- Гони их, - крикнул Щетинин.

Пришел Рязанов; Щетинин наскоро выпил стакан чаю, умылся. Во все это время никто из них не сказал ни одного слова. Как только выехали в поле, Щетинин заснул и проспал до самого города.

V

Действительно, в городе был мировой съезд и к тому же - крестьянская ярмарка. По улицам бродили пьяные мужики и разряженные бабы; на базарной площади стояли палатки и шалаши с товарами; в подвижном трактире играла музыка и пели песни; солнце пекло, пыль тучею стояла над толпою мужиков, двигавшейся во все стороны; между возов пробирался на паре караковых исправник 1, с верховым полицейским служителем позади. В толпе ходили управляющие, барыни с узлами и с раскрасневшимися лицами.

В сторонке, у весов, стояло шесть человек гарнизонных солдат в суконных галстухах и в белых холщовых мундирах. Перед ними прохаживался капитан: он делал им смотр и ругался, а сам был пьян. Солдаты тоже были пьяные и, вздыхая, равнодушно посматривали на проходящих.

Тут же стояли дрожки 2, на которых приехал капитан. Он все собирался уехать, несколько раз подходил к дрожкам и поднимал ногу, но сейчас же опять возвращался и опять принимался ругаться. На правом фланге стоял солдат с заплаканным лицом. Он был пьянее всех; стоя ввытяжку, он плакал и не сводил глаз с своего командира.

- Я тебе по-ка-жу, твою мать, я тебе покажу! - кричал капитан, наступая на солдата.

- Готов, завсегда готов, - Вытягивая лицо вперед, отвечал солдат.

- Молчать!

- Слушаю, васскрродье.

- В гррроб заколочу!..

- С радостью...

Бац.

Солдат заморгал глазами и выставил свое лицо еще больше вперед. Проходящие мужики останавливались. Солдат всхлипывал и, не утирая слез, прямо смотрел в глаза начальнику.

- У! Рраспротак, - рычал капитан, косясь на солдата и подходя к дрожкам.

- С моим с удовольствием! - крикнул солдат.

- Молчать! - заревел капитан, снова подлетая к солдату.

По улицам ездили и бродили помещики; в домах тоже везде виднелась водка и закуска; из отворенных окон вылетал табачный дым вместе со смехом и звоном графинов.

В этот день назначено было открытие по возобновлении дворянского клуба, с переименованием его в соединенный, так как в новом клубе предполагалось соединить все сословия.

Мировой съезд помещался в том же здании, а потому у ворот и на крыльце толпились мужики, вызванные посредниками в город по делам.

Щетинин с Рязановым прошлись по ярмарке и отправились в клуб. На дороге им попались дворяне; они шли вчетвером, обнявшись, в ногу и наигрывали марш на губах.

Впереди маршировал маленький толстенький помещик и размахивал планом полюбовного размежевания вместо сабли.

- Здравия желаем, ваше-ство-о! - гаркнули дворяне, поравнявшись со Щетининым, и пошли дальше.

- Спасибо, ребята! - крикнул высунувшийся из окна помещик.

- Рады стараться...

- По чарке на брата! Идите сюда! - кричал он, махая рукою.

- Правое плечо вперед, - марш! - скомандовал начальник, и отряд завернул в ворота.

По улице пронесся легонький тарантас, запряженный тройкою маленьких лошадок. В нем сидел полный мужчина в военной фуражке, но с бородою, и делал Щетинину ручкою. Он поклонился.

Из окон выглядывали дамы и говорили, показывая на Щетинина с Рязановым: "вон они, коммунисты!"

Щетинин шел молча и рассеянно глядел по сторонам, рассеянно отвечая на поклоны. В клубе у подъезда стояли и лежали сельские власти: старшины, сотские 3, старосты и проч.; некоторые пристроились в тени, а шляпы их торчали на заборе.

Заседание мирового съезда еще не кончилось. В зале, посреди не, стоял большой стол, за которым сидели посредники с цепями на шее и с председателем во главе. Вокруг них толпились помещики, управляющие и поверенные; прочие дворяне бродили по зале и, по-видимому, скучали. Из буфета слышался бойкий разговор, смех и остроты.

- Да будет вам, - уговаривал один помещик посредников. - Ну что в самом деле пристали! водку пора пить.

- Погодите, - с озабоченным видом отвечали посредники. - Не мешайте!

- Позвольте мне, господа, прочесть вам, - громко заговорил один из посредников, обращаясь к съезду,  - письмо, полученное мною на днях от землевладельца, господина Пичугина.

- Слушаем-с, - ответил председатель и сделал серьезное лицо.

Посредник начал читать: "Милостивый государь, Иван Андреевич, не имея чести быть лично с вами знаком, имею честь довести до сведения Вашего следующий анекдот. 1863 года, мая 12-го числа, крестьянин-собственник сельца Ждановки, Антон Тимофеев, приидя ко мне на барский двор в развращенном виде, с наглостию требовал от меня, чтобы я отдал ему его баб, угрожая мне в противном случае подать на меня жалобу мировому посреднику. И когда я выслал ему сказать через временно обязанную 4 женщину мою Арину Семенову, что по условию я могу пользоваться его бабами все лето, то он за это начал женщину мою всячески ругать, называя ее стерва и при том показывая ей язык. После этого что же, всякая скотина может безнаказанно наплевать мне в лицо! Конечно, они теперь вольные и могут все делать. Но я этого так не оставлю и буду просить высшие власти о защите меня от притеснения и своеволия мужиков. Нет, это много будет, если всем их пошлостям подражать. Им и без того отдано все, а мы лишены всего. Имею честь быть..." и проч.

- Господа! - воскликнул один из стоявших у стола помещиков, - господа, кому угодно пари, что господин Пичугин этого, как его, собственника-то, собаками затравил?

- Ну, вот!

- Да не угодно ли на пари? Я его знаю. Вы не верьте тому, что он пишет. Это он все врет, все сам сочинил.

Начался спор. Собрание между тем, поручив посреднику исследовать дело на месте, перешло к рассмотрению проекта, представленного одною помещицею, желавшею переселить крестьян в безводную пустыню. Немец, поверенный этой барыни, развернул план и положил его на стол перед собранием. Посредники стали рассматривать план: пустыня и на плане оказалась безводною; но, несмотря на это, поверенный утверждал, что для самих же крестьян так будет лучше. Позвали крестьян. Они вошли, осторожно ступая по крашеному полу, поклонились и встряхнули головами. Председатель начал им объяснять желание помещицы и указал на плане участок. Мужики выслушали и сказали - слушаем-с; только один из них как-то боком косился на план и, прищурив один глаз, шевелил губами. Но когда спросили их, согласны ли они на это, мужики все вдруг заговорили, полезли к плану и стали водить пальцами. Доверитель вступился и просил председателя не дозволять мужикам пачкать план. Мужикам запретили трогать его пальцами и велели отойти от стола.

- Ну, что, батюшка, как у вас свободный труд процветает? - спрашивал Щетинина один помещик, доедая бутерброд.

- Да ничего, - нехотя отвечал Щетинин.

- Ну, и славу богу, - улыбаясь, сказал помещик. - Мужики ваши все ли в добром здоровье, собственнички-то, собственнички? А? То-то, чай, богу за вас молят? Теперь какие небось каменны палаты себе построили. Че-ево-с?

- Почем я знаю, - с неудовольствием сказал Щетинин.

- Да; или вы нынче уж в это не входите? Так-с. Нет, вот я, признаться, - немного погодя прибавил помещик,  - все вот хожу да думаю, как бы мне своих на издельную повинность переманить; а там-то бы уж я их пробрал; я бы им показал кузькину мать, в чем она ходит, они бы у меня живо откупились. Да, главная вещь, нейдут, подлецы, ни туда ни сюда.

- Как поживаете? - говорил Щетинин, раскланиваясь с другим, только что вышедшим из буфета помещиком.

- Вот как видите, - отвечал тот. - Закусываем. Как же нам еще поживать? Ха, ха, ха! Вот с Иван Павлычем уж по третьей прошлись. Да, черт, их не дождешься, - говорил он, указывая на посредников. - Господа, что же это такое наконец? Скоро ли вы опростаетесь? В буфете всю водку выпили, уж за херес принялись.

- Да велите накрывать, - заговорили другие.

- Стол нужен.