— Нет, — покачала головой она. — Именно это я только что узнала от него. Она не помогла ему сбежать. Они не любовники!

— Но он не из тех кто предоставит ей страдать.

— Он из тех, — отрезала Бхаджат, — кто не скажет нам ничего, способный подвергнуть опасности его любимый «Остров номер 1». Во всяком случае, добровольно. Сознательно. И кроме того… я думала, тебе понравилась эта англичанка. Я думала, она одна из твоих.

— Всегда есть и другие, — пожал плечами Хамуд.

— Если у тебя есть необходимые наркотики, — болезненно вздохнула Бхаджат, — применяй их. Но будь поосторожней с ним!

— Да, — усмехнулся Хамуд. — О могущественная Шахерезада, слушаю и повинуюсь.

— И будь уверен, что не убьешь его, — добавила она.

— Конечно, не убью, — Хамуд отвесил низкий насмешливый поклон.

Во всяком случае, пока он не заговорит, — молча добавил он.

Дэвид пробивался сквозь полностью окутывавший его холодный серый слой тумана. Он не мог видеть, не мог двигаться, не мог даже ничего чувствовать, кроме просачивающейся сквозь все поры и леденящей ему костный мозг холодной влажности.

Он однако мог слышать. Далеко-далеко в проглотившей его серой пустоте он смутно слышал голоса. Они говорили что-то важное, что-то о нем. Что-то страшно важное.

Но было слишком холодно.

Спи, велел себе Дэвид. Спи. Забудь все прочее и дай ему заснуть. Ты заслуживаешь отдыха и некоторого прекрасного сна. Он нужен тебе, после того, что ты перенес.

После того, что ты перенес. Эта мысль повторялась у него в голове, словно эхо. Она имела какое-то отношение к тому, что говорили голоса. Они говорили о жизни и смерти — о жизни и смерти Дэвида.

Он содрогнулся и застонал. Приложив всю свою волю, он попытался пронизать всепроникающий туман. Ничего. Он по-прежнему оставался слеп и беспомощен. И все же… он что-то чувствовал. Вибрацию. Щекочущую его позвоночник и тыльную часть ног. И чувствовал свои пальцы. Они обвились вокруг чего-то мягкого и все же твердого.

Постепенно Дэвид сообразил, что лежит на каком-то откидном кресле. Спинку его опустили настолько низко, что оно стало чуть ли не кушеткой. А ощущавшаяся им вибрация была своего рода приглушенным ревом, сотрясающим кости громом, возникающим обычно при взлете ракеты.

— Мы в челноке, — внезапно понял он. Мы отправляемся на «Остров номер 1».

Он все еще ощущал страшный холод и ничего не видел. Однако введенные в его кровеносную систему массированные дозы наркотиков выгорали. Его тело восстанавливало силы быстрее, чем сочли бы возможным его пленители.

Дэвид не шевельнул ни одним мускулом. И держал глаза закрытыми. Но чувство осязания сообщило ему, что ему требовалось знать. Грудь ему твердо стягивали челночные ремни безопасности. Запястья привязаны к подлокотникам кресла. На голове матерчатый мешок; он чувствовал его ткань на носу, подбородке, ушах. Дыхание проходило сквозь него с хрипом. Он весь пропах потом.

Моим же потом, понял он. Я весь вымок в нем. Вот потому-то мне и холодно. Я избавляюсь от наркотиков, выжигая их из своего тела.

Громыхающий рев стих. Вибрация спала до нулевой. Дэвид почувствовал как исчез его вес, и его охватило ощущение невесомости. Его пустой желудок начал было выворачиваться, но усилие воли почти мгновенно заставило его успокоиться. Дэвид расслабился и сосредоточился на слушании голосов.

Теперь он понимал голоса, узнавая, кто говорит.

— Оставлять его в живых глупо, — говорил осторожным шепотом Хамуд. — Как только мы окажемся на «Острове номер 1», хлопот с ним не оберешься.

Лео ответил мурлыкающим громыханием:

Шахерезада говорит, что он нам там понадобится.

— Мы получим от него все сведения, какие нам нужны.

— Не знаю. Эта космическая колония чертовски велика. И сложна. Нам может потребовать узнать от него побольше.

— Он знает об «Острове номер 1» слишком много, — прошипел Хамуд. — Как только он вернется туда, он станет слишком опасен. Он постарается сбежать и бороться против нас.

Дэвид кивнул про себя. Я уже борюсь.

— Слушай, — отрубил Лео. — Шахерезада говорит, что этот парень нам понадобится для захвата «Острова номер 1». Иди и спорь об этом с ней.

— Если ты боишься ее, — Дэвид услышал шорох; Хамуд совал руку в карман или в складки халата. — Я могу сделать ему еще один укол вот этого. Она никогда не узнает. Он умрет от чрезмерной дозы. Вот и все.

Дэвид без труда представил себе пистолет для подкожного впрыскивания. Он достаточно навидался их, когда его привязали ремнями к тому креслу в камере для допросов.

— Я никого не боюсь, — огрызнулся Лео, — но ее подход имеет больше смысла, чем твой.

— Она влюблена в него, — проворчал Хамуд. — Она женщина и думает железами вместо головы.

— Да? Ну, я думаю головой, и мне думается, что в ее словах больше смысла, чем в твоих.

— Ба!

Дэвид услышал щелканье расстегнутых ремней безопасности, а затем почувствовал, как поблизости от него проплыло коренастое тело Хамуда, ощутил запах его пота, дыхания. Он чувствовал твердый пластик подкожного впрыскивания в руках Хамуда.

Оханье. И Лео посоветовал:

— Оставь его в покое, приятель, а то сломаю, на хуй, твою ебаную руку.

Ощущение присутствия Хамуда снизилось. Дэвид легко представил себе громадные лапы Лео, полностью поглотившие руку Хамуда, а затем услышал треск сломанного пластика.

— Ты неважно выглядишь, — заметил Лео. — Бывал когда-нибудь раньше в нуль гравитации?

— Нет. — Голос Хамуда казался мрачной темной тучей.

— Лучше пиздуй в какую-нибудь ванную и прими несколько пилюль. Ты выглядишь каким-то позеленевшим.

Несколько мгновений Дэвид ничего не слышал. Но почувствовал парящую над ним гигантскую фигуру Лео.

— Спасибо, — поблагодарил его Дэвид.

— Ты очнулся?

— Я все слышал. Спасибо тебе.

Лео подплыл поближе и прошептал:

— Держи язык за зубами, беложопый. Я не оказывал тебе услугу.

— Уже второй раз ты мог меня убить, но не убил.

— Дерьмо… я никогда никого не убивал. Отдавать приказы одно дело, а самому это делать… ну, я никогда не убивал никого.

Дэвид занес этот обрывок информации в копилку памяти.

— Ты бывал раньше в нуль гравитации?

— Только раз. Давным-давно, когда еще играл в американский футбол. Всю команду послали для рекламы на «Альфу». А теперь просто сиди тихо, пусть все думают, что ты по-прежнему в отрубе. Хамуд и так тебя боится. А если узнает, что ты уже очнулся, то пристукнет тебя при первой же возможности.