«Как давно это было. Все подернулось дымкою синей…» Как давно это было. Все подернулось дымкою синей. Стёрлись даты и лица, но память упорно хранит. Ту весну, когда оба мы были с тобой молодыми. И огонь, что с тех пор негасимо и ярко горит. Как давно это было, как предано много забвенью. Сколько лет пролетело и сколько воды утекло. Но хранит наша память прекрасные жизни мгновенья И, конечно, все то, что на сердце зарубкой легло. «Помнишь, как по речке Чусовой…» Помнишь, как по речке Чусовой, Дружно веслами махали мы с тобой. И бежала быстрая река Вдаль за синий горизонт, за облака. Где сливались небеса с землей, Где над вековой тайгой царил покой. Cолнце отражалось на весле, Когда шли мы по Мартьяновской петле. И стояли грозные «бойцы», Как былинные, батыры – молодцы. Как застигла непогода по пути, Как пришлось три дня без хлеба нам идти. Ночевали как в избе у мужика, Где за Камень шла дружина Ермака. Печь гудела, разморило от тепла, Жизнь когда-то просто сказочной была. Из трубы тянулся к звездам белый дым. Хорошо быть сильным, глупым… молодым. «В потоке повседневной суеты…» В потоке повседневной суеты Лишь успеваем встретиться, проститься. Теряем сокровенные мечты, И журавля меняем на синицу. И изменяем в мыслях и делах Высокому, В чем Суть всего и Сущность. Сжигаем на житейских на кострах, Свою любовь, свою шальную юность. «В чем суть вещей? Что есть добро и зло?» В чем суть вещей? Что есть добро и зло? Что есть любовь? Где истин свет прекрасный? Тому, кто это понял, – повезло, Тот по земле шагает не напрасно. «Опять мне не дают покоя…» Опять мне не дают покоя Твои глаза и голос твой. И это платье голубое, И пояс на бедре, витой. Рука, волнуясь, ищет руку, И губы тянутся к губам. Я забываю про науку, И проклинаю милых дам. «Давно стихов уже я не пишу…» Давно стихов уже я не пишу, Желанья нет, исчезло вдохновенье. Но вижу Вас, стою и не дышу, Испытывая лёгкое волненье. Люблю интеллигентных женщин я, В них мягкость, нежность, тонкость обращенья. Невольно тянется к плечу рука моя, Испытывая лёгкое волненье. И что-то поднимается… волной, Волшебный миг, счастливое мгновенье. Я вновь с тобой, я слышу голос твой, Испытывая лёгкое волненье. «Вечер. Снег. Шуршат колеса…» Вечер. Снег. Шуршат колеса Проезжающих машин. На дороге, у откоса, Замерзает гражданин. Он одет не по сезону, И уже отменно пьян. Видно нет пути до дому, И не ждет его семья. Помогите, люди, просит. Я один в ночи, один. Вечер. Снег. Шуршат колеса Проезжающих машин. Себе, любимому Вот на пороге сорок пять. Пора уже окинуть взглядом, Что сделал, что успел сказать? И что ещё бы сделать надо. Там на Востоке говорят, Что в жизни тот достиг вершины, Кто посадил цветущий сад, Построил дом и жизнь дал сыну. Конечно, что-то я успел: Семья и дом, работа, дача. Но всё-ли сделал, что хотел? Начать сначала – жил иначе? Или оставил всё как есть, Все крохи радости и боли? И стал бы те же песни петь, И не искал бы лучшей доли. Что ж, если так, то хорошо, Дней зря не тратил, жить спешил. Всё, что искал, уже нашёл, Всё что задумал, совершил. Если исполнилось не всё, О чем-то можно лишь мечтать, То ещё больше повезло, Есть цель, и есть, куда шагать. Казино Жизнь – рулетка в большом казино, Покер с бриджем, пасьянс, преферанс. Карты ровно легли на сукно, Начиная испытывать нас. Снова «пас», иль «игру» заказать, Там в двух картах хоть что-нибудь есть? Надо, надо опять рисковать, Знал бы прикуп, то жил бы не здесь. Прикуп я потянул по одной, Говорят, что примета – верняк. Я тяну его левой рукой, Это вам не какой-то «дурак». Карта в длинную масть мне легла, И вторая под масть, я гляжу. Надо что-то сносить, но тогда, Как всегда, я без взятки сижу. Словно карта летит жизнь моя, Но, я верю в удачу, и жду. Будет новая «сдача» и я, Непременно сломаю судьбу. |
