Тогда-то Лизавета и решила найти Марго, чтобы заказать себе такую же куклу. Она даже подобрала внешность для «дочки»: малышка из рекламы в женском журнале, с добавлением некоторых «своих» штрихов в виде ярко-синих глаз и двух прыщиков на щечке, чтобы действительно создавалось впечатление, что кукла живая.

– Ну как, нравится? – Марго бережно протянула куклу Лизавете. – Извините за столь долгое ожидание. В России нет нужных материалов, все формы я заказываю в Англии. А на это нужно время. Потом идёт долгая кропотливая работа. Каждую ресничку, каждый волосок я вживляю так, чтобы создавалось ощущение действительно живого существа. Видите? – и она пальцем указала на светлые волосы Катюши. – Между прочим, волосы настоящие! – с гордостью добавила Марго.

– Это потрясающе! – Лизавета в восхищении разглядывала игрушечную малышку. Это действительно был ребёнок. С пухлыми шелушавыми щёчками, со складочками на ручках и ножках, и даже с синеватыми прожилками вен под кожей. Все было в точности срисовано с настоящих детей. В том числе и мимика. Лизавета выбрала для своей малышки мимику под названием «Сосредоточение»: будто малышка в момент игры о чём-то задумалась и мечтательно вздёрнула брови.

– Ваши прыщики тоже на месте, как видите, – засмеялась Марго.

– Да, самые настоящие прыщики! – Лизавета нежно провела пальцем по щечке Катюши.

– У вас это первая кукла? Не собираетесь делать коллекцию? Знаете, у меня многие клиенты после первой куклы решают приобрести для коллекции и других малышей, уже с другой мимикой, настроением, возрастом. Не думали ещё?

– Нет-нет, Катюша у меня будет одна, – с уверенностью заявила Лизавета, поправляя рюшки на платье у куклы.

– Только прошу вас, не стоит привязываться к ней, как к настоящему ребёнку, – с осторожностью, почти прошептала Марго. – Не забывайте, что это только кукла.

Лизавета ничего не ответила. Она просто улыбнулась, давая понять, что беспокоиться не о чем. Она ведь не сумасшедшая. Но про себя подумала: «Именно о такой дочке я всегда мечтала». С этого момента жизнь Лизаветы будто преобразилась. Она с радостью бежала вечером домой с работы. Ходила в детские магазины, где советовалась с консультантами, какую одежду или игрушку лучше купить. И её действительно принимали за маму! Самую настоящую.

Всё свободное время Лизавета отныне проводила с «дочкой». Даже на праздники, навещая родителей в деревне, после торжественного застолья она извинялась и ехала домой, говоря, что у неё ещё много дел. Родители сначала начали было волноваться, не случилось ли чего. Но потом мать, видя, что дочка счастлива, предположила, что у неё появился поклонник. Отец согласился с этим мнением, и они вместе порадовались за дочь, ожидая момента, когда она приедет вместе с женихом на смотрины.

В выходные дни Лизавета стала больше гулять на улице, отчего её внешность явно выигрывала, получая на щёки яркий румянец и здоровый цвет лица. Она брала Катюшу и шла в небольшой скверик недалеко от дома. Там они могли гулять часами, разглядывая осенние разноцветные листья на деревьях и забавные облачка, кружившие где-то очень высоко, совсем близко к солнцу. И никто из случайных прохожих не догадывался, или просто не обращал внимания на застывшее лицо маленького ребёнка. Да и Лизавета старалась держаться подальше ото всех, чтобы её не сочли умалишенной.

Однажды, правда, произошла очень неприятная и неожиданная встреча Лизаветы с коллегой. Они с Катюшей как всегда прогуливались по скверику, и Лизавета показывала «дочке» клиновый красный лист, как вдруг вдалеке она узнала среди прохожих свою коллегу с работы. Наталья Викторовна тоже заметила Лизавету с ребёнком, помахала рукой и ускорила шаг в её направлении, ведомая непреодолимым чувством женского любопытства. Лизавета впала в то же оцепенение, что и при виде крови, и попыталась создать видимость, будто бы она не узнала коллегу. Но сообразив, что встреча неминуема, впала в панику и решила поскорее покинуть сквер. Или, проще говоря, сбежать.

Но не тут-то было. Наталья Викторовна разгадала злодейский план Лизаветы и сдаваться не собиралась. И, хотя она всё время жаловалась на работе, что у неё рецидивирующий радикулит и отнимаются ноги, сейчас Наталья Викторовна развивала больными ногами такую скорость, какой могли бы позавидовать и молодые люди.

Так они обошли весь сквер, и вышли на противоположную улицу, где у обеих будто открылось второе дыхание, и скорость движения ногами значительно увеличилась. Но когда улица стала превращаться в поворот, Лизавета заметила остановившееся у тротуара маршрутное такси и быстро нырнула в него. Пройдя в самый конец салона, она села на последнее кресло, немного пригнулась, и на секунду посмотрела в окно: мимо остановки промчалась Наталья Викторовна, отстукивая каблуками чечётку по асфальту. Лизавета облегчённо вздохнула и почти с головой укутала Катюшу в одеяло.

В понедельник на работе Лизавете пришлось оправдываться, говоря, что её попросили знакомые посидеть с ребёнком, и она совершенно не заметила на улице Наталью Викторовну, поскольку спешила. Куда и зачем спешила, Лизавета не придумала, а потому на этом месте повествования она делала многозначительное выражение лица и тянула слово на гласных. Все поверили. Либо притворились, и при этом каждый подумал о чём-то своём.

После произошедшего Лизавета решила больше не гулять в сквере, а уходить чуть дальше – в большой парк, в центре которого стояло очень старое массивное дерево (предположительно, ива), огороженное забором из мощной цепи, подвешенной на столбах. У подножия раритетного дерева находилась табличка, которую Лизавета так и не прочитала.

Это был хороший парк, где не было знакомых лиц. Каждый раз Лизавета отправлялась вглубь парка и пряталась от людей за пышными кустами с пожелтевшими листьями, на любимой лавочке. Спустя некоторое время она стала замечать, что на соседнюю лавочку каждые выходные приходят пожилая женщина с девочкой лет девяти. Они подолгу сидят, глядя куда-то вдаль. Девочка читает книгу «Волшебник Изумрудного города», постоянно переспрашивая о чём-то у своей спутницы. Возможно, Лизавета не обратила бы на них внимания, но девочка стала частенько посматривать в её сторону и приветливо улыбаться, приглашая к знакомству.

Несколько раз Лизавета ответила на улыбку девочки безразличным взглядом, но однажды случайно улыбнулась ей в ответ. Лизавета сама толком не поняла, как это произошло, и быстро придя в себя, она снова попыталась сыграть безразличие. Но было уже поздно. Девочка сидела рядом с ней на скамейке и болтала ногами, обутыми в зелёные резиновые сапоги.

– Здравствуйте, – радостно произнесла девочка. – Меня зовут Настя Ушакова. Давайте будем дружить?

– Здравствуй, Настя, – протяжно произнесла Лизавета и запнулась.

– А кто это у вас там, в одеяле, можно я посмотрю? – и Настя нагнулась ближе к кукле.

– Это Катюша, – робко сказала Лизавета, отвернув край одеяла и показывая Насте личико «дочки». – А я, – и Лизавета снова запнулась, – тётя Лиза.

– Какая красивая кукла! – воскликнула Настя. – Можно я её подержу?

– Нет, не надо, – и Лизавета снова прикрыла «дочку» одеялом.

– Она стесняется, да? – Настя снова улыбнулась и захлопала длинными ресницами.

Такого стеснения и дискомфорта Лизавета не испытывала со школьных времён. Как будто снова её стали дразнить Булкой, и вокруг запрыгал пинаемый мальчишками портфель. «Может, сбежать?» – мелькнуло в голове Лизаветы. Но она почему-то не двинулась с места, вглядываясь в лицо девочки. Рыжеволосая и кареглазая, Настя будто была противоположностью и Лизаветы, и её Катюши. Живая, подвижная, общительная и несказанно обаятельная.

– Ну ладно, может, в другой раз? Мы тут каждый день гуляем с няней Анечкой. Она говорит, что это полезно. А мне всё равно. Просто здесь так красиво! Недавно я даже видела тут белочку. Правда-правда! Маленькая, рыженькая, с пушистым хвостиком. Прямо как я! – Настя засмеялась звонким детским смехом.