседе души близких людей. От выпивки Платон отказался, Юре никто и не предлагал, зато Макаров не ограничивал себя в плотских удовольствиях, ссылаясь на то, что сегодня рабочий день окончен и вскоре он поедет домой отсыпаться. Платону удалось ненадолго отвлечься, но время шло, и вот уже пришлось прощаться, так как впереди его еще ожидала встреча с Мельниковым, собрание по проекту, а что потом он уже и не помнил, но уж точно не покой.
– Давай родной, не скучай! – сжимал его в дружеских объятиях Макаров. – Ждем тебя в пятницу, надеюсь, ничего не измениться!
Платон и сам бы хотел, чтобы ничего не изменилось, и он не сошел с ума до пятницы.
Сергей Васильевич Мельников, заместитель министра строительства Московской области приехал на полчаса раньше, и терпеливо ожидал в приемной Самсонова. Узнав об этом, Смольная не замедлила дозвониться до Платона, который постарался вернуться как можно скорее.
– Извините за ожидание, – кинул он Мельникову, наспех здороваясь, и пригласил гостя к себе в кабинет.
– Ничего-ничего, – вежливо ответил Сергей Васильевич, – я не хотел ставить вас в неловкое положение, просто удалось пораньше вырваться.
– Хорошо, давайте перейдем сразу к делу, – сказал Платон, когда оба удобно расположились на своих местах. – Чем могу быть полезен? Мне толком не успели передать суть дела, поэтому не обижайтесь на мою неосведомленность.
– Что вы, что вы, как можно, это я должен просить у вас прощения за внезапное вторжение, – расплылся Мельников в фальшивой улыбке.
Вообще он сразу не понравился Платону, по первому взгляду, но еще до того, как сказал первое слово. После этого он не понравился Платону еще больше. Невысокого роста, весьма лощеный, с прилизанными волосами рыжего цвета, глубоко посаженными глазками, хитро смотрящими на мир из своих узких щелей, жирными губами, складывающимися в улыбку при каждом удобном случае, при этом опытный наблюдатель мог разглядеть в этой улыбке изрядную дозу яда, который слышался и в голосе Мельникова, особенно когда тот старался казаться любезным, с небольшим брюшком, жестко подпоясанным брючным ремнем, заместитель министра строительства московской области не вызывал у Платона особого доверия, и если быть до конца правдивым, то он вообще никакого доверия не вызывал.
«Не зря такая змея работает с Красовским. Два сапога пара», – пронеслось в голове, но ничего не поделаешь, надо было иметь с таким дело и довести его до конца.
– Все хорошо. Так чем могу вам помочь? – как можно нейтральнее, сказал Платон.
– Как вы понимаете, речь пойдет о деньгах, – мигом преобразился Мельников, стерев свою улыбку так искусно, что и следов от нее не осталось. Видимо, слово деньги вызывали у него животный интерес, подавляя все прочие инстинкты. – Первоначальная доля средств, которая должна была пройти через министерство строительства области, подверглась пересмотру, поскольку часть расходов мы уже покрыли цементом, кирпичами, техникой и рабочей силой.
Когда он говорил о рабочей силе, то был похож на знатного помещика, рассуждающего о своих душах.
– Так вот, повторюсь, в связи с этим денежная сумма участия министерства уменьшилась на двести пятьдесят шесть миллионов восемьсот тысяч триста рублей, если быть точным. У меня на руках контракт, уже подписанный с нашей стороны, разумеется, прошедший все согласования (Эммануил Феликсович в курсе), но не получивший окончательной подписи со стороны корпорации «Голиаф». Вы спросите, почему мы не подождем Красовского лично, обращаясь к вам, как к равноправному члену совета директоров корпорации, который имеет тот же вес подписи.
Кивком головы Платон подтвердил, что именно об этом хотел спросить Мельникова.
– Видите ли, – продолжал чиновник, – Эммануил Феликсович вернется лишь через две недели, а денежная разница, которую я вам озвучил, зависла в банке, хотя министерство планировало ее переправить уже на другие нужды государства.
Услышав о нуждах государства, Платон усмехнулся. Мельников сделал вид, что этого не заметил, иначе не преминул бы бросить укоризненный взгляд на Самсонова.
– Как деловой, человек, вы должны понимать, что за две недели можно успеть сделать многое, поэтому мы и обращаемся к многоуважаемой корпорации «Голиаф» за помощью в этом вопросе.
Платон задумчиво посмотрел в окно, заставляя голову разогнать непроглядный туман мыслей, поскольку вопрос перед ним стоял не шуточный.
– Можно ли мне взглянуть на контракт?
– Разумеется, – быстро вскочил Мельников, достал из дипломата, обшитой крокодиловой кожей, драгоценный документ, держа в руках, словно новорожденного младенца, причем которого выносил лично, и передал его Самсонову.
Минут пятнадцать Платон потратил на то, чтобы тщательно просмотреть все пункты договора, хотя строки и расплывались в глазах. Мельников не отвлекал, даже не шелохнулся, он вообще затаил дыхание, будто ожидал благословения небес, но в его глазах можно было прочитать дикое нетерпение.
Дойдя до последней строчки, Платон попросил извинить его и вышел из кабинета, направившись к юристам. Если бы он мог все ясно видеть и соображать, то обратил внимание на редкий образец выражения глаз, отобразившийся на лице Мельникова, когда тот наблюдал передвижение договора из кабинета во внешний мир. Он словно и не видел рук Самсонова, словно договор отрастил ноги и пустился в самостоятельное путешествие. По крайней мере, будь это на самом деле так, чиновник не изменил бы взгляда, полного одержимости и восхищения. Но поскольку Платон был слегка не в себе, ничего подобного он не заметил.
Минут тридцать ушло на то, чтобы юристы сверили запятую с запятой предоставленного договора с тем, который согласовали еще при Красовском. Мельников давно уже хотел в туалет, но в ожидании чуда не мог двинуться с места, рискуя описать дорогое кресло.
Минут сорок потратил отдел контроля, решая свои вопросы, связанные с контрактом. Платону вновь пришлось перенести собрание по проекту на следующий день, поскольку возникшая личность Мельникова рушила все планы.
Все время, пока специалисты выполняли свою работу, он попеременно, весьма непринужденно болтал с сотрудницами, которые некогда делали намеки на возможную близость. Платон понимал, что своей легкомысленностью рискует запудрить голову девушкам, но иначе не мог, поскольку легкий флирт отвлекал мысли, которые и без того бродили в голове как тумане. Больше всего он боялся того момента, когда туман сойдет, и под ним окажется реальность такой чудовищной силы, что сведет его с ума.
Когда наконец все вопросы по контракту были решены и согласованны, Платон позвонил Меленкову.
– Анатолий Петрович?
– Да, мой мальчик, – его голос, весьма подавленный и уставший, показался Платону совсем чужим.
– Хотел посоветоваться с вами по поводу нового госконтракта по «Новому Свету». Вы, наверное, слышали?
– Двести пятьдесят с чем-то миллионов?
– Совершенно верно, – не удивился Платон осведомленности Меленкова, который, казалось, знал все и все контролировал.
– Все нормально, можешь пропустить. Эта змея еще у тебя?
– Мельников? – вновь не удивился Платон проницательности Голиафа. – Да, ждет в моем кабинете.
– Отдай ему бумагу и пусть ползет в свое логово. Еще что-нибудь?
– Нет, пока все.
– Ну давай, будь здоров, – и он отключил трубку.
Минут через десять Платон вручал заместителю министра подписанный контракт, отчего увидел на лице чиновника такое облегчение, словно того только что избавили от смертной казни.
