Я опять окинул взглядом новую Землю. На полюсах заискрились ледяные шапки. Рваные очертания материков обрели знакомый вид, хотя их расположение пока не совпало с привычным. Атлантический океан все еще разрастался, от Исландии до Антарктиды разверзся разлом, вспыхивавший огоньками цепи вулканов. Северная и Южная Америки еще не сомкнулись, а на месте будущего Средиземного моря колыхались травы обширной равнины.

И вот уже я увидел стройный, высокий лиственный лес под ясными голубыми небесами. Бомбардировка обломками Шайтана наконец-то завершилась.

По лесу текла тихая речушка. Деревья подступали к самым берегам. Дул ветерок, и цветы будто в ответ кивали красными, желтыми и оранжевыми головками, а пчелы деловито собирали мед. Черепахи с плеском ныряли в воду, пугая сидевших неподалеку лягушек; те поспешно убегали в заросли камыша.

В небе кружили пышно оперенные птицы. А на высокой ветке сидел мохнатый зверек, смахивавший на крысу, тревожно поблескивая бусинками глаз и поводя носом.

"Вот и все, что осталось от земной жизни, – подумал я. – После устроенной мной катастрофы все придется начинать сначала".

До меня вдруг дошло, что я непреднамеренно пропустил Землю сквозь ад кромешный, очистив ее для собственного племени, как прежде Сетх вычищал ее для своих рептилий. Эта похожая на крысу тварь – млекопитающее, мой предок, предок всего человечества, праотец самих творцов.

И снова я понял, что творцы воспользовались мной в своих целях. Я отдал свое тело, свою жизнь не только ради уничтожения Шайтана, но и ради очистки Земли и подготовки ее к распространению млекопитающих и приходу человека.

"Точь-в-точь как собирался поступить я. – Голос Сетха снова зазвучал в моем рассудке. – Я не погиб, Орион. Я живу на Земле со своими слугами и рабами – благодаря тебе!"

Сетх жив!

Эта мысль каленым железом прожгла мое сознание. Он пережил истребление своего племени, своей планеты, своей звезды. Он все еще живет. На Земле.

Я уничтожил Шеол и Шайтан, истребил на Земле большинство его творений. Все впустую. Я не сумел убить Сетха.

"Я найду тебя, – мысленно откликнулся я. Бестелесный, сохранивший лишь сущность своего разума, я бросил вызов своему заклятому врагу. – Я найду тебя и уничтожу раз и навсегда".

"Приди и попробуй, – тотчас же откликнулся Сетх. – Мне не терпится повстречаться с тобой в последний раз".

Его разум ярким лучом полыхал на фоне бездонной черноты пространственно-временного континуума. Я постиг, в каком времени и месте он находился. Собрав всю свою волю до капли, я сосредоточился на Сетхе и послал себя сквозь путаницу временных и пространственных линий в то место и время, где находился он.

Волна абсолютного холода, мгновение безмерной тьмы и ледяной стужи – и я снова открыл глаза и втянул в легкие воздух.

Я лежал навзничь; мое обнаженное тело покоилось на теплой мягкой земле. Вокруг высились стройные деревья, а ветерок доносил ароматы цветов и сосен. Послышалась мелодичная птичья трель. Сжав пальцы, я притянул к лицу благоухающую траву.

Да. Я снова в Раю.

Сев, я огляделся. Я находился на пологом склоне. Вдали брела бурая медведица, а за ней меховыми шариками катились медвежата. Остановившись, медведица вскинула голову и принюхалась. Если мой запах и встревожил ее, то виду она не подала, а просто побрела дальше, уводя медвежат.

Я Орион Охотник, воскресший из мертвых. Обнаженный, одинокий, я должен отыскать чудовище по имени Сетх и убить его. Убить его, как он намеревается убить меня. Под корень истребить его и его племя, как он намеревается истребить под корень мое племя, род людской.

Мрачно улыбнувшись, я встал и медленно пошел вниз по склону среди высоких деревьев. Солнечные зайчики, пробиваясь сквозь качавшуюся листву, затеяли на земле веселую чехарду. Если это действительно один из лесов Рая, то Сетх засел в своей цитадели у Нила.

Солнце было еще слишком высоко, чтобы сориентироваться по сторонам света, поэтому я просто пошел вдоль русла первой попавшейся речушки, решив, что она должна вывести меня к Нилу. Мне предстояло долго идти пешком, но, как говорил Сетх, время ничего не значит для того, кто по малейшей прихоти может переноситься по континууму. "Терпение, – твердил я себе. – Терпение".

Шли дни за днями, а я все шагал в одиночестве, не встречая ни людей, ни рептилий Сетха. В те времена население не отличалось плотностью; наверное, в раннем неолите на Земле жило меньше миллиона человек. Первый демографический взрыв произошел после того, как люди перешли к оседлому земледелию. Я неустанно задавал вопрос, сколько своих сородичей Сетх ухитрился вывезти с Шайтана? Сотни? Тысячи?

Мне было известно, что он доставил сюда динозавров из мезозойской эры: встреченные мною ранее ящеры и боевые драконы являлись зауроподами и карнозаврами из мелового периода.

Впрочем, леса Рая вовсе не пустовали. Животные встречались чуть ли не на каждом шагу – от крохотных хлопотливых мышей до громогласно рыкавших львов. При помощи одних лишь палок и камней я вскоре изготовил себе вполне сносное копье и ручное рубило. На второй день у меня уже была непросохшая шкура оленя для изготовления набедренной повязки, а к исходу недели мой гардероб пополнился импровизированным жилетом и поножами, перевязанными бычьими жилами.

Конечно, я чувствовал полнейшее одиночество, но оно было мне не в тягость. Одиночество дало мне передышку, я отдыхал, предчувствуя, что впереди меня ожидает масса тревог и опасностей. Связаться с творцами я не пытался, памятуя, что мысленный сигнал послужил бы для Сетха путеводным лучом, который указал бы ему, где я нахожусь. Я же хотел как можно дольше продержать его в неведении, пока не пробил час.

Он знал, что я здесь. День за днем я видел паривших в голубизне небес птерозавров. Пока я не выйду из леса, им меня не разглядеть – лиственный кров леса прекрасно скрывает меня от их внимательных глаз.

Я часто ломал голову, где сейчас творцы, знают ли, что я затеваю. Или в этой точке пространственно-временного континуума они разбегаются по всей галактике, все еще удирая после капитуляции Ани?

Думал я и об Ане – о том, как она предала меня на одном отрезке времени, но клялась в любви на другом. Следит ли она за мной или убегает, спасая собственную жизнь? Узнать этого я никак не мог и, правду сказать, ничуть не огорчался. Все как-нибудь разрешится после, когда я разберусь с Сетхом. Если выживу, если сумею его уничтожить раз и навсегда, то смогу предстать перед Аней и остальными творцами. А до той поры мне придется полагаться лишь на себя; иного я и не желал.

Как я ни старался, мне не удавалось понять, каким образом творцы в одной эре убегают, спасая собственную жизнь, а в другой мирно живут в своем городе-мавзолее. И каким образом Сетх оказался в каменном веке живым, раз его родная планета полностью уничтожена?

"Да и как тебе понять?! – вновь зазвучал в моей памяти насмешливый голос Золотого. – Я не вкладывал в тебя дар подобного понимания. Даже не пытайся, Орион. Ты создан, чтобы служить моим охотником, моим воителем, а не философствовать о пространственно-временном континууме".

Я ограничен. Ущербен изначально. И все-таки я изо всех сил тянулся к пониманию. Мне вспомнилось, как Золотой говорил, что пространственно-временной континуум полон течений и круговоротов, непрерывно менявших направление и даже поддававшихся воздействию.

Я устремил взгляд на речушку, вдоль которой брел уже не первую неделю. Она уже разрослась до размеров приличной реки, плавно и тихо неся свои воды к Нилу. Для меня время подобно реке – прошлое у истока, будущее вниз по течению, – реке, которая течет в одном направлении, чтобы причина не опережала следствие.