И вот первое, что я хочу сказать: товарищи, какие у нас чудесные дети! Какой урок дала семилетняя девчушка маме: «Так нельзя! Надо сказать слова!» Не подарок — любовь главное, «слова»! Мама еще не осознала, что толстенькое бессловесное существо — ее младшая дочка — равный ей человек, а сестра уже это поняла. В самом деле, что она там понимает, эта Леночка: день рождения, подарок — да ей все равно! Ей — может быть, а вот сестрам оказалось не все равно. И ведь добились девчурки, чтоб восторжествовала справедливость: все-таки и слова, и подарок были, не их вина, что все кончилось слезами.
Вот в этой маленькой капельке домашней педагогики на фоне собственных детей взрослые выглядят не так уж красиво.
Мать не подумала о том, что в семье трое детей, сэкономила 20 копеек (за эту сумму вполне можно купить пластмассовую игрушку для малышки), а тем самым чуть не лишила всех ребятишек праздника. Как хорошо, что дети вынудили ее если не признать свою ошибку, то попытаться выкрутиться из этой неловкой ситуации: она не готова к важному событию, подарка нет. Надо бы хоть носочки какие-нибудь, хоть платочек, хоть что-нибудь из «заначки» вытащить — у меня всегда есть какая-нибудь мелочь про запас: а вдруг придет кто-нибудь к ребятам в гости и скажет: «А у меня день рождения!» Вот тут-то я и достану, как фокусник, машинку какую-нибудь или книжку — меня врасплох не застать. Но тут у мамы не было ничего, вот она и воспользовалась папиным тортом — «подарок!». И усугубила свою ошибку. Торт одному человеку не подарок, а ребенку тем более. Вообще, может быть, я не права, но съестное детям не стоит дарить. Голодных нет, так и «съедобные подарки» в прошлое ушли.
Как ни мала Леночка, а «это — тебе» она поняла, вот и вцепилась в этот несчастный торт. И вдруг — отдай! Это и взрослому об. идно: на — и сразу давай назад, А здесь! Ясно, что должен возникнуть рев. И ясно, что для старших это тоже обидно — не хочет делиться с ними, а ведь они ей все так хорошо сказали, они попросили «пожалуйста», они не жадничали, а она!
Давно высохли слезы по этому поводу у всех трех дочурок, давно доеден последний кусок подарочного торта, и все опять тихо и мирно. Но мне почему-то неспокойно, как будто не все еще кончилось, как будто можно что-то исправить. Мама с папой смеялись: какие смешные, какие глупые дети! Но кто знает, может быть, и двадцати-, и тридцатилетние сестры все будут напоминать младшей: «А вот помнишь, ты нам торт не давала?»
Неправда, что детские обиды быстро проходят. Они как бы отступают в глубь души и там лежат тихонечко, пока не поднимутся вдруг все сразу у совсем взрослого человека к самому горлу, так что нечем дышать от внезапной боли. Мы, мамы, должны думать и о том, как от этой боли (которая, может быть, будет через много лет!) своего ребенка защитить. Год малышу, два — это полноценный член семьи, он тоже имеет право на личный праздник, как и вы. Не надо вылезать из собственной кожи, чтоб подарить ему нечто невиданное: для него весь мир — невиданное диво. Но подумать, чем его порадовать, надо заранее. И если у него есть старший брат или сестра, надо бы и их привлечь: спой ему песенку, расскажи стишок. А вот: «Нарисуй картинку» — не стоит: малыш ее может порвать, а старшему будет обидно. Семейный праздник: мама дарит игрушку, старшие сестры читают стихи, а папа всем принес торт! Ну и конечно, бессмертный каравай — кого любишь, выбирай! Все выбрали всех, потому что все всех любят.
Взрослые не дают себе труда понять детей, а дети часто при всем желании не в состоянии понять взрослых. Я хоть и сама давно взрослая, но и то понимаю с трудом: маленькому праздник не нужен, потому что он маленький, ничего не понимает, а большому — потому что большой, все понимает.
Меня одна мама спросила про самый-самый лучший праздник — Новый год: «У меня уже большой ребенок, нужно ли приглашать Деда Мороза?» — «А сколько ему?» — «Шесть лет. Он уже в Деда Мороза не верит».
Ну, и я не верю. Но вот! Вдруг! В дверь! Стучат! У нас есть звонок, и он работает. Но! Кто-то стучит ногами: «Бум! Бум!» Всеобщий крик, суета, улыбки. Нет, конечно, мы все знаем, что это ребята-студенты из «Зари» — подрабатывают, но ведь и в театре я знаю, что это просто артисты, а чудо сопереживания все равно возникает. Такой маленький театр на дому — новогодняя елка. Настоящая, та самая, о которой мы не очень складно, но вдохновенно поем бессмертное: «В лесу родилась елочка…» Когда я была маленькая, родители уговаривали переодеваться в старую доху (тогда еще не было известно, что это дефицитная дубленка) дворника дядю Степана, и была необыкновенная загадка: «Кто это — Дед Мороз?» Мама — вот она, папа — тоже вот, все гости на местах, а кто-то пришел — кто? Мы с братом пытались заглянуть под маску, задавали наводящие вопросы и напряженно вслушивались в глухой голос — нет, не знаем! Прошло много лет, пока мы сообразили наконец, кто это, и вот уж и свои дети большие, а не забылось это угадывание.
Мне кажется, Новый год — очень домашний, семейный праздник. Это на майские или октябрьские дни можно отправиться в гости, а в последний день декабря в доме должно пахнуть пирогами, елкой и мандаринами.
За праздничным столом мы поименно вспоминаем всех, кто чем-нибудь помог нам в почти прошлом году, и всех хороших людей, с которыми мы в том году познакомились. Помню, когда родилась Ася, дети вдруг чуть не хором закричали: «Аську забыли! Разве это не хороший человек?! Разве мы с ней не познакомились в этом году?!»
Дети приготовили концерт для Деда Мороза и Снегурочки, а те принесли подарки. И маме с папой тоже, и бабушке с дедушкой. Ведь Новый год — праздник всеобщий, почему же радость должна быть только у детей?
Раньше я боялась проговориться при детях, что заказала Деда Мороза и Снегурочку, но оказалось, что для современной сказки это не противопоказано. Выглядит вполне естественно, что они приезжают на машине (не на оленях же ездить по Москве!) и их вызывают по телефону.
Подъехала машина, и на глазах изумленного трехлетнего мальчишки из нее вышли Дед Мороз со Снегурочкой. «С Новым годом!» — погладил мальчика по голове Дед, и протянул конфету, и исчез в подъезде. Так легко, оказывается, подарить что-то вечное: не рубашку, которая сносится, не машинку, которая сломается, не еду, которая съестся. Когда малыш сам станет дедом, не ряженым — настоящим, он расскажет своим внучатам: «И вот Дед Мороз меня погладил по голове!» Спасибо неизвестному студенту, не пожалевшему улыбки и конфеты.
И мне кажется: надо учить ребенка, что сказка — это не обман, это — сказка. Все знающие наперед дети вырастают в ничего не понимающих взрослых бюрократов. Конечно, хочется, чтоб ребенок скорее вырос, но так грустно, когда родители чуть не силком волокут его к этой взрослости: «Это не Снегурочка, это накрашенная тетка!» «Кому она нужна, эта елка, одна грязь от нее, искусственная дешевле обойдется». И как венец родительской глухоты: «Какие подарки — у него одни тройки!» Ну, пожалуйста, мамы и папы, бабушки и дедушки, давайте один вечер в году обойдемся без занудства, оставим все плохое в минувшем году — а в новом пусть будет только хорошее, сын не будет огорчать нас, а мы его (положа руку на сердце, ведь и мы часто доставляем ему неприятности, и всегда ли заслуженные?).
Семилетняя Настя — мне шепотом: «Нет, все-таки он не настоящий: я взяла его за руку, а рука теплая». И громко Деду: «Дедушка, попробуйте горячего пирожка!» И находчивый Дед: «Спасибо, детка, но мне нельзя — растаю!» Не обман — сказка!
Наверное, все праздники просто трудно перечислить. До сих пор помнят дети, как мы пошли смотреть салют на улицу в день 40-летия Победы. Дедушка всегда в этот день приезжает с орденами и медалями. Всегда умоляю его их надеть, но он стесняется, привозит в коробке. Зато можно взять в руки, рассмотреть, и положить, и опять взять. Или — мы идем все вместе на первомайскую демонстрацию с моим институтом. От Манежа виден подъем к Красной площади, заполненный людьми, колышущийся цветами, дышащий, двигающийся. У Сани перехватывает дыхание: «Как нас много!» Или 1 сентября. Всегда идем все вместе провожать учеников, которых с каждым годом все больше, вот уж одна Аська осталась дошколенком. И встречаем, хотя обычно они сами добегают до дома, школа рядом. В третьем классе у сына сменилась учительница. Мы пришли всей семьей его встречать 1-го сентября и подошли к ней поговорить. Она отвечала на вопросы обступивших ее плотным кольцом родителей, смеялась, шутила, а ее руки, не останавливаясь ни на минуту, гладили и гладили стриженую головку прижавшегося к ней малыша-первоклассника («чужого!»), которого опаздывала встретить мама. Круг родителей становился все свободнее, мамы и папы прощались с учительницей и уходили домой, а она все гладила и гладила его плечики и спину, пока не увидела в конце школьной аллейки спешащую женщину. И прервав разговор на полуслове, она сказала весело: «Вон твоя мама, беги!» «Ох, — подумала я, — она будет учить моего старшего только год, надо постараться обязательно отправить в школу младшего в ее класс». Как говорил Савельич в «Капитанской дочке», «грех пропустить оказию».
