– Что-то случилось? – поинтересовалась мама Насти, прислушиваясь, не зовёт ли её обратно дочка.

– Да нет, Светлана Анатольевна, ничего не случилось. Просто зашла сообщить вам, что ваши старания не прошли даром. Сегодня было много людей на сдачу крови для Насти. Мы ещё будем, конечно, делать необходимые анализы материала. Но, думаю, всё будет в порядке, и теперь резервов более чем достаточно.

– Это очень хорошо, – облегчённо вздохнула Светлана Анатольевна. – Я надеялась, что люди отзовутся на призыв о помощи.

Действительно, во время операции Настя потеряла много крови, и необходимо было использовать донорскую кровь. Однако у Насти редкая, четвёртая группа, да ещё и отрицательного резус-фактора, которой в больнице оказалось недостаточно. Пришлось Светлане Анатольевне поднимать все свои знакомства и связи, чтобы в Интернете на главных страничках основных ресурсов, а также на радио прошла информация о девочке Насте Ушаковой, срочно нуждающейся в донорах с редкой группой крови.

– Вот так и поверишь, что не исчезло ещё добро в людях, – сказала медсестра, подкрепив свое заявление улыбкой. – Причём люди пришли самые разные: обеспеченные и не очень, в зрелом возрасте и совсем молодые. Знаете, а сейчас была ещё одна забавная женщина. Сначала она долго ходила вокруг кресла, не решаясь сесть. Потом вертелась в кресле, никак не находя удобное положение. А когда началась сама процедура, всё время просидела зажмурившись.

– Наверное, она первый раз в жизни кровь сдавала, – предположила Светлана Анатольевна. – Но всё равно пришла ведь!

– Да. А ещё она сказала, что знакома с Настей и просила передать ей подарок, – и медсестра начала разворачивать пакет, который до этого раскачивала в руках.

– Подарок? Знакомая? – в недоумении смотрела на пакет Светлана Анатольевна.

– Нам, конечно, не особенно-то разрешают принимать для пациентов передачи такого рода, но это что-то потрясающее! – и медсестра достала из пакета розовое одеяло, в которое была завернута кукла в белом платье, красных пинетках с бумбонами и в цветном чепчике.

– Надо же, как настоящая, – сказала Светлана Анатольевна, принимаю куклу. – Вы уверены, что её передали именно нам?

– Абсолютно, – подтвердила медсестра. – Если сомневаетесь, можете попробовать догнать эту женщину и поговорить. Она была ещё в холле, когда я к вам поднималась.

– Спасибо, – и Светлана Анатольевна вернулась в палату к дочке.

– Настя, смотри, что у меня есть для тебя, – мама протянула куклу с голубыми глазами Насте.

– Это же Катюша! – воскликнула Настя с радостью. – Откуда она у тебя?

– Ты её видела раньше? Медсестра сказала, что тебе её передала тётя, назвавшаяся знакомой.

– Это тётя Лиза! Помнишь, я тебе о ней рассказывала? Красивая кукла, правда, мам? – Настя погладила куклу по голове и поправила рюшки на платьице. – Как настоящая.

– И очень дорогая, – задумчиво произнесла мама. – Знаешь, я к тебе сейчас позову медсестру и отлучусь ненадолго, хорошо, родная?

– Ладно, – не отрывая глаз от куклы, ответила Настя.

Так быстро Светлана Анатольевна давно не бегала. Особенно в домашних тапках. Особенно по лестницам. И особенно по льду. Когда выяснилось, что в холле уже никого нет, она без промедления помчалась на автомобильную стоянку у ворот больницы, рядом с пропускным пунктом. Ей непременно хотелось догнать женщину, подарившую Насте куклу, и поблагодарить. И не только за подарок.

Женская логика подсказывала, что если кукла такая дорогая, значит, женщина, подарившая её, явно не бедная и наверняка приехала сюда на автомобиле. На полупустой запорошенной стоянке почти никого не было. Только одна красная дорогая иномарка выезжала со своего места. Светлана Анатольевна предположила, что это и есть та дама, которую она догоняет, мельком разглядев за рулём женские очертания лица. Она помахала рукой, прося остановиться, но машина продолжила ход, прибавив газу.

Ещё немного постояв на парковке, глядя вслед удаляющейся красной машине, Светлана Анатольевна поправила волосы, растрепавшиеся во время погони, и направилась обратно. Ноги расползались, и она два раза чуть не потеряла по пути тапок. Теперь не было нужды бежать, и она просто шла, не оглядываясь и не оборачиваясь. И она не заметила полноватую женщину у края ворот, которая куталась в чёрную куртку и перетаптывалась на месте, чтобы не замёрзнуть.

Лизавета накинула на голову капюшон, потому что ветер усилился, и шапка уже не спасала от холода. Несмотря на танец на месте, ноги всё равно начали подмерзать, и она решила, что пора идти домой. Ещё раз она взглянула на горящие окна больничного корпуса, представляя, что за одним из них лежит сейчас на кровати её Настя, держит в руках куклу и выздоравливает. Лизавета улыбнулась и направилась прочь от больницы, думая про себя: «Именно о такой дочке я всегда мечтала».

Когда Лизавета уже стояла на автобусной остановке, а Светлана Анатольевна почти дошла до палаты, Настя, поправляя сзади платье Катюши, обнаружила нечто странное. К оборотной стороне платья была приколота бумажка с посланием: «Железному Дровосеку подарили шёлковое красное сердце! Хотя, как оказалось, у него было и своё». Далее следовал домашний номер телефона, адрес и подпись: «Скорее выздоравливай, Настя! Твоя тётя Лиза». Настя довольно улыбнулась и объявила вошедшей в палату маме, что после её выздоровления они идут в гости.

10 февраля 2012 г.

Вот и настало утро. Даже не дождливое. Вроде солнечное. И, возможно, доброе. Вместе с солнцем поднимаюсь, и, почёсывая затылок, начинаю тщательно собираться. Только в этот день я надеваю белую рубашку (которой уже много-много лет) и не беру с собой телефон (которому не так много, как рубашке, но выглядит так же). Это уже традиция, ритуал такой. Выхожу из подъезда и наблюдаю, как спешат куда-то люди. А я неторопливо чеканю шаг в магазин за буханкой чёрного хлеба, вернее, за половиной буханки, ведь больше мне не потребуется.

В магазине торжественно спокойно и буднично многолюдно. Пока стоял в очереди и оглядывал стройные ряды румяного хлеба разных форм и размеров, ощутил уверенный толчок в бок и машинально отодвинулся, уступая дорогу к прилавку пожилому человеку в старом зелёном пальто.

– Скажите, у вас крупа есть? – выпалил старичок продавцу.

– Конечно, а какая вас интересует? – склонив набок голову, почти прошептала продавщица.

– Вся, – уверенно произнёс старик.

– Ну, пачек тридцать, наверное, будет, – направилась, было, она в кладовую.

– Нам всё, что есть! – откуда-то из глубины магазина долетел выкрик пожилой женщины, медленно приближающейся к прилавку. Каждый шаг её сопровождался резким скрипом колёсиков сумки-тележки, подпрыгивающей на неровном полу магазина.

– Несите всё! – ещё раз повторила женщина, тяжело дыша и развязывая пустую сумку. Старичок в зелёном пальто одобрительно кивнул, улыбнулся и подставил подошедшей жене руку, чтобы та опёрлась на неё и перевела дыхание.

Пока продавщица носила старикам пачки с крупой, я тонул в предположениях, для чего им столько потребовалось. И вероятнее всего мне казалась мысль о том, что это просто такая особенность всех стариков, вышедших из военного времени: запасаться солью, спичками, мукой и крупой. На случай, так сказать, непредвиденных ситуаций. Чтобы было. Не важно, случится эта самая ситуация или нет. Просто для спокойствия нервной системы.

Сумка была переполнена, и последняя пачка с горохом настойчиво отказывалась влезать в неё, упираясь своими полными боками и перекатываясь в руках своей хозяйки. Напряжение нарастало. Лицо женщины, втискивающей пачку, стало красным. А упрямая пачка ещё больше надула свой левый бок, и с грохотом лопнула, вывалив всё своё содержимое на пол. От неожиданности я вскинул брови и отпрыгнул от прикатившихся к ботинку горошин, случайно наступив при этом на ногу сзади стоящей даме. Извинившись и выслушав претензии, я понуро вернулся в прежнее положение у края прилавка, шаркнул подошвой по раздавленному гороху, и вдруг вспомнил рассказ матери о том, как в детстве, во время войны, они с братьями и сёстрами бродили по дорожкам деревни, выглядывая места, где перевозили или грузили мешки с зерном.