"Интересно, а что такое в нём находится? В самой середине, за комнатой со скошенным потолком", — подумал Серёжка, но предположений построить не успел. Нелиссе растворил очередную дверь, снова в левой стене, и подтолкнул мальчишку внутрь.

Комната размером и наклоном потолка была похожа на ту, в которой Серёжка переодевался. Но вместо стеллажей уныло темнели голые каменные стены. На полу расселось с десяток мальчишек на вид лет тринадцати-четырнадцати, усердно натирающих ветошью металлические части доспехов. Кто-то драил шлем, кто-то нагрудник, кто-то что-то ещё. Начищенные предметы были сложены на середине комнаты небольшой кучкой. Соседнюю кучку, чуть больших размеров, образовали те предметы, до которых у ребят ещё не дошли руки. А рядом с кучами на табурете восседал стражник, приглядывавший за этой ордой. Мальчишке сразу бросилась в глаза заткнутая за широкий кожаный пояс плётка.

— Вен, вот тебе новичок, — с усмешкой в голосе сообщил Нелиссе.

— Чего? — повернулся надзиратель.

У Серёжки по лопаткам невольно побежали мурашки: левая половина лица Вена была обезображена страшным шрамом. До Наромарта, конечно, человеку было далеко, ему достался "всего лишь" удар мечом. Но и "такая мелочь" обезобразила надзирателя до жути: широкая белая полоса перечёркивала лоб, и особенно левую щёку. Левая бровь была разделена на две части, правый угол рта вздёрнут вверх, словно Вен постоянно гримасничал, а левый глаз навеки закрылся. Да уж, вполне подходящая внешность для злодея. "Бармалея бы ему в кино играть", — подумалось Серёжке.

— Новичок тебе, говорю. Ланиста сказал — к синим. К тебе значит.

— Этот? — изумился Вен.

— Этот, этот.

— Сам Луций сказал?

— Сам Луций. Кстати, он как раз тебя зовёт. А за ребятами я послежу.

Кривой что-то недовольно хрюкнул себе под нос, склонился над кучкой нечищеных предметов.

— Держи.

Он протянул Серёжке пару покрытых чеканкой щитков для защиты голеней, напомнивших мальчишке подстаканники в поезде Москва-Куйбышев.

— Натереть так, чтобы ни пятнышка. Понял?

Серёжка машинально кивнул. Вен неожиданно вцепился пятернёй в лохматые волосы мальчика и дёрнул так сильно, что на глаза невольно навернули слёзы.

— Что, язык проглотил? Отвечай: "Понял, господин!"

— По-онял, — от резкой боли парнишка немного растягивал гласные. Шипяще выдохнув, закончил: — Господин.

Надсмотрщик отпустил волосы.

— Смотри у меня. Чуть что — живо плетей отведаешь. Как звать?

Прежде чем мальчишка успел раскрыть рот, ответил Нелиссе.

— Ланиста сказал — Шустрёнок.

— Сергей… господин.

Раздосадованный на себя за то, что не выдержал боли от рывка за волосы, Серёжка сделал эту паузу нарочно, чтобы доказать, что он не боится. Доказать прежде всего себе. А то получалось, что раз за разом уступая, откладывая сопротивление на потом, он незаметно для себя превратился в обыкновенного покорного раба. Фиг им!

Но Вен вызова словно не заметил, лишь махнул рукой.

— Забудь. Раз ланиста сказал — Шустрёнок, значит здесь ты для всех Шустрёнок, а не Сергей. Ринк, поделись с ним тряпкой.

— Да, господин доктор, — откликнулся сидящий рядом белобрысый худощавый паренёк, ожесточённо оттиравший похожий на совок наплечник. С треском разодрав ветошь, протянул кусок Серёжке: — Держи.

— Спасибо, — Серёжка присел рядом.

— Работайте. Пока не дочистите всё — никакого обеда. Я иду к ланисте, господин Нелиссе присмотрит за вами.

Серёжка почему-то вообразил себе, что Вен ещё и хромой, но надсмотрщик вышел из комнаты лёгким упругим шагом, словно ему было двадцать лет, хотя на вид, по мнению Серёжки, можно было дать и все пятьдесят.

Машинально оттирая поножи, Серёжка обдумывал, что делать дальше. Переименование в Шустрёнка ставило его перед сложным выбором: или признать новое имя, очередной раз позволив поступить с собой, как с вещью, или сопротивляться. Во втором случае можно было не сомневаться, что ему крепко достанется. Убить, конечно не убьют, не для того покупали, но, наверное, плетей всыплют так, что мало не покажется, не даром этот кривой сразу о плетях заговорил. Главное, держаться и стоять на своём: моё имя — Сергей. Тогда в конце концов отстанут. Должны отстать…

— Мелкота, сидите смирно. Чтобы никто ничего… — неожиданно произнёс подпиравший дверной косяк Нелиссе.

— Кувшин пива, господин стражник, — почтительным до издевательства голосом ответил высокий подросток с приметной родинкой на правой щеке, начищавший шлем, украшенный сверху фигуркой рыбы.

— Животик лопнет, — хмуро бросил воин.

— Один кувшин пива на всех, господин Нелиссе, — подросток обвёл рукой ребят, которые, словно по команде бросили ветошь и внимательно смотрели на охранника.

— Накажи вас Фи. Ладно, будет вам кувшин крика.

— Мы немы как рыбы и тихи, как змеи, господин стражник, — заверил подросток.

Нелиссе довольно хмыкнул и прикрыл снаружи дверь.

— Пойдёт с кем-нибудь быстренько в зуж перекинется, — помыслил вслух кто-то из ребят. — Вен от ланисты быстро не вернётся.

Подросток, что вёл переговоры со стражником, со шлемом в руках подошёл к Серёжке.

— Давай, Шустрёнок, живо шлем очисти.

"Меня зовут Сергей!" — хотел, было, произнести мальчишка, но слова застряли в горле. Тут уже спорить приходилось не об имени.

— В честь какого праздника?

Подросток изумлённо посмотрел на сидящего перед ним мальчугана.

— Я — Лаус. Я старший у синих, понял? Моё слово — закон. Сказал — чисти, значит, берёшь и чистишь… недомерок.

— Твой шлем — ты и чисти. У меня уже есть работа, — упрямо ответил Серёжка.

Лаус противно улыбнулся.

— Малыш не понимает.

И вдруг резко, неожиданно пнул Серёжку ногой.

Точнее, он думал, что неожиданно. Серёжка-то как раз чего-то именно такого и ожидал. Уклоняясь от удара, он завалился на левый бок, а правой ногой что есть силы вдарил «старшему» по щиколотке опорной ноги. Тот, не ожидавший сопротивления, плюхнулся на пятую точку.

Никто не засмеялся. Один за другим ребята медленно поднимались с пола, не отводя взгляда с новичка. Ничего хорошего для себя в этих взглядах Серёжка не прочитал. Он тоже вскочил на ноги, намереваясь защищаться, хотя понимал, что шансов у него нет. Это не Рик со своими товарищами из плоштских бараков, способные только малышей грабить. Этих ребят учили на гладиаторов, а значит, драться они умеют. И каждый из них старше Серёжки минимум на год, а то и на два. На что в такой ситуации можно рассчитывать? Но ведь не сдаваться же ему, в самом деле.

— Что, все на одного? — спросил мальчишка срывающимся голосом. — Всей кучей бить будете?

Лаус улыбнулся всё той же противной улыбкой.

— Бить? Кто тебя бить собирается? Тино, ты?

— Не… — ухмыльнулся белобрысый крепыш, зашедший справа.

— Наверное, ты, Данни?

— Что ты, Лаус. Как можно? — деланно возмутился худощавый парнишка с медными волосами, стоявший слева.

— А, тогда это, конечно, Кау.

— Да ни в жизнь, — раздалось из-за левого плеча.

Серёжка затравленно поворачивался на каждый голос, а его новый соученики, похоже, только этого и ждали. Когда он развернулся на слова рыжего Кау, Тино резко прыгнул на мальчишку и сбил его с ног. Серёжка попытался скинуть с себя подростка, но тот был слишком тяжёл. Не удалось даже перевернуться на спину: остальные ребята пришли на помощь своему товарищу, схватив дерзкого новичка кто за плечи, кто за руки, кто за ноги. Серёжка вился ужом, пытаясь выскользнуть из их хватки, но ребята держали его крепко.

— Поднимаем.

Словно большую куклу его подняли и поставили перед Лаусом. Тино и Кау заломили ему за спину руки, а кто-то присев за спиной, крепко сжал лодыжки.

— Ну что, мелочь, понял, чего ты стоишь? Будешь ещё спорить?

Серёжка молчал.

— Он теперь будет хорошим и послушным, — ухмыльнулся кудрявый смуглый парнишка.

— Точно, Морон. Он всё понял, сейчас он возьмёт этот шлем и будет его чистить. Верно?