– Не знаю, как на твоё предложение отреагируют мои родители. Ты же иногородний… – С сомнением вздохнула Анечка. Так её звали. Когда впервые он услышал её имя, ему захотелось петь, и целый день потом он напевал это имя на разные лады. Сотрудники смеялись, а он не мог остановиться.

– Но ты же совсем взрослая, а жильём я обеспечен! – Яростно воскликнул Алик.

– У нас так не принято, – был жёсткий ответ.

– А как, как у вас принято?! Мы, что, в разных государствах живём?! – Уже с возмущением выкрикнул Алик.

– Я тебя не познакомила со своими родителями. Они не согласятся выдать дочь, за, не известно, кого… – Тихо сказала Аня.

Возмущению Алика не было предела. Это он, один из значимых персонажей гиганта советской индустрии, и, не известно, кто?! Они расстались, так и не договорившись ни о чём. Он даже немного обиделся на Аню за её несговорчивость, но позже Алик пожалел о том, что был упрям, эгоистичен, и не захотел выслушать ни одного из доводов любимой. Он с нетерпением ждал следующей встречи. Решил на работе попросить ещё один отгул за прогулы, и снова там пошли ему на встречу. По календарю, висевшему на стене, он высчитал день дежурства Ани, и стал ждать. Срок его командировки подходил к концу, и следовало предпринять нужные решительные шаги, чтобы Анечка согласилась выйти за него замуж. О Ларисе тогда он совсем не думал, попросту, забыл о её существовании.

Ранним утром следующего дня, обведенного в календаре жирным фломастером ярко красного цвета, Аня своим ключом открыла номер постояльца, чтобы прибраться в нём, и, не сделав и шага, упала в жаркие, неистовые объятии.

Вначале она хотела закричать, но страстные поцелуи Алика не дали возможности это сделать, и через мгновение она с головой окунулась в его нежность, утонула в его сильных и ласковых руках. Она не заметила, как её раздели, как очутилась в его постели, не почувствовала боли, она без остатка растворилась в том великом чувстве, которое зовётся любовью… Не было сказано ни единого слова. Были лишь неутолимая страсть и желание слиться в монолит.

Позже, когда они утомлённые любовью, лежали, обнявшись, на перепачканных простынях, Анечка вдруг испугалась.

– Ой, мне надо идти. Меня уже давно обыскались! – Воскликнула она, выскакивая из постели. И смущённо: – Разрешите воспользоваться вашим душем? А постель я сменю…

Её скромный вопрос привёл Алика в бешенство. Он вскочил и в одно мгновение оказался рядом с ней. Она не сопротивлялась. Тихо плакала, уткнувшись в его мускулистое плечо, лишь периодически вздрагивала, не в силах справиться с чувствами.

– Значит, так, – безаппеляционно решил Алик. – С сегодняшнего дня ты здесь не работаешь. Здесь нечего делать жене ведущего специалиста одного из гигантов индустрии нашей страны, ты поняла?!

– Му-гу… – Всхлипнула Анечка, совершенно не придавая какого бы то ни было смысла только что сказанным словам. Она испугалась. Сверлила мозг одна единственная мысль: «Что же теперь будет?! Выгонят, теперь обязательно выгонят!»

– А сейчас, мы оденемся, и отправимся к твоим родителям. Я по всем правилам буду просить твоей руки. Мне так показалось, что сердце ты мне уже отдала… – Он говорил резко, совсем не спрашивая согласия у девушки, горько рыдавшей в его объятиях.

– Но… – Собравшись с мыслями, вдруг всхлипнула, наконец, Анечка.

– Никаких «но»! Где ключи?! Ага, вот! Ты теперь вынуждена меня ждать, потому, что я не отдам тебе ни одной связки ключей!

Больше не говоря ни слова, он оттолкнул её в комнату, а сам бросился в душ. Потом, опомнившись, снова вихрем ворвался в комнату, схватил рыдавшую в одиночестве Аню за руку, и потащил за собой.

– Куда… Куда вы меня тащите?! – Не на шутку испугалась Аня.

– В душ! Ты когда-нибудь принимала душ в объятиях мужчины?!

– ?!..

– Поверь, это чудовищно приятно!

Он долго ждал, пока Аня решала свои отношения с начальством. Не вмешивался, но готов был в любую минуту прийти на помощь любимой. Его помощи в тот день не потребовалось, и он очень сожалел об этом.

– Я уволилась, – тихо сказала Анечка, выйдя из отдела кадров. – Если бы упиралась, скандал был бы на весь мир!

– Ну, и пусть! Ты так и не ответила мне, хочешь ли ты… – Он не успел договорить. Анечка подпрыгнула и, всё ещё всхлипывая, повисла у него на шее.

– Да, да!.. – Горячо шептали её губы, слегка касаясь кожи его уха. Как же её прикосновения возбуждали его плоть! Он обхватил её и понёс, сам не зная, куда.

– Не всегда бывает плохо, когда Анна на шее! – Смеялся он счастливым смехом.

– Куда ты меня тащишь?! – Сквозь слёзы смеялась Анечка, не размыкая объятий.

– В парк! – С трудом сдерживая желание, не переставая смеяться, отвечал Алик.

Он опомнился лишь у перехода через дорогу. Отсмеявшись, но, всё ещё находясь в восторженном настроении, он осторожно опустил свою драгоценную ношу на горячий асфальт шумной улицы, до краёв залитой ярким солнечным светом.

Но в парк тогда они не пошли. С космической наценкой, купили в ресторане гостиницы бутылку Советского шампанского, Киевский торт и разные деликатесы, потому, что в гастрономе купить подобные товары было в то время невозможно, зашли в цветочный ларёк, и Анечка выбрала три восхитительные розы. Но тут возмутился Алик, и заставил Анечку выбрать ещё шесть таких же роз. Потом он попросил молоденькую, улыбчивую продавщицу красиво упаковать букет, и они отправились на левый берег Днепра, где в то время жила с родителями Анечка.

Дверь маленькой двухкомнатной квартирки открыла мать Ани и ахнула от изумления, неожиданно получив огромный букет роз и пластиковый пакет с деликатесами и бутылкой редкого в то время шампанского.

– Люсик, Люсик, иди, смотри, что Анечка принесла! – От восторга взвизгнула мать, даже не взглянув на часы. Ведь Анечка должна была вернуться домой лишь следующим утром.

– Как ты домой попала?! – Воскликнул удивлённо, но с оттенком родительской строгости, отец, с трудом втискивая своё могучее тело в крохотную прихожую. – Ты же должна быть на работе!

И сразу в прихожей стало тесно, не повернуться. Воцарилось тягостное молчание. Вопрос отца повис в, накалившемся от жары и волнений, воздухе. Родители строго смотрели на всегда послушную дочь и ждали вразумительного ответа, но Аня стыдливо молчала, не смотря на то, что в тот момент была самой счастливой на земле.

– Ну, отвечай отцу! – Строго потребовала мать.

– Я… Я с работы уволилась… – Смущённо, едва слышно, ответила Аня и вдруг, лукаво улыбнулась.

– Что-о?! С такой работы-ы?! У-уволилась?! – В изумлении воскликнула мать, чуть не выронив цветы и пакеты из рук. – Ой, Люсик, что-то мне не хорошо, накапай мне в рюмашечку, пожалуйста! – Простонала она, опёрлась о косяк двери, и поползла вниз, на пол.

– Антонина! Без цирка, будь добра! Ты скоро алкоголичкой станешь от своих рюмашечек! Чай поставь! Разберёмся! – Вдруг прорычал отец и выхватил из рук жены драгоценные пакеты с деликатесами и бутылкой шампанского, многозначительно выпячивавшейся из одного из пластиковых пакетов.

На собрании родительского актива с одной стороны, и влюблённых с другой, было вынесено решение: назначить роспись брачующихся на следующий день. У Алексея Ивановича, отца Ани, нашлись нужные связи, а у Алика – достаточное количество денег, чтобы отступить от общепринятых правил. Их расписали тихо, без лишнего шума и куклы на капоте машины «Чайка». Свидетельницей стала самая близкая подруга Анечки, а свидетелем – её друг детства.

Аня переселилась в гостиницу к мужу, и каждый день терпеливо ждала его возвращения с работы. Потом они отправлялись на левый берег, к кинотеатру «Ленинград», где жили родители Ани, и, совсем вечером, снова возвращались в гостиницу, чтобы на следующий день повторить всё с начала. Какими же были они счастливыми в то время!

Неотступно приближался конец лета, и, вместе с ним, день возвращения Алика в его родной город. Аня становилась скучнее, и скучнее, но всегда радостно встречала мужа у двери номера, а потом долго, стояла на балконе, поджидая Алика, и о чём-то сосредоточенно думала.