Я считаю, что для того, чтобы создать прочную конструкцию, не обязательно использовать прочный материал. Прочность конструкции не имеет ничего общего с прочностью материала.

Я не думаю, что возвращение к использованию бетона окажет заметное влияниена стиль современной архитектуры как таковой.

Я очень люблю бетон, этот символ строительного прогресса целого столетия; податливый и мощный, как слон, монументальный, как камень, и скромный, как кирпич.

Сегодня часто говорят о том, что архитектура стремительно становится легче. Но я не верю в это ни на минуту. Это просто иллюзия легкости. Здания очень тяжелы. Мне пока не встретилось ни одно здание, которое я смог бы поднять.

Устойчивости архитектурных сооружений, их невозмутимости я пытаюсь противопоставить элементы, заключающие в себе не поддающиеся описанию нематериальные качества.

Фасад и стены дома, церкви или дворца, вне зависимости от того, насколько они красивы, являются лишь вместилищем, коробкой из стен; содержимое его – это внутреннее пространство.

Пространство, пространство – архитекторы то и дело говорят о пространстве! Но создание пространства само по себе – это еще не архитектура. Из одного и того же пространства можно создать и шедевр, и катастрофу.

Помню, когда я был ребенком, мы бросали футбольный мяч прямо из окна первого этажа. Мы никогда не входили в какое-то специальное игровое пространство; оно образовывалось спонтанно. Игра была результатом вдохновения, а не организации.

В моем офисе с кондиционером нет окон, он напоминает тюремную камеру. Мои посетители осознают это, благодаря чему говорят кратко и по существу.

Никогда не разговаривайте с клиентом об архитектуре. Поговорите с ним о его детях. Это просто правило хорошего тона. Большую часть времени он не будет понимать, что вы говорите об архитектуре. Большую часть времени клиент вообще не знает, чего он хочет.

Я не знаю, зачем люди нанимают архитекторов, а затем говорят им, что делать.

Я понимаю, что сегодня некоторые застройщики просят архитекторов создать привлекающие внимание, знаковые здания. К счастью, у меня до сих пор не было ни одного такого клиента.

Иногда мы оказываемся вынуждены делать совершенно неразумные вещи, чтобы повиноваться воле землевладельца, который приказал построить здание.

Одно из немногих эффективных решений проблемы проектирования – способность дизайнера предусмотреть как можно больше ограничений. Он должен обладать готовностью и энтузиазмом для работы в рамках этих ограничений – в цене, размерах, прочности, равновесии, площади, времени и т. д. В каждом конкретном случае наберется свой список.

Я считаю, что ограничения очень важны. Они полезны тем, что позволяют понять, с чего следует начинать работу.

Мы ненавидели Баухауз. Это было ужасное время для архитектуры. У них у всех просто не было таланта. Все, что у них было, – это правила. Даже ножами и вилками нужно было пользоваться по правилам. Пикассо никогда не стал бы следовать правилам. Разве дом – это механизм? Нет! Все механическое уродливо. Ничего нет хуже правил. И, естественно, хочется нарушить их.

Если вы совершенно свободны, то у вас что-то не так. Намного лучше, когда у вас есть какие-то обязательства, порядки, правила. Если у вас нет правил, то вы начинаете создавать собственные.

1) сексуальная жизнь

2) сон

3) домашние животные

4) садоводство

5) личная гигиена

6) защита от непогоды

7) домашняя гигиена

8) обслуживание автомобиля

9) приготовление пищи

10) отопление

11) солнечное освещение

12) работа

–

Все эти требования необходимо учитывать при строительстве дома.

Люди, которые строят собственный дом, как правило, очень отважны. Им интересна жизнь, они обдумывают, как будут жить в этом доме, а не просто покупают товар и начинают им пользоваться.

Очень часто приходится пренебрегать мнением клиентов в их же интересах.

Давление, которое клиент оказывает на вас во время работы над проектом, заставляет вас избавляться от лишних замыслов. Это как оливковый пресс, который давит на косточки, выжимая из них масло.

Я ненавижу отпуска. Зачем сидеть на пляже, если можно строить здания?

Я ЦЕЛИКОМ ПОГРУЖЕН В РАБОТУ С ПЯТИ УТРА И ДО ОДИННАДЦАТИ ВЕЧЕРА; МНЕ ТРЕБУЕТСЯ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ОТДЫХА, ЧТОБЫ ИЗБЕЖАТЬ ПОЛОМКИ.

Мы постоянно работаем с хореографами и режиссерами, с экспертами по робототехнике и с самыми разными учеными и исследователями. Мы всегда заинтересованы в связях и пересечениях между разными дисциплинами.

Только я и моя жена, Лу Веньюй, партнеры в мастерской. Все остальные – наши студенты. Я отправил их домой на месяц, чтобы самому поработать над проектами трех музеев. Но они не были на каникулах. У них были домашние задания: чтение книг о французской философии, исследование китайских картин и просмотр фильмов – все, что может принести пользу. Когда они вернулись, мы сначала все обсудили, а затем уже вновь принялись работать над проектами.

Я не могу одновременно работать и слушать Вагнера. Я также не могу слушать ни Малера, ни поздние квартеты Бетховена. Во время работы мне очень нравится слушать фортепианную музыку Шопена.

Пятая симфония Бетховена – ошеломляющий вихрь смятения и великолепия звуков, построенный на четырех звуках и основанный на ритме, который ребенок может сыграть на фортепиано одним пальцем. Невероятное воображение стоит за превращением четырех повторяющихся звуков и простых ритмов в большую симфоническую поэму, которая, возможно, величественнейшее умственное построение во всем мире.