Однако, история убеждает нас, что подлинное евангельское учение — это не собственность какой то одной конфессии. Даже среди «презренных» католических святых были люди, веровавшие в Божью благодать..

Вот взять хотя бы девочку по имени Гертруда. В самом мрачном 13 веке пятилетнюю девчушку отдали в монастырь. Заведение сие представляет собой довольно тяжкое испытание для детской психики. Монахиня не может играть в кукол и в воображении наделять окружающие предметы чудесными свойствами. Она не может превратить носовой платок в котенка, а придорожный валун в вороного коня… Поэтому психика юных монахов порой подкидывает своим хозяевам довольно странные сюрпризы. То им вдруг улыбнется Священное Писание, то явится Сам Иисус, сверкая Своими ранами, словно драгоценными камнями.

Тем более поразительно, что девочка Гертруда, вскоре ставшая знаменитой из за своих детских видений, повзрослев, стала обращать внимание совсем на другие ценности.

Конечно, она осталось сама собой. Ей чудилось, что Христос сочетался с нею небесным браком, что она слышит биение Его сердца, но выводы из своих видений она делала совершенно не типичные.

Какая нибудь блаженная Матрона может огорошить своих почитателей призывами связать свои надежды и верования только с Матронушкой: «Умру, ходите ко мне на могилку, я всегда там буду, не ищите никого другого. Не ищите никого, иначе обманетесь… Цепляйтесь все–все за мою пяточку, и спасетесь, и не отрывайтесь от меня, держитесь крепче…»

То Екатерина Сиеннская повенчается с Христом, взяв в качестве обручального кольца засушенную крайнюю плоть, якобы принадлежавшую Иисусу. То Тереза Авильская свои молитвенные подвиги превратит в эротическое приключение.

Или сами почитатели вдруг завернут что нибудь похлеще…

Но не так было с Гертрудой Великой.

Описывая свой небесный брак, она заявляла, что обручальным кольцом должно стать страдание. А добродетели должны быть совершаемы не из страха наказания, а из любви к Христу и из благодарности за Его благодать.

Обратите внимание: 13 век на дворе, до Мартина Лютера еще как пешком до Марса. А эта девочка из цистерцианского ордена вдруг становится выразительницей совершенно евангельской концепции освящения!

Это было революционно ново для того варварского времени, но это чудо произошло!

Дальше — больше. Гертруда взрослеет и в своих сочинениях бросает вызов господствовавшему в те времена страху смерти. Далекие от Евангелия люди как правило боятся умирать. Поэтому, перед кончиной они обычно пытаются компенсировать свое прижизненное равнодушие к Богу количеством предсмертных обрядов.

Гертруда же выразила свою веру так: «Всем сердцем хотела бы перед смертью получить целительные последние таинства, но все же лучшим и самым надежным приготовлением к кончине мне кажется воля Божия и Его помазания. Уверена, что как бы я ни умерла — внезапно или со всеми церемониями — меня не предаст Его милосердие, без которого я в любом случае не смогу спастись».

Простая монахиня из Саксонии задолго до Виклифа и Гуса заявила публично, что спасение не зависит от таинств. Что все таинства мира бесполезны без Христовой милости и благодати.

И самое удивительное, что ее не сожгли на костре, но канонизировали. Знать были и среди католиков истинно верующие люди (к удивлению некоторых протестантов)!

Люди живут в одном мире. Обстоятельства объединяют нас сильнее идей и учений. Но в одних и тех же обстоятельствах воспитываются совершенно разные люди, делающие абсолютно разные выводы.

Психическое расстройство и видения могут спровоцировать манию величия, а могут привести к подлинному Евангелию и настоящей святости.

Разные выводы из похожих обстоятельств делает и церковное начальство: кого то сжигают на костре и предают анафеме, а кого то канонизируют.

Но каждый из нас делает свой выбор. Кто то пасует перед сложившимися условиями и уходит от Бога, а кто то пишет над своей маленькой лавчонкой «ВХОД».

… и влезает в тесные врата… 

В библейской фразе, взятой в эпиграф, меня всегда умилял императив «уклоняйся». Очень уж он какой то такой… ну как бы это сказать… боксерский что ли…

Уклониться, нырнуть под локоть и провести апперкот снизу в челюсть… Нечто подобное представлялось мне…

Потом я подумал, что люди уклоняются не только от ударов, но и от каких то тягостных обязательств. От уплаты налогов и алиментов, от ответственности, от армии…

Апостол тут весьма точно подметил одну особенность человеческой греховной натуры. Ссору, распрю и состязание мы почитаем своей чуть ли не священной обязанностью. Особенно в Сети людей контентом не корми, дай только поспорить, переспорить, выспорить, заспорить.

На эту тему даже отличная картинка есть…

А Бог у нас ведь не ручной. Он ведь у нас (по Александру Сергеевичу) Самый Главный Парадоксов Друг… Поэтому из всевозможных уклонений, которые по сути своей греховны, Он взял да и освятил одно! Уклонение от конфликта.

Амвросий Аутперт жил на склоне восьмого века. И был обласкан Богом и судьбой.

Многие позавидовали бы его жизни: был приближенным великого и могущественного короля франков Пипина Короткого (Это сын Карла Мартелла, остановившего мусульман, и отец Карла Великого). Кроме того Амвросий — блестящий оратор, проповедник, толкователь и духовный писатель. Его богословские сочинения исполнены красоты и изящества. Поэтому даже кое кто и не верил, что такие сочинения могут принадлежать перу современника. Мы ведь все считаем, что гении жили в прошлом, а тот, кто живет с нами рядом, по определению не может быть гением. Вот и ходили слухи, что Амвросий Аутперт выдает за свои сочинения труды то святого Амвросия Медиоланского, то Августина Блаженного.

Много чему можно было бы позавидовать! Уж очень одарен и счастлив был наш монах.

И духовная карьера пошла в гору. В 776 году избрали его настоятелем монастыря, мог пойти дальше по карьерной лестнице и дослужиться, быть может, до епископа. С его то талантами и положением при дворе — легко!

Но подстерегла нашего Амвросия всегдашняя беда удачливых и талантливых служителей. Имя ей — зависть ближних сослужителей.

Часть монахов взбунтовалась против настоятельства блестящего проповедника и знатока Писания.

Конфликт можно было решить разными способами. Арсенал оных известен: от грозных окриков до дыбы и каленого железа.

Но Амвросий избрал немодный ни в какие времена способ — увещевание. А когда, спустя два года, оно не возымело действия, — просто подал в отставку. Уклонился от распри.

К чему карьера, если мира с братьями нет? — рассуждал он. Но противники не угомонились. Делу дали ход и кроткого Амвросия повезли на разбирательство к самому папе Римскому.

Казалось бы, от конфликта теперь не уйти. Придется оправдываться, подыскивать слова, строить линию защиты, предъявлять доказательства. Надо бороться за свое доброе имя и честь. Да не просто бороться, а побороть, перебороть, выбороть и забороть…

А наш Амвросий Аутперт конфликта все же избежал. Он просто взял и умер…

… прямо по дороге в Рим… Уклонился от спора — ушел к Отцу!

Где бы сыскать в наши дни человека со столь тонкой душевной организацией, который лучше умрет от переживаний, чем раздует конфликт?

История франкского монаха да послужит уроком и укором нам, всепоборающим служителям Господним!