– Да здравствует Рочилд Десятый – солнце Аксийского королевства!

После этого все гости сели, а виночерпий, предварительно попробовав сам, налил королю в золотой кубок тёмно-рубиновый напиток. Помимо разного рода титулованных дворян за столом также находились: полководец Атирп – князь королевской крови, Первосвященник Визирдан, казначей, конюший, граф Викрес – господин столичной земли Хеммзем, а также архивариус Вальт Комр. Сейчас друг Аркарка уставился на рисунок скатерти и думал над своими ответами на возможные вопросы короля, которые тот может задать, если не опьянеет раньше времени и вспомнит о делах. Предпосылки для какого-либо беспокойства у архивариуса отсутствовали, ввиду аккуратного и честного ведения дел, в отличие от некоторых знатных особ, сидящих с ним рядом. Золото в казну Аксии, благодаря тангирским кузнецам, последние три года текло рекой, и Рочилд обычно не обращал внимания на ежегодно растущие расходы придворных на охоту, забавы, платья и дома терпимости.

После третьего кубка подряд Рочилд значительно развеселился. Он приказал подать жареного кабана на стол и первым вонзил в него кинжал. Тут же позвали музыкантов. Но как только они начали щипать струны, дудеть и стучать по барабанам командир дневной стражи сообщил, что из Фоона прибыл гонец со срочным посланием для короля. Крякнув от неудовольствия, король кивнул стольнику, чтобы тот занялся разделкой мяса и приказал впустить посланника. Через весь трапезный зал, наполненный музыкой, непринуждённой беседой и вкусными запахами, мимо всех придворных к королевскому столу приблизился молодой гонец и застыл перед Рочилдом, прижав к сердцу правую руку и преклонив колено. Растрёпанный и взъерошенный как воробей, в пыльном дорожном плаще гонец, судя по одежде оруженосец, попросил его величество позволения говорить. Придворная знать прервала беседы и с любопытством уставилась на юношу. Рочилд небрежно взмахнул рукавом туники, давая согласие выслушать.

– Бунт, ваше величество! Фоон в огне! Крестьяне сожгли Швац! – звонко проговорил гонец и замер, уставившись в пол.

– Кто сжёг? – не сразу разобрался король, но побледнел, услышав смех принца Альда.

– Холопы, ваше величество! Они подняли руку на одну из графинь и убили солдат из её свиты. А потом освободили рабов, разграбили рынок и подожгли Швац.

Далее сбежавший от народного гнева оруженосец сообщил королю и придворным как фоонские крестьяне, доведённые голодом и издёвками до отчаяния, прямо на рынке напали на кавалькаду графини. Оказалось, что бунт холопов, во главе которых стал какой-то силач Бун, развлекавший чернь на рынке поднятием брёвен и камней, вызвало наглое поведение охранника старшей графини. Дерзкий солдат, насмехаясь, предложил силачу есть на обед больше пшеничной каши, и швырнул в лицо горсть меди. В ответ Бун повалил лошадь обидчика на землю вместе с всадником, а помощник силача кинул в охрану нож. Разозлённые солдаты быстро поймали метавшего и вознамерились сразу отрубить ему голову, но силач, схватив два кузнечных молота, атаковал их и призвал крестьян к убийствам. Поскольку дело происходило на деревенском рынке, Буна поддержали голодные холопы и все вместе они подняли на вилы барона и солдат графини, сопровождающих её на прогулке. Ему – баронскому оруженосцу вместе с графиней удалось скрыться верхом. Со слезой молодой гонец поведал королю и придворным про погибшего хозяина и попросил короля силой подавить бунт.

– Почему ты не спас тело своего господина? – после некоторого молчания спросил Атирп.

– Я и барон не были вооружены, ваше высочество, так как ехали на прогулку. Мы хотели только один раз проехать с графиней на лошадях вокруг Шваца. Из всех нас только охрана графини имела мечи.

– Неслыханная дерзость! Какой вздор! Вы обязаны носить кинжалы! Что дальше?

– Дальше я помог старшей графине добраться до Шваца и предупредить слуг, но через некоторое время разъярённая толпа мужиков с топорами и факелами побежала на имение со стороны сада. Мне, графу Хенцу и двум сёстрам удалось вывести из конюшни несколько лошадей и повозку. Затем мы немедленно отправились в Северный Тангир, памятуя, что его милость держит там отряд метких лучников. После утомительной скачки с вершины холма мы видели над Швацем густой чёрный дым. Холопы наверняка убили оставшихся слуг и выпустили графских рабов, ваше величество.

Со стороны сидящих за столом дворян, послышался нарастающий ропот и возгласы возмущения, постепенно переходящие в громкие реплики. Они требовали неумолимого возмездия, говорили о необходимости немедленной поимки всех бунтовщиков и их скорейшей казни. Из галдящей придворной толпы молчали только Первый советник, Первосвященник и архивариус. Король в растерянности пытался сообразить, что ему делать в данной ситуации и озирался по сторонам, ища подсказки. Его разум, наполовину затуманенный гранатовым вином, с трудом подыскивал нужные слова, но всё-таки он коротко сообщил, что холопов следует немедля повесить. Знать подхватила эти слова, а великий князь Атирп предложил королю послать в Фоон несколько отрядов на усмирение бунтующих крестьян. Соглашаясь с предложением своего полководца, Рочилд капризно добавил:

– Голову холопа Буна я хочу видеть в Витархеме к празднику Превращения Грёнрика!

– Виват, королю Рочилду! Да здравствует солнце аксийского королевства! – подхватил паж.

После того как полководец и Первый советник увели гонца из трапезной, пиршество возобновилось с новой силой под оживлённые и горячие разговоры. Обслуживающие трапезу стольники вновь наполнили кубки. Крестьянские войны и раньше вспыхивали в Аксии, но такая вопиющая наглость как вооружённое нападение на дворян, прогуливающихся верхом среди бела дня, являлась неслыханной редкостью.

Вальт Комр – седовласый королевский архивариус помнил, что ему говорил мечник Аркарк о крестьянах: как лес состоит из деревьев, так и Аксия состоит из крестьян, и если не станет деревьев, то погибнут и птицы, живущие на их ветвях. Кстати, он должен сообщить книгочею о беде, в которую попали его дядька Хенц Фоонский с графинями. Этот Хенц имел в Аксии определённую известность своими размышлениями. Недавно он выпустил глисебровый трактат «О вертикальном устроении общественном», горячо одобренный многими аксийскими епископами. Ещё архивариус знал, что войны с крестьянами подобны борьбе с шершнями путём поджога пасеки, и всегда заканчивались плохо для всех участников и не приносили никому победы. Поданное к столу блюдо с жареными куропатками напомнило ему одну просьбу Аркарка, и он прервал разговор сидевшего рядом с ним графа Викреса и рассуждавшего с умным видом о способах казни.

– Я слышал, ваше сиятельство, что в Хеммземе появились новые ксебские книги?

– Да, Вальт, мои купцы привезли из Никса два алхимических тома на пергаменте.

– Весьма любопытно! Пробовали перевести? – аккуратно поинтересовался Вальт Комр.

– Честно говоря, нет! Ведь я ничего не понимаю в алхимии, и никто из моих слуг не знает ксебского языка, клянусь Бриёгом.

– Одолжите мне, граф, сии книги на месяц и я сообщу вам, о чём там говорят алхимики Никса. Потом вы сможете продать их кому-нибудь в Гигриде!

– Какая замечательная мысль, Вальт! А нужно ли показывать трактаты Визирдану на предмет отсутствия хулы на Духов? Нет? Не стоит? Я тоже так считаю, Вальт. Пришлите вечером слуг и подвиньте мне, пожалуйста, вот то блюдо. Так о чём это вы, советник? Ах да! О пытках…

Не успели король и приближённые полностью погрузиться в жирный и пьяный обед, как стража опять доложила о прибытии гонца. Теперь из Кинска. Король с досады швырнул свой кубок на пол и отправил принца вместе с одной из первых княгинь на женскую половину замка. Придворные опять притихли, а в трапезный зал незаметно вернулись советник и Атирп. Смолкли музыканты, и слуги застыли в ожидании новых приказов.

На сей раз гонцом оказалась особа княжеского рода. По гербу с изображением оленя над половинкой луны и молодому лицу все присутствующие узнали в посланнике единственного сына князя Салмаре и приготовились слушать. В тяжёлых сапогах со шпорами, затянутый по самое горло в хорошо выделанную кожу, белокурый юноша приблизился к Рочилду, стал на колено и молчал, положа к сердцу руку в перчатке. Другой рукой он удерживал шляпу с орлиным пером, а его длинный двуручный меч при этом касался ножнами каменного узорчатого пола трапезной. От Кинскгрида до столицы вела прямая и хорошая дорога, поэтому молодой князь, следуя в Витархем, загнал только двух лошадей. Конечно, вид у гонца оставлял желать лучшего. Плащ был весь в дорожной пыли, сапоги в глине и многие догадались, что в Кинске произошло что-то из ряда вон выходящее. Заплетающимся языком король велел говорить. Слегка ослабив драгоценный пояс, Рочилд испытывал неудобство в животе от вина и тягость от короны на голове. Выдержав лёгкую паузу, посланец из южного княжества сказал: